Дьюи. Библиотечный кот, который потряс весь мир - Вики Майрон

И в это время у нас на коленях оказался Дьюи. Я не хочу слишком много распространяться о нашей жизни, потому что Дьюи не приносил еды на чей-то стол. Он не создавал рабочие места. Не укреплял нашу экономику. Но, пожалуй, самое худшее в эти тяжелые времена – это паралич мышления. Тяготы лишают вас энергии и занимают все ваши мысли. Все происходящее в жизни предстает в мрачном свете. Плохие вести так же ядовиты, как и заплесневелый хлеб. И Дьюи по крайней мере помогал отвлечься от них.

Но его роль оказалась куда важнее. История Дьюи распространилась среди жителей Спенсера. Мы имели к ней непосредственное отношение. Может, продемонстрировать наш библиотечный ящик банкам? Противопоставить его внешним экономическим силам? Остальной Америке, которая ест наш хлеб, но не заботится о людях, которые его выращивают?

Итак, был уличный котенок, кем-то брошенный умирать в обледенелом библиотечном ящике, испуганный, одинокий и отчаянно цепляющийся за жизнь. Там он просидел всю ночь, дрожа от холода, и вдруг эти ужасные испытания обернулись тем лучшим, что могла преподнести ему жизнь. Какими бы ни были обстоятельства его жизни, он не утратил доверия и ощущения радости бытия. Он был скромен. Может, скромность не совсем уместное слово – все же он был котом, – но в нем не было ни наглости, ни высокомерия. Только спокойная уверенность. Возможно, это была уверенность живого существа, которое заглянуло смерти в лицо и выжило; безмятежность, которую можно обрести, когда достигаешь предела и надежды уже не остается, но ты все равно возвращаешься. С того момента как мы нашли котенка, я знала: Дьюи никогда не сомневался, что все будет хорошо.

И когда он находился рядом, мы побуждали и других поверить в это. Ему потребовалось десять дней, чтобы окончательно прийти в себя и начать изучать библиотеку. Вскоре нам стало ясно, что кот не испытывает интереса ни к книгам, ни к полкам, ни к другим неодушевленным предметам. Его интересовали люди. Если в библиотеку заходил кто-то из ее попечителей, Дьюи тотчас направлялся к нему, медленно ступая поврежденными лапками, но уже не хромая, – и запрыгивал ему на колени. Нередко Дьюи спихивали с колен, но это никогда не огорчало и не отпугивало его. Он продолжал выискивать колени и руки, которые готовы ласкать его, – и постепенно все менялось.

Впервые я обратила на это внимание, заметив наших старых посетителей, которые зашли в библиотеку полистать журналы или посмотреть книги. Как только Дьюи начал коротать с ними время, они стали чаще наведываться в библиотеку и проводить здесь больше времени. Кое-кто стал более тщательно относиться к выбору своей одежды и уделять больше внимания своей внешности. Они всегда дружелюбно кивали сотрудницам или желали им доброго утра, но теперь заводили разговоры, которые обычно касались Дьюи. Могло показаться, они готовы слушать о нем вечность. И теперь люди не просто коротали время; они стали друзьями, которые наносили нам визиты.

Один пожилой мужчина приходил каждое утро в одно и то же время, неизменно садился в самое большое удобное кресло и читал газету. У него недавно умерла жена, и я знала, как ему одиноко. Даже не предполагала, что он может быть любителем кошек, но в первый же раз, когда Дьюи вскарабкался к нему на колени, он буквально светился. Внезапно выяснилось, что он читает газеты не в одиночестве. «Тебе тут хорошо, Дьюи?» – спрашивал он каждое утро, гладя своего нового друга. Дьюи закрывал глаза и засыпал.

Один мужчина зашел, чтобы поинтересоваться вакансиями. Лично я была не знакома с ним, но мне знаком этот тип людей: он знает себе цену, трудолюбив и горд, – и я понимала, как он страдает. Он был из Спенсера, как и большинство мужчин, просматривающих наш банк данных; из рабочих. Его повседневный костюм не отличался от рабочей одежды – джинсы и обычная рубашка. Он не умел пользоваться компьютером. Изучал подборку резюме, просматривал наш список рабочих мест и никогда не обращался за помощью. Тихий, спокойный и невозмутимый человек. Однако одна неделя сменялась другой, и я видела, как он сутулился под тяжестью испытаний, как все глубже проступали морщины на его неизменно бритом лице. Каждое утро Дьюи подходил к нему, но мужчина постоянно отстранял его. Но однажды наконец увидела, что Дьюи сидит у него на коленях и в первый раз за все эти недели мужчина улыбался. Он по-прежнему сутулился, и в его глазах застыла печаль, но теперь он улыбался. Может быть, Дьюи не многое было под силу, но зимой 1988 года он давал именно то, в чем нуждались жители Спенсера.

Таким образом я предоставила нашего котенка в распоряжение общины. Коллеги меня поняли. В действительности этот кот не был нашей собственностью. Он принадлежал всем посетителям Публичной библиотеки города Спенсера. Я поставила коробку у входа, рядом с тем местом, где просматривали список вакансий, и говорила людям: «Вы знаете котенка, который садится к вам на колени и помогает подготовить резюме? Того самого, кто вместе с вами читает газеты? Таскает губную помаду у вас из сумочек и помогает искать книги? Так вот – он ваш кот, и мне бы хотелось, чтобы вы помогли подобрать ему имя».

Я работала директором библиотеки всего шесть месяцев и увлекалась разными конкурсами. Каждые несколько недель мы выносили ящик в холл, делали объявление по местному радио, объявляли приз за самое лучшее предложение и одновременно сообщали последние библиотечные новости. Интересный конкурс и хороший приз могли принести до пятидесяти предложений. Если же приз был дорогим, например телевизор, то количество представленных предложений увеличивалось до семидесяти. Обычно же мы получали около двадцати пяти. На наш конкурс «Дай имя котенку», о котором не объявляло местное радио, потому что я хотела привлечь только постоянных читателей библиотеки, да и соблазнительных призов не было, поступило триста девяносто семь предложений. Триста девяносто семь! И тут меня осенило: библиотека нащупала нечто важное. Интерес общины к Дьюи превышал наши ожидания.

Любимая лазанья Гарфилда была невероятно популярна, поэтому стала самым массовым предложением. Девять голосов были отданы за имя Тигр, что обеспечило ему чуть меньшую популярность. После Девяти Жизней следующим по частоте упоминания было имя Моррис. Предлагали даже такие имена, как Альф (милая кукла из местного телешоу) и Спадс (в честь Спадса Маккензи, компанейского пса, который любит хмельное, из коммерческой рекламы пива). Поступило также несколько злобных предложений вроде Рассадник Блох и такие, что казались не то слишком заумными, не то странными, например: Кэтганг Амадеус Меласса (это что, сладость?), Леди-книга (странное имя для кота), Теплушка и Нукстер.

Однако большинство, не менее пятидесяти участников конкурса, выбрали имя Дьюи. Посетители библиотеки явно привыкли к этому котенку и ничего не хотели менять. Даже имя кота. Откровенно говоря, мы тоже этого не хотели. И тоже привыкли к Дьюи, такому, каким он был.

Тем не менее одной клички показалось недостаточно. Лучше всего, решили мы, дать ему фамилию. Мэри Уолк, заведующая нашим детским отделением, предложила фамилию Читатель. Реклама, напечатанная в субботнем утреннем издании – оно предназначалось для детей и выходило только по утрам в субботу, – как-то поместила рисунок котенка по имени О. Дж. Читатель, который советовал детям «читать книги и смотреть «телевизор», который спрятан в вашей голове». Уверена, что это имя происходит именно оттуда. Дьюи Читатель. Близко, но чего-то не хватает. И предложила дополнить фамилию – Читатель Книг.

Дьюи Читатель Книг. Одно имя для библиотекарей, которые имеют дело с десятичной системой Дьюи. Другое – для детей. И третье – для всех. Это имя, которое вызывает желание учиться. Всему городу придется много читать и узнавать новое.

Дьюи Читатель Книг. Три имени для нашего королевского высочества, уверенного в себе красивого кота. Полагаю, что нам стоило бы назвать его сэр Дьюи Читатель Книг, но как-то не задумывались об этом, ведь мы не только библиотекари – все мы жители Айовы. И не любим помпезности и всяких церемоний. И Дьюи они не по душе. Он с готовностью откликается на свое первое имя, а иногда и просто на Дью.

Глава 4

Один день в библиотеке

Кошкам присущи определенные привычки, и Дьюи не потребовалось много времени, чтобы выработать распорядок своей жизни. Когда я по утрам приходила в библиотеку, он поджидал меня у входа. Пока я снимала верхнюю одежду, он слегка перекусывал, а затем мы вместе обходили библиотеку, чтобы проверить, все ли в порядке, и по пути обсуждали минувший вечер. Дьюи предпочитал все обнюхивать, а не говорить, но для меня это не имело значения. Библиотека, обычно утром холодная и безлюдная, становилась живой и теплой.

После нашего обхода Дьюи направлялся в комнату для сотрудников. Если у какой-либо сотрудницы утро выдалось скверным, он уделял ей больше времени. Например, Джин Холлис Кларк недавно вышла замуж и тратила на дорогу сорок пять минут, чтобы добираться из Эстервилля до библиотеки. Вы можете подумать, что дорога утомляла ее, но Джин была самым спокойным человеком, которого я когда-либо встречала. Единственное, что ее огорчало, – это трения с парой коллег. Когда она пришла на работу, было заметно, как она напряжена, и Дьюи неизменно оказывался рядом, чтобы успокоить ее. Он невероятно чувствовал тех, кто нуждался в нем, и всегда охотно уделял время этому человеку. Но его внимание никогда не было особо продолжительным. Проходило от двух минут до девяти – и Дьюи бросал свое занятие и бежал к входным дверям.