Девушка А - Дин Эбигейл

– Почему Гэбриел и Далила не сбегут? – спросила Эви и добавила шепотом: – Им ведь проще.

– Не знаю, – ответила я.

На самом деле однажды ночью, много месяцев назад, я слышала нечто такое – тихое и страшное – в другом конце коридора. Неудавшийся побег. Эви тогда спала и так ничего и не узнала. Надежда болталась меж нами на волоске, и я решила, что не стоит ей рассказывать.

После обеда Отец оставался в гостиной, и наступала тишина. Здесь-то я и видела шанс. Пока Отец отдыхал, дом с облегчением вздыхал и расслаблялся. По коридору крался шепот Далилы. В иные дни Итан стучал по стене, совсем как тогда, когда мы были маленькими и горели желанием выучить азбуку Морзе. Иногда к нам приходила Мать. Раньше я умоляла ее сделать хоть что-нибудь, сейчас же лишь комментировала про себя все ее признания и отворачивалась.

– Это единственная возможность, – говорила я Эви. – Когда он не спит, нечего и пытаться.

– Ну хорошо, – отвечала она, но я видела: для нее это всего лишь фантазия, одна из сказок, которые я рассказывала ей, чтобы скоротать дни.

Окно мы обсуждали и раньше. Закрытое картоном, оно оставалось для нас за пределами видимости.

– Ну, оно же открывается, – говорила я. – Разве нет?

Но в памяти не возникало ни шпингалета, ни задвижки; и что там под ним, внизу – трава или бетон? И я признавала:

– Может, я и правда не помню.

– Вряд ли оно открывается, – говорила Эви. – И его все равно уже сто лет никто трогал.

Мы изогнулись так, чтобы увидеть друг друга через Территорию.

– Ну а если разбить окно, – продолжила Эви, – сколько у нас будет времени?

– Пройдет несколько секунд, прежде чем он поймет, что случилось, – ответила я. – Еще несколько – добежит до лестницы. Секунд десять – до нашей двери. И ему еще нужно будет открыть замок. – У меня заныла шея, и я легла обратно. – Всего секунд двадцать.

Эта мизерная цифра повисла в пространстве между нашими кроватями. Эви сказала что-то, но слишком тихо.

– Что-что?

– Тогда давай, – повторила она.

– Давай.

Оставались еще цепи – раньше они были основным препятствием. Но Отец проявил неосмотрительность. После того, как он обнаружил у нас в комнате книгу «Мифы Древней Греции», и того, что за этим последовало, он перестал оставлять нам свет. Мне нравилось думать, будто ему невыносимо видеть меня, но, скорее всего, у него просто не получалось нащупать спьяну выключатель; в любом случае – это уже неважно. Я изо всех сил растопыривала пальцы, и однажды он защелкнул наручники вокруг оснований больших пальцев и мизинцев, а не на запястьях. Значит, это буду я, и уже совсем скоро.

– Он промахнулся, – шепнула я Эви, подождав, пока весь дом уснет.

Лишь тяжелое дыхание в ответ. Я ждала слишком долго. Она тоже уснула.

* * *

Вечер продолжался. Стемнело, но снаружи по-прежнему стояла жара. Я заказала в номер два джин-тоника и осушила стаканы в постели, обнаженная. Мелькнула мысль о пробежке, но отель был окружен дорогами, и мне не хотелось петлять между ними. Лучше выпить, решила я, и с кем-нибудь познакомиться. Черное платье-комбинация, кожаные ботинки; у администратора я заказала такси и еще выпить.

В машине я думала о том, как хорошо все идет: три порции алкоголя, я одна, Мать мертва, и незнакомый город вокруг. Я опустила стекло до самого низа. Желающие повеселиться выстраивались в очередь возле баров, сидели на мостовых.

– Грозу обещали, – сказал таксист.

Он еще что-то добавил, но мы как раз выехали на перекресток, и его слова потонули в дорожном шуме.

– Что, простите?

– Зонтик, – повторил он. – У вас есть с собой зонтик?

– Я, знаете ли, жила раньше здесь поблизости.

Таксист поймал мой взгляд в зеркале заднего вида и рассмеялся.

– Это значит «да»?

– Это значит «да».

Я попросила, чтобы он высадил меня у какого-нибудь ближайшего оживленного заведения.

Он остановил машину возле отеля, более дешевого, чем мой, и кивнул.

Клуб находился внизу, в подбрюшье отеля, к его входу вела узкая лестница; в глубине помещения была танцплощадка, над ней возвышалась пустая сцена. Народу довольно много. Я села возле барной стойки, заказала водку с тоником и огляделась в поисках кого-нибудь, кто был бы не прочь со мной поболтать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Одно время мы с Девлин так много разъезжали, что я забывала, на каком континенте нахожусь. Проснувшись в номере, направлялась в ту сторону, где располагался туалет в моей нью-йоркской квартире. В аэропорту мне требовалось прочесть – реально прочесть – в своем посадочном талоне, куда именно мы на этот раз летим. Бары действовали на меня умиротворяюще – они везде были одинаковыми. Одинокие молодые люди со схожими историями и прочие незнакомцы, утомленные еще больше меня.

Через шесть мест от меня сидел мужчина в рубашке с золотым значком пилота, он искал свой бумажник; я заказала для него джин. Когда ему подали бокал, мой новый знакомый обрадовался и удивился. Через несколько секунд он, улыбаясь, тронул меня за плечо. Он оказался старше, чем я подумала вначале. Так даже лучше.

– Привет. Спасибо за джин.

– Не за что. Ты в пути?

– Прилетел из Лос-Анджелеса сегодня.

– Вот это да!

– Ничего особенного, на самом деле, – мой регулярный маршрут. А ты – тоже нездешняя?

– Нет. Уже нет. Ты пилот?

– Да.

– А ты главный пилот или второй пилот?

Он рассмеялся:

– Главный пилот.

Он рассказывал о своей работе. Вообще, это довольно скучно – слушать, как кто-то рассказывает о работе, но с ним все было иначе. Он говорил искренне. Рассказал о стажировке в Европе; о том, как ему в первый раз пришлось вести самолет самостоятельно. Его пальцы нажимали на воображаемые кнопки, тянули рычаги, во вспышках светомузыки я видела, как напрягаются его мускулы.

– Становишься бродягой, – объяснил пилот, – но с деньгами.

Первое время он постоянно нервничал – волновался о том, как будет приземляться в следующий раз. Когда засыпал в гостиничных кроватях, его накрывала паника. Сейчас же он стал самонадеян – настолько, что спит спокойно.

– Главный пилот. – Он все еще смеялся. – Так, чем займемся дальше?

Мы немного потанцевали, но остальные посетители оказались моложе, а мы недостаточно пьяны.

Я как завороженная смотрела на девчонок рядом со мной, они раскачивались в такт, их руки и ноги двигались одновременно. На всех – обтягивающие платья, и они хохотали, как одно многоголовое существо. Глядя на них, я нащупывала морщинки на шее и в уголках глаз. Пилот был сзади, его пальцы касались моих ребер.

– Можно поехать ко мне в отель, – сказала я.

– Завтра я улетаю. Не смогу остаться.

– Ничего страшного.

– Я не хочу разочаровывать тебя. Иногда…

– Я не разочаруюсь.

Как и обещал таксист, полил дождь. Улицы успокоились и блестели, в лужах плавали неоновые отсветы. Мимо проезжали только такси, но ни одна машина не остановилась; нужно было выйти на какой-нибудь оживленный перекресток.

По лицу пилота скользили огни рекламных щитов, я взяла его за руку.

– Мне кое-что понадобится от тебя, чтобы по-настоящему получить удовольствие. – сказала я.

– Вот как? – Он отвернулся, высматривая машину, но по тому, как дрогнуло его лицо, я поняла, что он улыбается.

В номере я первым делом открыла мини-бар, намереваясь достать нам что-нибудь, но пилот остановил меня и сел на кровать. Я сбросила платье, стянула и бросила на пол белье, опустилась перед ним на колени. Он рассматривал меня бесстрастно, как я и ожидала.

– Мне нужно, чтобы ты унизил меня, – сказала я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он сглотнул.

– Понимаешь, мне надо – больно.

Его пальцы подергивались. Мое лоно дрогнуло знакомой болью – застучало вторым пульсом. Я опустилась на кровать рядом с ним – животом вниз, положив голову на руки. Он поднялся, подошел ко мне; намерения ясно читались на его лице.