Ленин жЫв - Ярослав Питерский

Щупп удивлённо посмотрел на мужика и спросил:

– Молодые люди, неужели вам не жаль эту несчастную? Она ведь чья-то мать и жена, а если бы у неё сердце прихватило?

– Ты чё нам тут о сердоболии пургу метёшь?!!! – завопил коренастый. – Думаешь, она тебя за спасение добрым словом вспомнит?! Да если бы ты сам провалился, она бы первая на тебя бабки поставила! Понял! Первая! – и коренастый разразился противным хриплым смехом.

– В общем так, коль ты справедливый, давай, компенсируй нам убытки! – подвёл итог разговора высокий.

– Да! А то у нас шланги горят! – вторил ему коротышка.

Михаил Альфредович глубоко вздохнул, но спорить не решился и полез в брючный карман за кошельком. Достав из бумажника пару сотен, он протянул их обидчикам. Высокий медленно подошёл и, взяв деньги, сказал:

– Слушай, старик. Ты уже до седин дожил, а ума не нажил. Не лезь ты в нашем государстве в общественные разборки! Себе дороже будет! Честно говоря, я тебя в душе понимаю, но правды ты в этой жизни, по крайней мере, не увидишь, это я тебе говорю…

Хулиган говорил это с каким-то искренним сожалением. Щупп вдруг на мгновение увидел в его взгляде тоску.

«Господи, к чему идём?!» – подумал врач и, смачно плюнув на асфальт аллеи, поплёлся на работу.

V

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ диагностический медицинский центр имени Кости Топорыжкина представлял собой огромное серое здание высотой в двенадцать этажей. Это была довольно современная постройка на фоне остальных стандартных облезлых пятиэтажек, построенных в середине двадцатого века. Но и не только внешний вид добавлял солидности этому медицинскому предприятию. Главное – центр был секретной базой лечения и проведения экспериментов для высших должностных лиц. Для этого здесь имелся закрытый корпус с секретными палатами.

Главврач Щупп, обычно подходя к центру, любовался им. Но на этот раз после инцидента в парке Михаил Альфредович совсем скис и не смотрел на любимую больницу, причём хулиганы лишь усугубили внутреннюю тревогу врача. А главной причиной расстройств был проклятый спецпациент из секретного бокса.

Когда он появился в больнице, никто не помнил, во всяком случае, за свою шестидесятилетнюю жизнь Щупп (как ему казалось) знал его всегда.

Аура секретности над этим человеком была настолько сильна, что совсем малый круг сотрудников знал о его существовании. Лежал тайный субъект в отдельной секретной палате. Диагноз загадочного пациента был неизвестен современной медицине. С виду это был обычный летаргический сон, но при тщательном обследовании, проводимом вот уже в течение тридцати лет, это не подтверждалось. Похожими были только внешние симптомы, развитие же организма подследственного объекта шло немного по другим, неизвестным науке законам. У него не было практически никакого старения клеток и расхода энергии, хотя тело и потребляло кислород. Поразительно! Но у него вообще не рос волосяной покров: ни на голове, ни на лице. Не росли ни борода, ни усы, ни ногти. Всё говорило о том, что организм словно законсервирован кем-то и экономит свои внутренние ресурсы! Что вообще делать с этим человеком не знали даже самые светлые и выдающиеся умы медицины Народной Федеративной Республики. Секретного пациента сохраняли как-то так уже по традиции, словно мумию египетского фараона. Но это не могло продолжаться бесконечно, и все чувствовали: за загадочным пациентом скрывается государственная тайна.

Честно говоря, Щупп уже и не надеялся, что ему придётся что-то кардинально решать с секретником до пенсии самого Михаила Альфредовича.

«Пусть с этим живым покойником уж бьётся моя смена!» – рассуждал Щупп.

Спящему неизвестным науке сном мужчине было примерно тридцать пять лет отроду. Никаких особых отклонений в развитии его организма не наблюдалось. Обычное живое тело обычного человека. Спецпациенту присвоили секретный литер «098». Так его и называли доктора топорыженского центра во всех секретных отчётах, отсылаемых зачем-то в Москву. Раз в месяц у 098-мого снимали показания мозга и лёгких.

Сердце же под контролем датчиков находилось круглые сутки, а отчёты по его жизнедеятельности ложились на стол Щуппу каждое утро. Зачем это надо было делать, сам Щупп не знал, но выполнял все секретные инструкции, связанные с «098».

VI

ВОТ и сегодня, как всегда, после просмотра истории болезней партийных спецклиентов Щупп, нажав кнопку селектора, попросил у секретаря суточный отчёт о «098». Секретарём-советником и первым помощником у Михаила Альфредовича работала молодая девушка, двадцатипятилетняя Елизавета Палкина, красавица с шикарным бюстом, длинными ногами и голубыми глазами. Но Лиза вовсе не была кабинетной дурочкой, как большинство девиц её вида, а представляла из себя довольно образованную и эрудированную личность с серьёзными жизненными взглядами и перспективами на будущее. Именно за это её и взял к себе Щупп. Причём по существующим моральным нормам держать такую красотку запрещалось. В руководстве всегда считали, что обычно таких девочек используют для постельных утех. Но Михаил Альфредович настоял перед руководством Министерства здравоохранения, и там за особые заслуги Щуппа сделали исключение. И в действительности Михаил Альфредович взял Лизу Палкину вовсе не для своей постели. Он устроил её возле себя с дальним прицелом. Ведь обычно высокая и сексуальная красавица сильно влияет на мужскую психику, а озабоченные сексом особи на этой почве нередко совершают непоправимые ошибки. «Особые» пациенты Щуппа практически все, как один, были сексуально озабочены, и Лиза могла помогать Михаилу Алфредовичу в достижении определённых целей. Похотливые начальники, партийные функционеры и сотрудники министерств стопроцентно попадались в коварные сети, расставленные Палкиной. Но здесь нужно отметить, что никогда спецроманы Лиза до постели не доводила, прерывая их на самом интересном месте, а Щупп никогда не просил её заниматься сексом со спецконтингентом. Оба понимали друг друга с полуслова. Щуп знал, что надо ему, а Палкина знала, что надо ей. И самое главное, что их цели совпадали.

С биографией у Елизаветы Петровны Палкиной было тоже всё в порядке, а это главный зарок в карьерном росте. Прежде чем принять девушку на работу, её несколько раз проверили по линии Федерального Министерства Безопасности, именуемого в народе Фимоба (производное эФ-эМ-Бе). Это ведомство, потомок древних и легендарных ЧК, НКВД, КГБ и ФСБ, рьяно соблюдало традиции своих политических предков. Но никаких изъянов в биографии Палкиной фимобовцы не нашли. Сама же Лиза пошла на эту должность только потому, что знала: отсюда можно сделать скачок в Москву. Она говорила себе: «Главное только не завышать себе цену, при этом не став шлюхой слюнявых толсторожих мужиков с огромным ресурсом власти».

В свои двадцать пять Лиза с отличием закончила Государственный медицинский институт, получила направление в Академию с двумя годами отработки и вот уже восемнадцать месяцев исправно выполняла обязанности секретаря-советника Михаила Альфредовича Щуппа. Последний посвящал её во все тайны, видя в девушке большое будущее и свою обеспеченную старость.

Лиза, услышав вызов шефа, зашла в его кабинет. На лице девушки сияла улыбка. Щупп слегка удивился хорошему настроению помощницы и вопросительно посмотрел на неё.

– Доброе утро, Михаил Альфредович!

– Хм, доброе утро, Лизок! Что-то случилось? – спросил он.

Обычно Палкина была сдержана на эмоции.

– Как сказать, – загадочно ответила девушка.

Щупп отложил бумаги и откинулся в кресле, изобразив на своём лице внимание.

– Может, тебе предложили замуж выйти? А ведь пора! Пора! – улыбнулся старый доктор.

– Шутите? – продолжая улыбаться, парировала вопрос девушка.

– Что тогда довольная такая? Кстати, видела, опять двух быков прислали! Ты это, девочка, распорядись, чтобы у них всё было по правилам. Но в тоже время не балуй… Эти господа… я по рожам вижу… буйные и борзые… Смотри, чтобы девки-медсёстры с ними того… не крутили там чересчур! Мне лишние проблемы не нужны!

– Да ясно… я уже под контроль их поставила. Народ обслуживает надёжный… думаю, дальше конфет и поцелуйчиков в шею не зайдёт.

– Ну, хорошо… и всё-таки смотри… так, чего улыбаешься? Ответь!

Лиза вдруг стала более серьёзной и присела на стул возле стола шефа. Михаил Альфредович напрягся. Обычно так она делала, когда происходило что-то важное. Палкина, видя озабоченность Щуппа, не стала тянуть.

– Михаил Альфредович, а что вы сегодня меня первым делом о ноль девяноста восьмом не спросили? Обычно в первую очередь.

Щупп замер, но промолчал.

– Может, сегодня не совсем обычный день?! А, товарищ Щупп? – Лиза вновь лукаво улыбнулась.