(Не) вероятная любовь - Элла Вюнше

– Эй, поаккуратнее! – шиплю я.

Затем оглядываюсь назад. Вообще-то тип – красавчик, высотой наверно метр восемьдесят, со светло-каштановыми волосами. В мыльной опере он, несомненно, подошел бы для роли юного любовника, от которого все дамы без ума. Но для того, чтобы сохранять требуемую дистанцию к впереди стоящему в очереди, он, вероятно, слишком туп.

– Сама поаккуратнее, – отвечает он.

Как раз такой интеллектуальный ответ и можно ожидать от подобной лакированной обезьяны. Дальше можно не углубляться.

– Козел, – бормочу я, проходя мимо.

– Я это слышал, – отзывается сзади.

А мне без разницы, я все равно его больше не увижу. Такие типы интересуются в любом случае только своим мотоциклом и последней серией «Фаст энд Фуриос». Что еще раз подтверждает мнение, что хорошая внешность и приятный характер вместе не встречаются. Я с грустью думаю о своих начос и вхожу в маленький зал номер три, в котором будет демонстрироваться фильм.

Это вечер понедельника, и кинотеатр почти пуст. Кроме меня в зале сидит лишь один пожилой мужчина, его черная водолазка и серые длинные волосы выдают застарелого любителя артхауса. Ну, этот точно пришел не посмеяться на фильм Вуди Аллена. Без зазрения совести я разваливаюсь на креслах. На сиденье слева я бросаю свою куртку и на сиденье справа – сумку. Как раз когда я начинаю наслаждаться моими начос, кто-то спрашивает меня:

– Это ваша куртка?

– Чья-ж еще? – отвечаю я, взглянув на нарушителя спокойствия.

Тут меня передергивает – это тот парень, что стоял сзади. Он показывает свой билет.

– Это мое место.

Такая наглость достойна восхищения:

– Ну и в чем проблема? Весь зал свободен?

Он широко ухмыляется:

– O, я извиняюсь, но в этом фильме все места зарезервированы. Если я не буду сидеть именно на этом месте, меня могут выгнать из зала.

Мне поневоле вспоминается стоявший на контроле ожиревший вечный студент, оторвавший мой билетик. Мысль о том, что он может попробовать в свои шестьдесят кого-то выгнать, заставляет меня почти рассмеяться. Однако ясно, что этот незнакомец так просто не отстанет. Вероятно, он думает, что может заставить меня отступить. Ну, здесь ему не обломится. Я больше не позволю мужчинам собой командовать. Это не первый противный парень, рядом с которым мне пришлось сидеть в кино!

Не глядя на него, я перекладываю куртку на левую сторону. Он садится рядом со мной. Я замечаю, что таинственный незнакомец также купил начос, только с сыром. Мне они тоже нравятся, хотя, на мой взгляд, в них слишком много жира.

– Закурим трубку мира? – спрашивает он и предлагает мне свои чипсы.

Этот жест удивляет меня. Возможно, он совсем не представитель «Фаст энд Фуриос» -типа.

– Почему нет, в конце концов, из-за вас мои начос полетели на пол, – отвечаю я.

– И поэтому мои начос – теперь ваши начос. Или я могу к вам обращаться на «ты»?

Ха? Кажется, он пытается меня клеить? С помошью начо-махи-нации?

– Почему бы и нет. Мы теперь почти породнились, так как сидим бок о бок и оба едим начос, – иронизирую я.

– Я тоже так считаю, – отвечает он и улыбается.

– Шшш, – шипит любитель артхауса в последнем ряду.

– Мне нравится твой юмор, – говорит незнакомец и берет немного от моего соуса.

Хочет он мне таким образом отплатить и обезоружить или это он серьезно?

– Скажи-ка, ты не психопат, который преследует женщин на фильмах Вуди Аллена? – подкалываю я.

– Ну естественно, если я убиваю, то только женщин, разбирающихся в хорошем кино. Еще пару начос?

Теперь я тоже улыбаюсь. Я беру начос и говорю:

– Спасибо, убийца со вкусом к хорошему кино.

В роли новой независимой женщины доля флирта мне не повредит. И к тому же, с таким симпатичным объектом. Вероятно, он на пару годиков моложе меня, но я тоже выгляжу как тридцатилетняя. Кто знает – при тусклом свете кинозала мне можно дать даже двадцать восемь.

Ну теперь я вхожу во вкус!

Несколько минут мы молчим и тихо едим начос. Тут и там наши руки сталкиваются при макании в соус.

– Тебе нравятся фильмы Вуди Аллена? – спрашиваю я.

Он озадаченно смотрит на меня.

– Ну да, я фан, иначе бы тут не сидел.

Я понимаю глупость своего вопроса и пытаюсь исправиться.

– Может, тебя вынудили.

– Само собой, у Вуди Аллена есть специальная секретная служба по заполнению кинотеатров, чтобы промывать людям мозги своими фильмами.

Ах, как только я могла в фойе так ошибиться? Да ты приятный до оскомины, мужчина с чудесным профилем и чувством юмора.

Следует еще одно нервное:

– Шшш…

Похоже, мы не оказываем должного уважения культовому фильму.

Подавив смех, мы пытаемся сконцентрироваться и замолкаем. Фильм начинается. Мы доедаем последние начос. Наши руки снова касаются. На этот раз немного дольше, у обоих нет никакого желания их убрать. В этом моменте есть что-то волшебное, и меня переполняет чувство счастья, вроде того, что я испытала раз на концерте Майкла Джексона, когда он послал поцелуйчик в мою сторону.

Мы не смотрим друг на друга, уставившись на большой экран, в то время как наши руки купаются в соусе. Честно говоря, я старалась избегать близости со своим мужем из-за всех бактерий и вирусов, которые при этом переносятся. Однако с этим Mr. Wonderful3 мне плевать на бациллы. Что за чувство!

У меня не получается увлечься «Синим Жасмином». Помимо всего прочего, фильм не вписывается в классический Вуди-жанр. Главная героиня – дама высшего общества, середины сорока, пытающаяся собрать осколки своей жизни после ареста мужа в результате сомнительных финансовых операций. Социальная драма. Однако, вместо переживания за судьбу героини мне почему-то все время хочется смеяться, как если бы я смотрела веселую романтическую комедию.

Спустя вечность наши руки наконец расстаются. Я пытаюсь его рассмотреть, лучше, когда он не видит, и мне это временами удается. Он и впрямь симпатичный.

За исключением моего бывшего, который выглядел довольно неплохо, на меня обычно западают только какие-то безмозглые идиоты или мамины любимчики. То, что он не безмозглый идиот, мой сосед доказал уже своим начо-примирением. И на маминого сыночка он тоже не похож. Скорее на тип разбивателя сердец, от которого матери должны оберегать своих дочерей. Я пока не могу разобрать, какого цвета его глаза. Не то чтобы у меня были особые предпочтения в этом вопросе.

Наши взгляды встречаются. Мы коротко смотрим друг на друга, и мне становится немного неловко. Он так молодо выглядит. Но затем я сама себя одергиваю за эти мысли. Мы сейчас в кино. Где еще должно невозможное становиться возможным?

Я не знаю, о чем он думает. Он касается моих пальцев и затем берет меня за руку. Мое сердце тут же взмывает в воздух.

Когда фильм – спустя наполненных пятнадцать минут – заканчивается, и лампы загораются после титров, мы отводим наши руки. Меня охватывает печаль. Что это было? Я не смею взглянуть на него.

В то время как я надеваю куртку и мы встаем, он спрашивает:

– Ну и как, тебе понравилось?

Теперь мне наконец удается рассмотреть его глаза. Они голубые.

– Ничего, – бормочу я.

– Этот был Вуди-фильм, как я их люблю, – говорит он. – Однако до сих пор мой самый любимый – «Полночь в Париже».

– Он также и в моем топ-листе, – отвечаю я, поневоле просияв.

Он улыбается. Мы не знаем, что теперь делать, поэтому бесцельно бредем просто так.

– Можно тебя проводить? – спрашивает он.

Я киваю и улыбаюсь. И кто бы мог подумать, что мне доведется испытать нечто подобное!

Я понимаю волнение молодых девушек, которые все время хихикают, когда им хочется обратить на себя внимание их кумира – об этом я мечтала еще девчонкой, но каким-то образом никогда не испытала. Позже я поместила это в категорию «отдаленная мечта и опиум Голливуда».

Меня охватывает дрожь. Кроме лихорадки по поводу Майкла Джексона, похожее я испытала, когда в восемнадцать лет влюбилась в Элвиса Пресли, так как тем летом шло много фильмов с его участием. Тогда мне казалось, что он самый красивый мужчина в мире. Ну этот парень, возможно, не самый красивый мужчина в мире, но между нами определенно пробегают искры.

Какое-то время мы молчим и продолжаем плыть в пространстве бок о бок.

Неожиданно он говорит:

– Это просто обалдеть можно!

– Что?

– Ну да, ты, наверно, постоянно встречаешь мужчин, которые падают тебе в ноги. Но я чувствую себя сейчас совершенно сраженным, я обычно не заговариваю просто так с женщинами в кино!

– Это так всегда с поклонниками Вуди Аллена.

Мы смотрим, улыбаясь, друг на друга.

Чтобы разрядить атмосферу, я спрашиваю:

– Какой был твой первый Вуди-фильм?

– Я думаю, «Манхэттен».

– Мой первый был «Все, что вы хотели знать о сексе», – отвечаю я и невольно усмехаюсь. —Тогда мне было, наверно, лет десять, и я ничего не поняла. Однако я очень много смеялась.