Полное собрание сочинений. Том 7. По зимнему следу - Василий Песков

«Бр-р… Поди, под сорок мороз-то…» Лесок, где мы забавлялись флажками, кажется сверху маленьким пятачком. Как раз над ним пролетает сейчас стайка потревоженных кем-то тетеревов. «Глядите, глядите! Не наша ли?» По ложбине между кустами неторопливо бежит лиса. Один из охотников озорства ради стреляет вверх. Грохот звенящим клубком катится по холмам. Но лиса в нашу сторону даже и уха не повернула. Возможно, она уже нагляделась на нас из укрытия, и теперь мы потеряли для нее интерес. А может быть, и лису волнует заходящее солнце. Вот она взбежала на бугорок, села и глядит, как остывает, дымится и вот-вот исчезнет уже не дающий света малиновый круг.

* * *

В рубленной из толстых сосен избе русская печь. Заслонка открыта, жар и свет из печи такой, что за столом надо все время вертеться, подставлять теплу то один бок, то другой.

Павлов режет принесенную с мороза лосиную печенку (в минувшее воскресенье охота была удачной). Кто-то достал копченую осенью медвежатину. Явились на стол брусника, кренделя на веревочке, ну и, понятное дело, бутылка с питьем. Рядом с горячим чайником бутылка, принесенная с холода, запотела, по ней текут длинные прозрачные ручейки. Что еще надо промерзшему до костей человеку!

– Ну, за здоровье хитрой лисы…

– Печенка по-вятски! Уверяю, нигде в мире такой не бывает, – говорит Павлов и водружает на стол сковородку…

Сладко заныли ноги, огнем горят ошпаренные морозом носы и уши. Кто-то уже захрапел на разостланном полушубке. Огонь погашен, только из печи на стену падает красноватый, уже не горячий свет. Разговор вполголоса, как водится, об охоте.

– А что же, лиса через флажки не посмеет?..

– Не посмеет, боится. И волк боится, и лось…

– Зайцы, наверно, по глупости не боятся.

– Медведь не боится. Рысь тоже, сам наблюдал, не боится.

– Волки очень боятся. Помню случай, неделю держали в окладе девять волков, ждали именитых охотников. Только один ушел. По следам потом видели – полз на брюхе, в снегу под флажками глубокую борозду сделал, простите за выражение, жидким ударил от страха, а все-таки пересилил себя. А восемь остальных не посмели. Ну, всех, конечно, и положили. Вот ведь штука – флажки…

– Да что зверь, а человека возьмите. В иной жизни тоже получается круг. Простое, кажется, дело, перешагни – и все пойдет по-иному. Нет, смелости не хватает. Так и живет иной бедолага в окладе. Неверно я говорю?.. – Молчание. То ли все уже задремали, то ли о чем-то думают.

Ходивший навестить лесника Павлов пускает в избу морозное облако, вешает на гвоздь полушубок и кидает в печку пару сосновых поленьев.

Морозный узор на окошке. На полу синеет пятно лунного света. А на бревенчатой стенке пляшут теплые пятна света из печки. Я засыпаю с приятной мыслью, что сегодня только суббота, что завтра мы еще всласть померзнем на перелесках.

Фото автора. Кировская область. 12 января 1969 г.

Первая

Поглядите внимательно на лицо женщины. Кем она была в жизни? Вы скажете: это учительница. Школа непостижимым путем отмечает лица своих служителей. Зинаида Петровна Кокорина почти тридцать лет была учителем и директором школы. Но ее взрослые воспитанники и недавние ученики из поселка Чолпон-Ата у киргизского озера Иссык-Куль, читая эту заметку, наверняка удивятся, узнав, что их седовласая добрая «историчка» Зинаида Петровна была летчицей. И не просто летчицей, но первой советской летчицей.

Было это очень давно, если мерить время марками самолетов. Это было в годы, когда страна не имела еще своих самолетов, летали на покупных французских: «Фарманах», «Ньюпорах» и «Моран-Парасолях». Это кажется непостижимо далеким временем, если оглянуться от рубежа, взятого новым, почти фантастическим самолетом Туполева. Но, в сущности, это было недавно, если человек, летавший на этих самых «Ньюпорах», может, в качестве пассажира, правда, через пару годков полететь на нынешнем сверхсамолете.

* * *

Зинаиде Петровне семьдесят лет. В детстве самолетов она не видела. К тому же из подвального окошка дети уральского старовера-старателя видели только ноги проходивших по улице, и была у детей игра: узнавать по ногам, кто прошел – урядник, барышня, крестьянин, приехавший из деревни.

Старатель Кокорин в горах, как видно, не нашел золотой жилы. В Перми семья его жила бедно. «Хлеб покупали у нищих, так было дешевле. Зимой я ходила в школу, а летом работала на спичечной фабрике, клеила этикетки. В десять лет обучила соседку-булочницу грамоте и принесла матери пять рублей».

Зинаида Петровна Кокорина. 1969 г.

Таким было детство. Если попытаться найти в этом детстве ростки человеческого упорства, которым отмечена жизнь этой женщины, то мы их найдем без труда. За способности Зинаиду Кокорину определили в гимназию. С великим усердием, когда надо было учиться самой и давать уроки купеческим дочкам, чтобы кормиться, Зинаида Кокорина окончила гимназию с золотой медалью и решилась поехать в Петроград, в университет. Это было в 1916 году.

Представим себе пять лет петроградской учебы. Начало сознательной жизни совпало с началом революции, и человек оказался в самой середине кипящих страстей. «Это было время очень больших надежд и очень больших мечтаний. Я думаю, никогда до этого на земле люди не мечтали так смело». В 1921 году Зинаида Кокорина получает диплом преподавателя средней школы. Она едет в Киев и еще не знает своей судьбы.

* * *

«Над Киевом пролетал самолет…»

Я слушаю Зинаиду Петровну и стараюсь представить этот момент: над Киевом самолет. Мальчишки, извозчики, военные, старики, продавцы, служащие остановились на улице, открыли окна и двери, подняли головы кверху. Над городом самолет… Не первый раз пролетает, и все равно улица обо всем позабыла. Даже лошади испуганно мотают головами от непривычного грохота сверху. Легкий желтовато-серого цвета аэроплан летел по-нынешнему очень медленно, по-тогдашнему непостижимо скоро. Самолет скрылся, утих. И все на улицах потекло как обычно. Но один человек в Киеве не мог уснуть ночью после низко пролетевшего самолета. «Я думала: человек-птица, особенный он или такой же, как все?..» Мне сказали: «Зинаида Петровна, дело это мужское». Тогда я захотела узнать, а как мужчины становятся летчиками, и стала укладывать свой чемодан…»

– Дима, принеси-ка мой чемодан.

Двенадцатилетний внук, слушавший наш разговор, убегает и приносит старинный потертый и поцарапанный чемодан.

– Все, что осталось… Чудом уцелел чемодан и вот фотография…

Весной 1921 года в Качу, в школу летчиков, прибыла новая библиотекарша. Ну, прибыла и прибыла. Кто мог догадаться о тайной цели красивой высокой девушки?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});