Тень в камне - Рекс Миллер

В своей камере Юки (Уильям) Хакаби не только во всем сознался, но еще и хвастал: «Эх, парни, вы же и половины не знаете. Я целые комнаты набивал трупами, да что комнаты — дома! Вы имеете дело не с какой-нибудь мелкой сошкой. В этой части страны я сотнями отправлял людишек на тот свет».

Мысли путались в голове Эйхорда, выпитое в полете не давало сосредоточиться. Наконец, получив прощальные улыбки стюардесс, Джек вышел из самолета, который приземлился на огромной бетонной площадке. Посадка разочаровывала многих, впервые Прилетающих в Даллас. К тому же обнаруживалось, что Лав Филд[7] — всего лишь название аэропорта. Эйхорд потряс головой, чтобы рассеять туман в мозгу, вдохнул полной грудью теплый сухой воздух и зашагал вместе с толпой, шаря взглядом по сторонам, выискивая знакомое лицо. Тут его окликнули:

— Эй, привет!

— Бог мой, Уолли!

— Привет, Джек.

— Рад снова с тобой встретиться. Ты все толстеешь, а? — В пропитанной потом одежде Уолли Майклс тянул на все сто шестьдесят килограммов.

— Да. На аппетит не жалуюсь. Ты тоже выглядишь отлично.

— Готов поспорить, что я выгляжу слегка поддатым. Все это пойло на борту, дружище, я в дым пьяный. — Оба расхохотались.

— Понимаю вас, сэр. Когда я лечу самолетом, тоже дохожу до ручки.

— Есть что-нибудь новое?

— Не понял.

— По поводу твоего уголовника?

— О, немного. Детали начинают ускользать из памяти этой женщины. Но она трудится вместе с нами как вол. Очень старается. Общительна. Сама предложила нам провести допрос под гипнозом, но приходится быть очень осторожным. Не хочется все испортить.

— С этим типом играете по правилам?

— Абсолютно. С воскресенья ему шесть раз растолковывали его права. — Джек улыбнулся. — Вокруг Юки мы ходим на цыпочках.

— Откуда у него такое прозвище?

— Когда-то Юки[8] выступал на эстраде. Работал в нескольких стриптиз-клубах в качестве конферансье или ведущего программу. Выходил на сцену, брал в руки гавайскую гитару и пел песенки сомнительного содержания. Мы давно его знаем. Задерживался за изнасилование, бродяжничество, несколько раз просто по подозрению. Бездельник. Осел хренов.

— Я видел досье. Но знаешь, тут что-то не сходится.

— Извини, вот наша машина. Прошу, — перебил Майклс, открывая дверцу «плимута» без опознавательных знаков.

— У меня чемодан.

— О нем позаботится обслуга аэропорта. Садись. С этого момента, Джек, ты у нас особо важная персона. — Они устроились в машине, и Уолли, нажав кнопку, открыл багажник. — Итак, ты говорил, будто что-то не сходится?

— Просто для меня пока еще не все ясно. Я не могу представить себе этого пижона убивающим людей. А вы уже квалифицировали дело как массовое убийство. Так?

— Тридцать девять или сорок три трупа — зависит от того, кому верить: Юки или судебной медицине. Ты знаешь, как иногда действуют подобные типы. Теперь он берет на себя ответственность за каждое зарегистрированное убийство. Как я уже сказал, мы должны быть очень осторожны.

— Не знаю. — Эйхорд покачал головой. — Пока у меня не все складывается. Вот вы спрашиваете, что заставило его убивать, а он отвечает, что это и есть загадка, которую должна разгадать полиция. Юки ничего не объяснил. Или не смог объяснить. Если он действительно разделался со всеми несчастными — а я признаю, что пока это не вызывает сомнений, — то почему хоронит сотни трупов, а семнадцать оставляет? Чтобы их нашли? Зачем создавать себе такие трудности? И потом, сексуальный извращенец, который похищает женщину ради удовлетворения своих необузданных потребностей, этот маньяк, оказывается, жертвы свои не насилует? Следов насилия нет, извращений тоже. Просто грохает людей и либо хоронит их, либо нет. Совершенная бессмыслица. Слишком много вопросов.

— Вот почему... — но Джек все еще продолжал:

— Почему тип, настолько ловкий, чтобы совершить все эти убийства, настолько расчетливый, что соорудил такое сложное дело, к тому же жаждущий, чтобы полицейские вместе с ним разгадывали его шарады, почему такой тип настолько глуп, что разбалтывает о местонахождении зарытых трупов этой Донне Банни-Панни — как ее там? Понимаешь?

— Да. Но...

— Болтает о зарытых трупах, Уолли. Я уверен, если он некоторые зарыл, а некоторые нет, значит, для захоронения была причина. Он не хотел, чтобы их нашли. Тогда зачем хвастаться?

— Скорее всего, он рассчитывал со временем заткнуть ей рот навеки, разве это не похоже на психопата образца «посмотри-какой-я-крутой»?

— Может, да, а может, и нет. Но даже если так, я все равно не понимаю, как...

— Ладно. Погоди, Джек. Предположим, окажется, что некоторые из зарытых жертв были изнасилованы?

— Ну?

— Ты не отрицаешь такую возможность? — Эйхорд пожал плечами. — Отлично. Так вот, если он с некоторыми из них занимался сексом и хоронил их после того, как покончил с ними... Улавливаешь?

— Ну и что?

— Если он собрался зарыть Донну Баннрош после того, как она ему надоест, то, очевидно, все равно, что она там знает или не знает.

— Ага, согласен, но мне кажется, мы имеем дело с противоречащими друг другу методами работы, различными типами поведения. Возьмем нашего психа. Он не собирается без надобности рисковать, не так ли? Тогда какой во всем этом смысл? Женщина у него в руках. Зачем рассказывать то, чего ей знать не следует?

— Чтобы произвести на нее впечатление.

— Ну...

— Безжалостный убийца. Он хочет запугать ее. Ты знаешь этих уродов. Им подавай секс, замешанный на страхе. Тьфу, дерьмо.

— Все равно.

— Что все равно?

— Взгляни на досье Юки. В нем нет ничего, что бы указывало на физическую силу, а убийца очень силен, если судить по тем семнадцати, которых он не стал зарывать. В досье нет намека ни на мускулы, ни на крупное телосложение. Когда это он перестал быть сексуально озабоченным пижоном и перешел на более тяжелую работу?

— В том-то и вопрос. Тебя пригласили, чтобы ты помог нам разобраться. На первый взгляд все очевидно. Юки Хакаби и есть настоящий преступник.

Если, приставая к девицам в универмаге, он играл еще и в кровавые игры, если за ним тянется хвост из трупов и мы все докажем, то... — Майклс замолк, и в машине стало тихо. Когда служащий аэропорта вдруг захлопнул багажник, это прозвучало как выстрел из пушки.

Эйхорд непроизвольно вздрогнул.

— О Господи, — пробормотал он, ощущая всем телом, как бешено колотится сердце.

Уолли Майклс включил двигатель, и они влились в уличный поток. Эйхорд сидел, оглушенный грохотом, уставший от полета и выпитого спиртного. Противоречия в поведении далласского могильщика его расстроили вконец.

ДАЛЛАС

Мисс Баннрош, откровенно говоря, разочаровала. Эйхорд приготовился было увидеть взрывную блондинку, распространявшую вокруг аромат сексуальности и заигрывающую с каждым мужчиной в пределах видимости. Но его ожидал большой сюрприз. В ее внешности и действиях не оказалось ничего вызывающего. Она выглядела усталой женщиной, которой чуть за тридцать, со средней фигурой. Привлекательная, но не более того. Донна пришла на следующее утро около десяти, и Эйхорд разглядывал единственную оставшуюся в живых жертву Юки Хакаби через окошко комнаты № 601. Она разговаривала с Дунканом, детективом из отдела информации. Эйхорд выключил микрофон, еще немного за ней понаблюдал и, не обнаружив ничего примечательного, вошел в комнату и представился.

— Наверное, вы устали повторять все снова и снова, — улыбнулся он Донне.

— Я готова рассказывать хоть с утра до ночи, если смогу помочь прищучить грязного ублюдка. Чего бы мне это ни стоило. — Сидя за столом напротив нее, Джек ощущал в ней нечто, чего не смог уловить, глядя через окошко. Даже в комнате это не было заметно. Только когда она подняла глаза, на него обрушилась ее неприкрытая чувственность. И тут уж никакой дальнейший диалог не требовался, каждый прочел другого как открытую книгу, и оба опустили глаза, будто никому из них не понравилось увиденное.

— Что ж, — протянул Эйхорд, — начнем все с самого начала? Вы находились на стоянке...

— Я только подъехала, — без колебаний продолжила Донна, — как этот тип подошел к машине. Беда в том, что я слегка задела бампер сзади стоящего автомобиля. Чей он, не знала и подумала, что сейчас разразится скандал. Владелец начнет распространяться о том, что разбили его тачку. Ну, как обычно, вы представляете, а я уверена, что это не так, потому что только слегка задела машину. И вдруг слышу: «Если ты взглянешь на мою руку, то увидишь в ней пистолет, и поэтому...»

Пока она рассказывала, Эйхорд прислушивался не только к ее словам, но и к тому, как они произносились, наблюдал за малейшими изменениями в ритме повествования, анализировал серые пространства, лежащие между черным и белым в фактах, мнениях, догадках. Пытался соединить воедино разрозненные фрагменты.