Рейтинговые книги
Читем онлайн Штрафник, танкист, смертник - Владимир Першанин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 49

То, что во время отступлений творился жуткий бардак, я в этом убеждался не раз, но фраза насчет эвакуации офицерского состава является явной брехней. Не буду говорить о высоких чинах, но капитаны, майоры сражались и гибли вместе с нами. И хоронили всех (если успевали) в одной братской могиле. Сколько их разбросано по степным приволжским холмам, где под одним обелиском лежат и рядовые, и офицеры. Мои рассуждения могут вызвать неоднозначную реакцию у читателей, особенно старшего поколения. Но почти полтора года войны изменили многое во мне. Огромные потери и отступления порождали у многих бойцов неверие в командование и злость.

В июле сорок первого, когда ехал поступать в танковое училище, я был всего лишь восторженным мальчишкой, закончившим два курса института. Я очень хотел стать героем-танкистом, отмахнувшись от предложения учиться на политработника, где шансов выжить гораздо больше, чем в металлической коробке танка. Сейчас я насмотрелся смертей и хотел дожить до победы. Замполит госпиталя говорил много слов о долге, мужестве, верности партии. Но никогда не звучало в его речах пожелание каждому из нас выжить. Вернуться к матерям, отцам, детям. У капитана Мякотина — три дочери, три ранения и впереди снова окопы. Войне даже не видно конца, вряд ли половина из нас доживет до победы. Я старался об этом не думать. Замполит никогда не спрашивал, как я выпрыгивал, выползал из подбитых танков. Машины горели за моей спиной, ручейки талого снега, пополам с горящим бензином, догоняли меня, и порой не было сил отползти без посторонней помощи.

Все, хватит рассуждений! Я готовился к выписке, а на фронтах происходило следующее.

Продолжалось наступление наших войск. О его масштабах можно было судить по датам взятия крупных городов: с 12 по 15 февраля сорок третьего года были освобождены Шахты, Новочеркасск, Ворошиловград, Харьков. Линия фронта быстро отодвигалась на запад. Без преувеличения можно было сказать, что февраль проходил под знаком мощных ударов Красной Армии. Но, к сожалению, во второй половине месяца многое стало меняться. О большинстве событий благодаря невнятным сообщениям Информбюро мы узнавали с запозданием. Кое-что нам рассказывали раненые, которых сумели доставить в госпиталь непосредственно после боев.

Глава 2

22 февраля немецкие войска начали контрнаступление. Наши передовые части, оторвавшиеся от баз снабжения, понесшие большие потери в предыдущих боях, отступали. В начале марта шли ожесточенные бои на подступах к Харькову, который немецкое командование всеми силами старалось отбить. Именно в этот период в госпитале шла срочная выписка выздоравливающих. Я вместе с группой танкистов был выписан 24 февраля, на следующий день после Дня Советской армии. Глубокая рана под мышкой еще полностью не зажила, зато затянулись обе пулевые дырки под ключицей и лопаткой.

— Месяц в запасном полку покантуешься, — сказал хирург, — пока распределят, будешь как огурчик

Помню, что в ночь перед выпиской я разыскал Симочку. Разговор получился коротким и обидным.

— Леша, не надо ничего затевать. Ты уходишь на фронт. У меня есть друг, я не хочу его обманывать.

— Когда он появился? — недоверчиво спросил я, хотя недостатков в кавалерах у красивой медсестры не было.

— Не все ли равно? Иди к ребятам. Тебя там ждут.

Она поцеловала меня в щеку и выскользнула из рук. Мы крепко выпили, получили утром поношенное снаряжение без погон (их тогда не хватало), а через три дня в штабе 40-й армии Воронежского фронта нас распределяли по корпусам, танковым бригадам и полкам. Все повторялось. Вместе с Женей Рогозиным мы были направлены во вновь сформированную танковую бригаду.

Впрочем, бригадой это подразделение назвать было трудно. Даже по штатам сорок первого — сорок второго годов она должна была иметь 90 танков, 300 автомашин и три тысячи человек личного состава. В наличии имелось не более половины командиров, технических специалистов и бойцов. Не хватало автомашин, зениток, а танков насчитывалось не более шестидесяти. В том числе два десятка легких Т-70 со слабой броней и 45-миллиметровой пушкой. Правда, позже подбросили еще танков и машин, пришло пополнение.

Женю Рогозина назначили командиром танкового взвода, я остался командиром танка. Такая несправедливость неприятно задела. Я давно окончил училище, имел боевой опыт, а со мной обошлись, как с зеленым новичком. Как я понял, не забылось мое штрафное прошлое и, отчасти, статус «окруженца». Замполит батальона, спокойный капитан с орденом, уделил мне целых полчаса. Расспрашивал, как я попал в августе сорок второго года в штрафники.

— Значит, бросил боевую машину?

— Бросил, — подтвердил я. — Правда, будучи контуженным, а танк был с оторванной гусеницей, и башня не поворачивалась.

— Но орудие действовало?

— Так точно. Действовало.

— И снаряды имелись?

— Так точно. Но я их половину расстрелял, пока подбитый стоял.

— Ну вот. Ты свою вину кровью искупил, однако повоюешь пока на прежней должности. Посмотрим на тебя.

Мне достался танк нового образца, с граненой башней, утолщенной броней и двумя верхними люками. Отдельный люк для командира, вместе с командирской башенкой, и отдельный — для заряжающего. С прежним тяжеленным люком на полбашни, который и здоровый человек с усилием открывал, мы натерпелись неудобств. И раненые сгорали, не в силах открыть неподъемный да еще заклинившийся от удара люк. И при срочной эвакуации, когда загорался танк, в верхний люк лезли сразу двое — командир танка и заряжающий, а иногда и стрелок-радист.

Танк недавно сошел с конвейера Челябинского завода и сразу мне понравился. Сопровождал его механик-водитель Николай Ламков, старший сержант, мой ровесник. Участвовал в летних боях на Северском Донце, горел, лечился в госпитале и вот уже месяца два занимался перегоном танков.

— Кончилась лафа, — грустно сказал он. — Отдохнул, повеселился, теперь снова воевать.

Мне Николай пришелся по душе. Машину содержал в порядке, разговаривал просто, без всяких закидонов, которые нередко бросает экипаж своему командиру. Заряжающим был рядовой Леонид Кибалка, восемнадцатилетний парень из-под Куйбышева, недавно окончивший трехмесячные курсы. Леня был тщедушный на вид, худой, но с крепкими узловатыми плечами. Окончил он пять классов, работал лет с четырнадцати в колхозе и ни разу до войны не бывал дальше райцентра.

Стрелок-радист, Гаврин Борис, учился в техникуме, но был направлен на курсы радистов после первого курса. В боях он тоже не участвовал. Впрочем, роль стрелка-радиста весной сорок третьего была непонятной. Рация на нашем танке отсутствовала. Обязанности радиста сводились к стрельбе из курсового пулемета, крайне неудобного для точной стрельбы из-за небольшой амбразуры, из которой на ходу, при качке, трудно было целиться.

Как поведут себя мои подчиненные в бою, я пока не знал. Успокаивало то, что имеет опыт механик-водитель, ну а заряжающий… я поговорил с ним и убедился, что Леонид Кибалка неплохо разбирается в снарядах, быстро переставляет взрыватель на фугасное или осколочное действие и умеет наводить орудие. Но особенно мне понравилось его острое зрение. Он различал любые мелкие предметы на большом расстоянии.

— Леня, если жить хочешь, верти головой на сто восемьдесят градусов, — наставлял я его. — А когда бой начался, ни о чем не думай, только правильный снаряд подавай.

Я почему-то сразу понял, что Борис Гаврин побаивается танка. Броня давит без привычки на любого новичка, особенно если ты сидишь впереди, и, кажется, все снаряды полетят именно в лобовую броню, то есть в тебя. Я провел небольшую беседу о достоинствах Т-34. Признался, что в сорок первом мы на своих легких «бэтэшках» и Т-26 хвостом тащились за «тридцатьчетверками», надеясь на их мощную броню.

Наш экипаж числился во втором взводе первой роты первого батальона. В суматохе первых дней я толком комбата и не видел. Взводным был лейтенант Удалов, как я понял, воевавший недавно, но уже награжденный орденом Красной Звезды. Со мной и командиром второго танка он познакомился, в общем, доброжелательно, расспросил, кто, где воевал. Но сразу дал понять, что за бутылкой знакомиться не собирается, хочет глянуть на нас в деле. По крайней мере, на марше. Вслух это сказано не было, но я почувствовал в разговоре.

— Танки привести в полный порядок. Проверить знание своих обязанностей каждого члена экипажа, моральное состояние. Пока есть возможность, устранить все мелкие неполадки. Прогнать двигатели на холостом ходу, проверить трубки и соединения. Если на марше через час полетит трак или потечет масло, пеняйте на себя. Сегодня и завтра вполне достаточно, чтобы довести технику до ума. А у вас, Волков, вообще новая машина. Должна летать, как ласточка. Опыта у вас тоже хватает, так что скидок не ждите.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 49
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Штрафник, танкист, смертник - Владимир Першанин бесплатно.

Оставить комментарий