Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— С Боровым есть разговор! — крикнул планетник, не оборачиваясь. — Он, сказывают, про меня обидную песню сложил…
— За меня еще добавь! — крикнул вслед Мутило. — А то завел обычай — оскорбительные песни слагать, — пояснил он Жихарю. — Даже про Морского царя! Да и своего собственного Лешего ни во что ставит этот Боровой! Один он хороший!
Богатырь стоял в оцепенении.
— Дешево я отделался… — сказал он наконец.
— Как-то даже слишком дешево, — задумался Мутило. — Тут какой-то подвох…
Надо же — самую бесполезную покупку! С каких щей он так нынче раздобрился, человек его задери?
— Знаешь что? — сказал хитрый Жихарь. — Как приедем на Полелюеву Ярмарку, ты мне напомни, чтобы я первым делом самый черствый печатный пряник купил.
Пущай подавится на здоровье!
А потом снова взглянул на коня Налима — и позабыл про все на свете.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Хлеб — всему голова.
ПословицаСопровождавшие Жихаря дружинники, числом трое, без всякого удовольствия услышали, что князь в них более на сегодня не нуждается, поскольку собрался по важному и секретному державному делу на ярмарку. Им предстояло нынче объясняться с княгинею, а от нее, как от всякой женщины в тягости, можно было ожидать чего угодно. Смертью, конечно, не казнит, но зато такого наслушаешься — и обыденных слов, и тех, что она в своих книжках вычитала…
Дружинники поворчали, приняли алый плащ и позолоченный шлем и неспешно потопали по лесной тропе, ведущей на дорогу.
Ехать на водяном коне, если он покорился седоку, не в пример приятней, чем на обычном, даже и без седла. Ведь у водяного коня нет никакой хребтины, спина мягкая, сулящая седалищу всадника большое облегчение. Словно бы несет тебя речная стремнина…
— Так мы и вправду до вечера не доберемся, — рассердился Мутило, пристроившийся за княжеской спиной и вцепившийся лапами в широкий кожаный пояс Жихаря. — Тоже мне богатырь! Трюх-трюх, трюх-трюх… Не на водовозной кляче едешь! Смелее надо! Отчего шпоры-то не надел? Тогда каблуками его изо всей силы! Не бойся, не поранишь!
— Не начал бы конь ликовать, — сказал Жихарь. — Дело незнакомое… Да и лес тут густой, влепит он нас в дерево за милую душу… Тебе-то что — ты только рожу об мою кольчугу поцарапаешь, а мне каково придется?
— Как мы о своем княжьем здоровьице-то печемся! — сказал Мутило и пребольно, даже сквозь кольчугу, ущипнул богатыря. — Давай тогда я сяду вперед, а ты, главное, кафтан мне не порви — новый покупать будешь!
Этого Жихарь никак уж не мог стерпеть. Он свистнул отчаянным степным посвистом, развел, сколько мог, ноги, и изо всех сил ударил коня Налима по бокам.
Налим заржал — хотя ржание было не конское, а скорее человеческое, — и пошел борзо, как и полагается водяному коню. При этом он ухитрялся миновать все сосновые стволы, изгибался совершенно немыслимым образом, и богатырь почувствовал себя как в какой-то многоколенной трубе, подхваченный бурным потоком. Временами конь резко склонялся вбок, отчего седоки едва не бороздили локтями землю. Жихарь намотал уздечку на правую руку, впился пальцами левой во влажную гриву и мечтал только о том, чтобы не упасть.
Тошнота подступала к горлу, тяжелый майский жук, не успевший свернуть с воздушной дорога, пребольно ударил богатыря в лоб.
— Хреновые из вас, людей, конники, — усугублял его страдания Мутило. — Русалка моя и то крепче держится, хотя у нее, между прочим, хвост не раздвоенный… Видишь, самую чащобу уже проскочили, теперь он веселей пойдет, на полную ногу…
Куда ж еще веселей, испугался Жихарь. Впереди и вправду посветлело. Налим прибавил ходу, и богатырь совсем перестал различать отдельные деревья — они слились в сплошную золотисто-зеленую стену.
Всякую скорость привелось Жихарю испытать в жизни, но на этот раз и он растерялся. Провалилась бы и Полелюева Ярмарка, и вся эта хмельная затея…
А тут даже хмель в его рыжей голове не вытерпел и улетучился от греха подальше: мол, я не я и лошадь не моя…
— Терпи! — подбадривал Мутило. — Уже мало осталось!
Терпел Жихарь, терпел, да и притерпелся в конце концов: оставил в покое конскую гриву и попробовал принять гордую княжескую посадку. Встречный воздух ударил богатыря в грудь и забил дыхание, не дав возможности сказать водянику все, что накипело во время скачки. Или хотя бы заорать песню для храбрости. А водяник, надежно укрытый богатырской спиной, вредным голосом порочил человеческий род за неуклюжесть и вообще неприспособленность к жизни на белом свете.
— Это хорошо, — приговаривал Мутило. — Ты цыгану Маре так прямо и скажи: не по мне этот конь, больно резвый, только тебе, мол, им и владеть… Не устоит старый конокрад, поверит, увидев твое испуганное рыло, тряхнет мошной…
Жихарь взял себя в руки, усмирил страх и начал припоминать, как они с Яр-Туром устроили конское ристалище — тоже ведь не худо скакали, только закончилось все весьма пе…
Так закончилось и на этот раз — богатырь полетел шибче коня вперед, разглядел несущийся прямо в лицо березовый пень и успел выкинуть руки. Удар едва не сломал ему кисти, а сзади в спину добавил еще вострой головой Мутило.
…К разумной жизни вернул обоих все тот же конь Налим, обдав собственной струёй, — к счастью, это была простая холодная вода.
Первым делом Жихарь изо всех сил тряхнул руками, вправляя кисти на место, — и даже не почувствовал там боли, поскольку болело везде.
— Блин поминальный, — жалобно сказал он. — Скотина ты речная, безрогая…
Ты князя везешь или ты дрова везешь? Сам-то, главное дело, целехонький…
Без костей…
— Нынче у нас князьёв как дров, — огрызнулся вместо водяного коня водяной черт. — Не мог Налим споткнуться ни с того ни с сего. Туг либо чары наложены, либо ему кто-то прыткий в ноги кинулся…
От соприкосновения с кольчугой Мутилина рожа снова стала вся как бы в чешуе.
Лес тут был уже совсем редкий, трава еще не успела подняться в полный рост, и падшие всадники начали глазами искать того прыткого, что кинулся в ноги несравненному коню.
— Хорошо если конь волчару зашиб, — возмечтал Жихарь. — Или хоть лисичку на воротник…
Мутило хотел было поведать, что он лично посоветовал бы Жихарю на воротник вместо лисички, но сказал совсем другое:
— Вот он, гаденыш! Вот из-за кого мы чуть головы не потеряли!
Богатырь на коленях приблизился к месту, на которое указывал водяной.
В траве, примяв семейку ландышей, покоился грязно-серый шар величиной с человеческую голову. Да он и походил на человеческую голову с маленькими закрытыми глазками, с носиком не более прыща, со скорбно искривившимся ротиком… Правда, у головы не бывает коротеньких ручек и ножек, а у этого шарика они были…
— Та-ак, — зловеще сказал Жихарь. — Вот видишь. Мутило, мы еще не доехали до ярмарки, а уж прославились! От дедушки с бабушкой он ушел, от лесных зверей ушел, а к нам попался. За такое диво нам заморские купцы немало отвалят!
Мутило без всякой радости поглядел на добычу.
— А то они хлеба, вывалянного в пыли, не видели, — презрительно сказал он.
— Какого хлеба? — возмутился Жихарь. — Это же Колобок, тот самый!
И тут же рассказал пораженному водянику повесть о многотрудной судьбе Колобка, что известна любому человеческому детенышу и вовсе не ведома подводным жителям.
— Так что не только лисе — никому его поймать и съесть не довелось! — закончил богатырь свой рассказ. — А нам он, можно сказать, сам под ноги прикатился… Надо бы помочь ему очнуться, да заодно и умыть… Он, поди, с тех пор и не умывался…
Конь Налим охотно оросил Колобка, а богатырь, достав из дорожной сумы тряпицу, начал приводить пленника в товарный вид.
Сделавшись чистым, румяным и вполне пригожим, Колобок приоткрыл один глаз, более похожий на черную изюмину.
— Не ешьте меня, — с ходу, не поздоровавшись даже, предложил Колобок. — Я вам песенку спою…
— Ну уж нет, — сказал богатырь и наложил на лысину хитреца свою тяжелую руку. — Песни твои мы знаем: заворожишь нас, а сам укатишься.
— Меня теперь даже есть нельзя, — вздохнул Колобок. — Я черствый. Совсем очерствел от бродячей жизни. Об меня даже сам Мироед чуть зубы не обломал…
— Ну! Так ты и Мироеда знаешь? — не поверил Жихарь.
— Кого я только не знаю… За мои-то годы… — сказал Колобок и махнул маленькой ручкой. — Дернуло же меня через эту прогалину катиться… Думал, успею, да у вас такой скакун…
— Других не держим, — похвастался Мутило. — Жихарь, давай я его к себе в озеро заберу? Он там отойдет, размякнет…
— Не размякну! — вскричал Колобок. — Не дождетесь! Я моря переплывал, во чреве китовом пребывал — ничего мне не поделалось. Я от дедушки ушел, да вы это и сами знаете, и от лисицы ушел, и от тигра ушел, и от слона, и от енотовидной собаки, и от восьмирукого осьминога, и от Гидры Лернейской, и от змея Апопа, и от Бегемота с Левиафаном! Мне бы еще лапоточки новые кто сплел — так я бы до самого светопреставления землю топтал! Не вам меня пленять! Я побродяга всемирный, бесстрашный! У-у!
- Там, где нас нет - Михаил Успенский - Юмористическая фантастика
- Новая русская сказка - Е. Квашнина - Юмористическая фантастика
- Торговец (не) герой (СИ) - Егор Губарев - Фэнтези / Юмористическая фантастика
- Чугунный всадник - Михаил Успенский - Юмористическая фантастика
- За гранью добра и зла. Дилогия (СИ) - Владимир Батаев - Юмористическая фантастика
- Способ побега - Екатерина Федорова - Юмористическая фантастика
- А дело было так… - Михаил Высоцкий - Юмористическая фантастика
- А дело было так… - Михаил Высоцкий - Юмористическая фантастика
- Мрачный Жнец (перевод Н.Берденникова под ред. А.Жикаренцева) - Terry Pratchett - Юмористическая фантастика
- Логика Разрушения - Михаил Орикс - LitRPG / Периодические издания / Юмористическая фантастика