Кого за смертью посылать - Михаил Успенский

Запахнут кафтан был на бабью сторону, а с левой полы на траву помаленьку капало.

Водяные действительно любят побродить по торговым рядам в базарный день, а уж на ярмарках бывают непременно — на любой хоть одного да отыщешь по сырому следу. Иначе откуда бы они так хорошо знали людскую жизнь?

— Добро, — сказал Жихарь. — Только как же мы туда без денег-то явимся? У меня с собой казны — две полушки…

— Коня продадим и с деньгами будем, — зевнул Мутило.

— То есть как продадим? — закричал Жихарь. — Этакую красоту продадим? У тебя, видать, все мозги водой разбавило!

Он еще сильнее вцепился в уздечку. В кои-то веки попался подлинно богатырский конь — и сразу с ним расстаться!

— Мы ж его без уздечки продадим, — спокойно сказал Мутило. — Потому что без уздечки не считается…

— Значит, он, Мара, уже в Окаянии не царствует? — ахнул Жихарь.

— Цыгана и на престоле не удержишь, — гордо ответил Мутило, словно и сам принадлежал к бродячему племени. И человек, и водяник прикованы бывают к месту жительства, поэтому они равно завидуют цыганской свободе: живет же хоть кто-то на свете по вольной волюшке! — Цепи он потихоньку перегрыз и снова теперь по лошадиной части подвизается…

— Ну, Стрибог ему в помощь, — великодушно разрешил князь. — Только как же мы его обманем, когда он сам всех обманывает?

— Ты, главное, уздечку снять не забудь… Жихарь вспомнил, как коварный цыган увел у них с Яр-Туром коней на полном скаку, и ожесточился. Так ему, Маре, и надо будет!

— Все равно же только к вечеру поспеем… — сказал он.

— Да маленько пораньше, — ответил Мутило. — Без седла удержишься?

Богатырь побагровел и не стал отвечать на дурацкий вопрос.

Хоть Мутило и перекинулся человеком, нос его все-таки напоминал щучье рыло.

Этим рылом он повел по воздуху.

— Непогода идет, — вдруг сказал он, хотя солнце палило вовсю. — И не просто непогода, а что-то похуже…

— Может, обгоним грозу, потягаемся с Перуновыми конями? — предложил богатырь.

— Да какая гроза, — с неожиданной тоской сказал Мутило. — Человек его побери, все-таки он своего добивается… Эх, ладно, уводи, князь, коня, кличь его Налимом, а я тут попробую отбиться…

— От кого?

— Уезжай, говорю, тут не про людей спор… Вот и съездил на ярмарку…

— Да в чем дело-то?

Вместо ответа водяник как-то жалко хлюпнул.

— Тебе бы озеро проиграл — не жалко, — сказал он. — А ему — так даром отдай! Он же тут все до песка высосет, а потом всю мою живность где-нибудь над горами рассыплет, где и рыбы живой не видели…

— Кто — он? — не унимался Жихарь.

— Ты еще здесь? Скачи, хоть коня спасешь…

— Ну уж нет, — сказал богатырь. — Тут моя земля, и я на ней всякого обязан защитить — человек ли, нет ли…

— И далось вам всем мое озеро, — заныл Мутило. — Мало ли на свете иных озер… У рыб самый икромет…

Стало трудно дышать даже князю, а водяник вовсе хватал воздух человеческим ртом. Зашумели вековые сосны. Послышался гул и треск.

Богатырь вскинул голову. Выше деревьев, выворачивая их с корнями и разбрасывая по сторонам, шел мутный кривой столб с воронковидным навершием, словно огромная скособоченная бледная поганка решила прогуляться, творя свою поганкину волю. От столба даже издали несло жаром.

— Видишь, в какой он нынче силе? — просипел водяник. — Засуха будет, он уже с неба всю воду выпил, теперь земной добирает… Уводи коня, коня сбереги хоть у себя на дворе в колодце… Конь ему на четверть глоточка…

Вот уже хлопнулась в озеро, размахивая широкими корнями, первая сосна.

Столб пошел вдоль берега, примеряясь, как ловчей зайти на середину Гремучего Вира.

Убежать очень хотелось, причем как можно дальше. Жихарь закрыл глаза и стал мысленно считать пальцы на руках и ногах у себя и у других, воображаемых людей. Считал, покуда не вспомнил, что это за беда идет и как с ней предписано бороться в ученых книгах. По книгам-то выходило довольно просто, а по жизни…

Меч здесь не годился.

Озерное зеркало затянуло рябью, раздался отвратительный звук всасываемой влаги…

Жихарь выхватил засапожный нож — старый, надежный, заговоренный — и с полного размаха метнул его в середину столба.

Раздался постыдный визг, и столб сгинул, рухнув в озеро потоками украденной было воды, а вместе с водой в озеро пал некий человек и начал быстро-быстро загребать одной рукой к берегу.

Сразу же, словно ниоткуда, налетели облака и пошел дождь.

— Ну, теперь-то уж нам точно конец, — пообещал Мутило. — Это же Зубатый Опивец, из главных планетников…

Планетники, несмотря на громкое имя, никакого отношения к занебесным делам не имеют. Они обретаются в тучах и устраивают на земле погоду. Или непогоду — смотря по настроению. Ссориться с ними ни один человек в здравом уме не будет, а будет выпрашивать солнышка либо дождя. Просить, конечно, принято богов — того же Перуна, Ярилу или ветреного Стрибога. Но всякий жалобщик и ходатай знает, что не главные начальники вершат дела, а их приказчики да управители. То же самое и с погодой…

Выходят планетники из заложных мертвецов, которые еще при жизни решили доспеть себе такую беспокойную участь и договорились на этот счет в Нави, принеся кровавую жертву…

Зубатый Опивец выбрался на берег, даже не взглянув на протянутую Жихарем руку. Рожа у него была желтая, редкобородая, глаза как два рыбьих пузыря, а по числу зубов в широкой пасти он явно стремился догнать самого Мироеда. В левом плече планетника была рана — из прорехи в длинной рубахе сочилась какая-то малоприятная жидкость, заменяющая умрунам кровь.

— Ага, — прошептал Жихарь. — Я давно заметил, что самые страшные чудовища — это которые с человеческим лицом…

Опивец пустил из пасти долгую водяную струю.

— Земной порядок, значит, нарушаем, — сказал он. — Срываем горы и создаем моря… Понятно…

— Ну ты, — сказал Мутило. — Не вяжись к человеку. Это я за свое озеро вступился…

— Нет, — сказал богатырь. — Я на этой земле князь. За все с меня ответ.

— Кня-язь, — насмешливо протянул планетник. — От меня императоры плачут и дочерьми откупаются, а тут кня-язь…

— Давай перевяжу, — предложил Жихарь. — Сам посуди, как тебя было не остановить — высосал бы озеро… Высушил ручьи…

— Кто бы говорил! — возмутился планетник. — Для меня вода — что для тебя зелено вино: сосу и тем пьян бываю. А не приходило тебе в дурную твою голову, что в вине тоже малые человечки алкалоиды живут, и в утробу к тебе лезут без всякой радости? А? Вот так же и вы для меня. Буду жаловаться Перуну, он тебя ужо громом-то шарахнет…

— Ну, Перун-то, положим, тебе на засуху полномочий не давал, — заметил Мутило.

— А ты почем знаешь? — взвился планетник Опивец. — Мне, может, кто поглавней Перуна… — и, как бы спохватившись, захлопнул с лязгом зубастую пасть.

— Ась? — снова приложил лапу к ушной дырке Мутило. — Поглавней Перуна? Кто же он такой будет?

— Это я так… к слову. Какую бы мне с человечка виру взять за урон здоровью?

— Меч возьми, — хмуро сказал Жихарь. Он-то ожидал честного боя, а тут всякие разговоры да жалобы… Но рассеки он планетника мечом — все его собратья оскорбятся и выморят Многоборье жарой либо водой… — Или меня головой возьми, — тряхнул он кудрями.

— Водяного коня прими, — предложил Мутило. — Давай людей сюда не впутывать.

Все равно я его на ярмарку вел продавать…

— Больно нужен мне твой конь, — проворчал Опивец. — Больно нужен мне твой князь… У него и дочки еще малолетние… На ярмарку собрались, говорите?

— На ярмарку, — хором ответили князь и водяник, подобно провинившимся мальчишкам.

— Велено мне… Тьфу ты, — поправился планетник, — решил я так: пожертвуешь мне от чистого сердца самую бесполезную покупку, тогда тебя и прощу…

Может быть… Не будешь другой раз в пьяном виде за нож хвататься! Кто на руку резок, тот вдовец будет…

Несмотря на недавний раздор с женой, оставаться вдовцом молодому князю никак не хотелось.

— Да я… — сказал Жихарь. — Да я тебе — хоть что! Пряников там, платков пестрых… Княжье слово даю!

— Невелика цена княжьему слову, сам знаешь, князья первые вероломны, — ухмыльнулся Опивец. — Ты мне лучше богатырское слово дай — так надежнее!

— Даю и богатырское! — махнул рукой Жихарь. — Самая бесполезная покупка — твоя! Куда ее тебе представить?

— А хоть сюда же, — сказал планетник. — Я сам за ней приду в свое время.

Он шлепнул по Жихаревой ладони горячей рукой, отряхнулся, как собака, и зашагал прямо в лес, не разбирая дороги.

— Эй, ты куда? — окликнул Опивца водяник. Все-таки они были родня, как ни крути.

— С Боровым есть разговор! — крикнул планетник, не оборачиваясь. — Он, сказывают, про меня обидную песню сложил…