Настенька и медведь - Марианна Красовская

как всегда, только их вместо одеял он куртками старыми накроет, да пусть оденутся потеплее, чтобы к утру не задубеть. А он сам на полу ляжет в кухне, хотя обычно на диване спал.

Так уж и быть, гостям всё лучшее. Даже диван попробует разложить, главное, не ляпнуть, что мамка на нем и померла. Хотя очень хочется, но как-то он подозревает, что перебор выйдет. На самом деле мать, конечно, в больнице умерла, он сам ей скорую вызвал, чтобы девчонок не пугать, но шутка вышла бы смешная. Только тогда, поди, Наська слиняет, а ему это пока не нужно. Рано еще сеструхе уезжать, у нее поди деньги имеются. Да и картошку она жарит просто очешуительную.

Вместе с городским этим дурнем бессильным с трудом разложили диван. Наверное, древний диван удивился. Он поди и не помнил подобного обращения.

Нашел нежданным незваным гостям две последние чистые простыни, буквально от сердца оторвал: со стиркой тут тоже были проблемы. Стиральную машинку сожитель их матери тоже продал уже очень давно.

Легли. Шушукаются.

Девки засопели мгновенно, им тепло и сладко сегодня. Ванька уже давно научился слышать по их дыханию и настроение сестер, и даже состояние здоровья. Сегодня они счастливы. Кукол своих новых в руках сжимали. За кукол, конечно, Наське спасибо.

Эти все ворочаются, шепчутся, тьфу. Прислушался.

– Насть, ну спят же все, давай!

– Валька, ты совсем идиот? Я так не могу!

– У меня есть с собой…

– Да мне насрать, Миронов, руки убрал! Сейчас я тебя на пол столкну, понял?

– Ты меня совсем не любишь, да?

– А ты меня?

Ха-ха, обломился пельмень городской, Наська гладко его как послала. И правильно, нефиг тут. И с этой сладкой мыслью Ванька заснул.

4. Война объявлена

Утром городская дурища снова попыталась Ванькой командовать: требовала, чтобы он печку растопил и воды принес им с колонки. Ага, шиш ей с маслом, пусть ее хахаль корячится, что он, безрукий что ли? А Ваньке вон надо… в школу, ага. Демонстративно собрал в рваный пакет какие-то тетрадки, сунул в карман ручку и сбежал. На самом деле в школу Ванька ходил недели две только, а потом мать заболела, некогда было. Хорошо ещё, девчонки не особо поняли, что происходит. Тепло было, он их уводил в лес за грибами да во двор гулять отправлял.

Ни в какую школу Ваня, конечно, не пошёл. Некогда ему. Тетрадки за забором под ведром оставил, украдут – не жалко. Сам к бабке Маше – ещё вчера она просила ей дров наколоть, за это она молока литра три нальет. Потом к Гришиным, они свинью кололи на днях, обещали немного мяса дать и костей на суп. Ещё в лес бы, сухостоя принести надо. Дров на зиму Ваньке купить было не на что, а жечь оставалось только разве что мебель. В общем, какая там школа? Читать он умеет и ладно. А хорошо бы Настя счета за электричество оплатила, отключат ведь – и как зимой жить? Темно и скучно.

Только вот неспроста сеструха явилась, эти городские вообще просто так не приезжают. Как пить дать – сдаст их в детдом и избушку продаст. За себя Ванька не опасался, а близняшек было очень жаль. Им уже пять лет, таких никто не удочерит, большие. А как живут в детских домах, Ванька по телику видел, когда у них ещё телик был, да и папка рассказывал многое.

А и ладно. Придёт беда, тогда и думать будет, а пока главное – дрова.

***

Валька на Настю страшно обиделся. Как же – отказала ему ночью. И как дураку объяснить, что не может она вот так, дети же. И душа нет. Негигиенично. К тому же нервы – шутка ли, такая дурная ситуация. У нее мать умерла. Не кошка подъездная. Нет бы помощи предложил или совет дал, да даже просто – посочувствовал, так вздумал руки распускать, придурок озабоченный.

Что толку от Вальки в хозяйстве нет – было понятно сразу. Он ничего не умел и, главное, не хотел делать. Только снимал чего-то и ныл, что интернета тут нет, Настя его жестоко обманула.

А Настя была в полной растерянности. Как быть, она не знала. Позвонила даже тетке своей, сестре отца, с которой была вполне в дружеских отношениях. Тетка посочувствовала и посоветовала вызвать опеку. Уж лучше в детдом, чем зимой насмерть замерзнуть. Наверное да, лучше. Но как так, есть ведь она, Настя. Здоровая девка с двумя руками и ногами. Ладно, придумает что-нибудь. А пока стоило, наверное, начать с проблем поменьше: например, разобраться с припасами и приготовить обед. Ваня вчера принёс хлеба и сосисок, в шкафу нашлась пыльная банка фасоли, чудом уцелевшая. Даже срок годности ещё не вышел. Что ж, это лучше, чем ничего.

Готовила Настя неважно, она все же была не кулинарным блоггером. Но суп сварить – много ума не нужно. Она и дома таким иногда питалась: быстро и дёшево. Сначала картошку с морковкой, потом лук кубиками (нет, жарить не будет, в печке неудобно, а к плите этой кошмарной она сама ни за что не подойдёт), потом банку фасоли в томате и три сосиски туда же покрошить. Полчаса – и суп готов. Не щи, конечно, и не борщ, но вполне съедобно.

Вынула кастрюлю из печки, задумалась. Дети живут тут как в хлеву и давно. Детям нужно немного праздника.

– Девочки, а скатерть есть у вас… у нас? – спросила она у близняшек.

– Есть, – закивала Арина. Настя уже немного их различала. Аня была более робкой и тихой. – На полке в шкафу.

Девочка быстро залезла на табурет, распахнула дверцы шкафа (опасно балансируя на цыпочках) и сдернула с полки сложенную белую ткань.

Настя развернула, кивнула довольно: вполне приличная скатерть. Немного с пятнами, ну ничего, тарелками закроется. Девчонки вырвали у неё скатерть и мгновенно постелили на стол: кривовато, но разве важно?

Как раз вернулся братец, как чувствовал: ровно к обеду. Снова чумазый, с кучей палок в охапке.

– Ванька, обедать, – зычно рявкнула она в сторону окна.

Красиво: белая поверхность, оранжевый суп в тарелках, толстые и неровные куски хлеба, солонка, ложки.

– Валь, а сфоткай этот натюрморт и выкинь в инсту, типа обед по-деревенски.

Анечка и Аринка уже забрались на свои табуретки, с любопытством заглядывая в тарелки и радуясь кружочкам сосисок. Ванька вошёл в дом степенно, вразвалочку, вымыл руки и долго их вытирал – явно для того, чтобы позлить старшую