Мистер Белый. Воссоединение. Часть 3 - Майкл Форд

ЧЁ ШЛЮХА ТВОРИШЬ ТО, БЛЯТЬ?!?

Он упал на протопанную траву, покрытый тонким слоем снега, и скрючился, подобно червяку, которого тронули веточкой. Ангелина, не долго думая, всю грязь, которая осталась у неё во рту, сплюнула точно в рожу пацану. Однако ему было всё равно, поскольку мальчик сконцентрировался совершенно на другой, гораздо выше страшной боли, зажмурив глаза.

Очевидцы смотрели на новенькую озлобленными лицами. Те, кто её держал, сжали руки сильнее, так что она пала к земле. Но, как бы то ни было, ей повезло — тем временем место происшествия настигал Ильдар Санчес. Ребята заметили его не сразу; только когда он подошёл вплотную. Громко прокашлявшись. Они расступились, выстроившись в круг, оставив жертву и, по-видимому главаря всей этой шайки одних. Стоны обидчика поутихли, также как и покачивания его тела по газону взад-вперёд. Надо думать, хотел показаться мужественным в глазах взрослого.

— Ангелина! Я не потерплю, чтобы в нашем заведении происходило насилие! Сегодня нам предстоит очень СЕРЬЁЗНЫЙ разговор. — Воспитатель потянулся за рукой виновницы.

— Но мистер Ильдар! Он первый начал! Вы сами всё видели! Почему Вы не под… — Подросток не вырывался, поскольку перечить воспитателю — не самый лучший выход в условной ситуации.

— Дорогая Ангелина! Ты не понимаешь. Я хотел осмыслить — играете вы или конфликтуете. Но при мгновении, когда ты оголила зубы — я всё понял, что игра даёт сбой. Это слишком, Ангелин. По причинному месту кусать, а тем более бить, негласными правилами морали запрещено. Ты ведь сама всё прекрасно понимаешь, как таблицу дважды два.

Барлоу сидела в позе сэйдза3 и смотрела на человека заплаканными глазами, к которому больше всего прониклась симпатией за эти два дня. Доверяла ему. А он её разочаровал. Она не знала, плакать ей снова или, в конце концов, наложить на себя руки… ведь исход один: над ней будут издеваться каждый божий день. Тут нет человека, который защитит тебя. Нет… наоборот! Все будут наблюдать, как над тобой глумятся.

— Вы… вы слышали как я орала! ОРАЛА, БУДТО МЕНЯ РЕЖ…

— Довольно! — Воспитатель небрежно дёрнул девочку за руку отчего та и встала. — Разговор будет сейчас же! Пошли!

— Почему Вы обращаетесь со мной как с животным и не считаетесь с моим мнен…

— А к тебе, Эмиль, скоро подоспеет врач. Главное, не делай лишних движений, — Обратился воспитатель к мальчику где-то тринадцати лет.

В толпе Лина успела разглядеть мерзкие ухмылки, смотрящие в её сторону. Двое-трое человек за плечами приятелей осторожно отважились показать средние пальцы.

Руководитель развернулся и направил курс на тюрьму ни в чём не провинившихся детей.

В ответ пацан лишь облегчённо простонал:

— Угу…

“Господи, зачем ты так со мной? Все против меня! Ещё эта трость побывала у меня во рту! Как же неприятно! Эти бактерии могут вызвать рак!.. Стоп. А может быть, Бог захотел так разрушить мои страдания? Надеюсь, что произойдёт всё быстро и безболезненно. Пожалуйста, Господи, хоть тут не подведи!”.

Как только мужчина в клетчатой рубашке и в светлых штанах скоропостижно вошел с подопечной в здание, их окружили люди. А точнее — один взрослый человек и ещё каких-то поменьше.

— Мы забираем Ангелину Барлоу, — бестактно и резко произнесла женщина, что аж сердце у мужчины внутри подскочило. Но на само́м взрослом фактор никак не отразился. Женщина. Тонкая, с милым лицом женщина… полных страданий. Лет сорок, а морщинки уже в некоторых местах проглядывались.

— Да куда ж Вам, если у Вас и так двое детей? — сказал мужчина, опустив вниз зрачки. Спиногрызы выглядывали из-за родителя. Лина с трепетным ожиданием подняла голову, услышав голос, до боли знакомый того, кто хотел её удочерить. И увидела их. О ФИ ГЕТЬ. На её лице предстала лучезарная улыбка, а в глаза залетели блёстки.

— Они выразили инициативу. А я слабый человек, уж поверьте. — Мать слегка улыбнулась, на миг показав свои белые ровные зубы. По ней видно, что она определённо шутит.

У Ильдара вырвался нервный смешок. В его голове крутились непредсказуемые мысли. Он хотел всё рассказать Ангелине: то, что она видела во дворе, была всего лишь постанова от лица самого мужчины, но не от лица ребят. Таким спланированным действием он бы формально отправил её в одиночную камеру, а сам бы взял её домой под опеку, поскольку понимал, что девочка не справится одна в столь гнилом коллективе. Он бы спас её, как однажды её отец спас его. И ничего бы взамен ни просил. “Теперь я проставлюсь не в лучшем свете… А момента, чтобы всё рассказать, уже не будет. Да они в суд подадут, если я начну извиняться перед Ангелиной при них, ведь по итогу вскроется, что я позволил издеваться над ребёнком!”.

— Ааа. Ну, в таком случае, пускай ребёнок подпишет согласие на удочерение и согласие опекунов, то есть Вас, на то, что Вы готовы принять ребёнка и у Вас есть всё нужное для его обеспечения.

— Хорошо. — Обри подошла ближе, вещая кивком: КУДА ИДТИ. Но воспитатель, в свою очередь, допустил ладонь к её суконной шинели, к боку плеча, говоря:

— Извините за нескромность. Я так полагаю, семья у Вас неполная?

— Да. А как Вы это поняли? — Женщина взяла его руку и подарила мужику в клетчатой рубашке с синий полоской. Он сложил свои ладони перед ней в замок.

— Чтобы подписывать договор, нужны все представители семьи, которые на данный момент имеются.

Как ни странно, в организации отсутствовал пунктик обязательного обучения в школе приёмных родителей.4 А также много чего вроде получения заключения о возможности быть усыновителем и вставания на учёт того же усыновителя. Да что уж там. Без документов приходишь в свободное время и забираешь кого желаешь. Лишь бы взяли.

Глава 4

Престон Дэвис огибал всю Алимровку по границам ПГТ. В тот день, в воскресенье, пятого апреля, он задумался, насколько паршивый отец. Он всегда об этом думал, но сегодня пуще всего, потому что дома делать было нечего в стезе мужского дела, вот Престон и лежал, думал от безделья о насущных проблемах, пока жена пылесосила перед ним ковёр в его комнате. Итак, пятидесятидвухлетний мужчина начал анализировать всю свою деятельность с самого начала карьеры “Отца”. Проблемы, как он помнит, начались ещё когда однажды маленький Ричи ходил в детский сад… Над Ричардом стебались за то, как одевался; в особенности — за подтяжки. Разумеется, сын донёс информацию своему сородичу. “И вот, как я сейчас помню, прихожу к главному дурачку,