Диверсант (СИ) - Андрей Родионов

На мгновение у меня мелькает шальная мысль затащить новоявленного начальника в какой-нибудь темный угол, и там разговорить. Побеседовать с ним по душам. Убежден, Жак поведает мне все, что ему известно. Острый кинжал да немного воображения могут сотворить истинные чудеса! Кер недовольно передергивает плечами и резко оборачивается, к счастью, я успеваю перевести горящий взгляд в сторону.

Делаю вид, что любуюсь пляшущими девушками, те и в самом деле распрыгались не на шутку. Пышные юбки взлетают высоко в воздух, демонстрируя окружающим стройные лодыжки и гладкие бедра. Кер отворачивается, и широкая ухмылка тут же сползает с моего лица. Я вновь неотрывно пялюсь в широкую спину спутника, колеблюсь, не зная, на что решиться. Сердце требует немедленно добиться от Жака ответа, разум недоверчиво качает головой, скептически поджав губы.

Только простодушные люди, подавшиеся из сервов в разбойники полагают, будто лес — это опасное место. Глупости, большой город гораздо страшнее. Несмотря на согнанные в Париж полицию и войска, тут при желании можно найти сотни укромных уголков, где тебя никто и никогда не найдет. Ни тебя, ни того, что останется от твоего собеседника. Я быстро обдумываю все еще раз и со вздохом решаю, что рисковать не стоит. Велик шанс, что Жаку о моей любимой ничего не известно, я же в таком случае лишусь надежды на обещанное вознаграждение.

Вряд ли граф де Плюсси простит мне пропажу доверенного лица, к тому же, будь я на его месте, непременно послал бы какого-нибудь проворного малого проследить за нами. Более того, я не удивлюсь, если в Париже за нами будет приглядывать какой-нибудь безусый юнец, до корабля проводит солидный приказчик, следующий сходным курсом, а на судне та же функция перейдет к одному из «случайных» попутчиков. Что ж, "между ворами все должно быть по-честному", припоминаю я старую марсельскую поговорку. Придется мне приложить все силы, чтобы исполнить задание, и не дай тогда бог графу де Плюсси начать юлить. Кровью умоется.

Мы ныряем из одной узкой улочки в другую, тщательно избегая площадей, что с раннего утра забиты веселящимся народом. В неказистом домике на окраине Парижа полностью меняем облик, волшебным образом из обедневшего дворянина и канцелярской крысы, что его сопровождает, превращаясь в двух дворян. Как следует из выданных нам грамот, однощитовых, то есть бедных, как церковные мыши.

Нет у нас ни замков, ни крепостных, ни клочка собственной земли. Все, что имеем — добрый конь, хороший доспех, да набитый серебром кошелек. Зато мы горим желанием разбогатеть, а потому, намыкавшись во Франции (детали легенды уточним по дороге, небрежно бросает Кер), держим путь в Лондон, столицу объединенного королевства. Куда же еще податься разумному человеку, не ехать же нам в Бурж, резиденцию неудачника Карла VII.

Всяк во Франции знает, что Валуа вечно сидит на мели, денег назанимал, у кого не попадя, вдобавок, по упорно циркулирующим среди дворян слухам, заложил генуэзским банкирам фамильные драгоценности жены. А потому разумный человек, желающий встретить старость в собственном замке, конечно же выберет Англию для построения успешной карьеры.

К полудню Париж остается далеко позади, и когда с вершины какого-то холма я гляжу назад, оказывается, что вероломный город пропал из виду. Я слегка наклоняю голову, прощаясь со столицей. Ничего, пройдет совсем немного времени, и французы вышибут оккупантов прочь. Кер оглядывается, во взгляде сдержанное недоумение, и я говорю:

— Скажите, добрый друг, а не пора ли вам посвятить меня в тонкости нашего задания?

— Отчего же, — кивает тот, — буду только рад. Итак, слушайте внимательно. Первым делом усвойте, что никого убивать не надо, наше дело — раздобыть доказательства, что смогут скомпрометировать нынешнего епископа Блуа, нашего с вами искреннего недоброжелателя.

Кони неспешно переставляют ноги, легкий ветерок овевает лицо, в воздухе стоит неумолкающий звон цикад. По прошествии некоторого времени я признаю, что составленный новым начальником план весьма даже неплох, и имеет хорошие шансы на успех. А то, что Кер явно что-то недоговаривает меня не смущает. Разберемся по ходу дела, я все-таки не зеленый новичок, и не в первой операции участвую. А то, что я должен буду решить собственные проблемы, помогая французской разведке — иначе как подарком судьбы не назовешь.

Ближе к полудню пятого дня пути дорога в несчетный раз разделилась надвое. В нашем королевстве сотни городов, тысячи замков, десятки тысяч деревень, и паутина дорог покрывает всю страну. Кое где на перекрестках путей воздвигнуты указатели, но полагаться приходится на советы попутчиков и аборигенов, благо, как говорят дворяне, крестьян у нас как грязи. Куда ни плюнь, обязательно попадешь в серва, что не разгибая спины копошится в поле.

Налево дорога шла по-прежнему прямо, если не считать постоянных вихляний, когда она огибала многочисленные холмы, мелкие озера и болотца, направо — круто сворачивала к густому лесу. Из бесед с попутчиками я знал, что пусть через лес намного короче, и в Кале мы успеем еще до вечера.

Испытующе я посмотрел на Жака, он мой начальник, ему и решать. Кер хмуро оглядел медленно ползущие телеги, колеса упорно месили грязь, шерсть лошадей потемнела от пота. Каждая из возов забит товаром, а сверху навалено столько, что остается лишь удивляться, как повозки не трескаются пополам. Спереди и сзади караван окружили вооруженные охранники, их около двух десятков.

Кони под воинами неказистые, но выносливые. Всадники все как один матерые, лица в шрамах, глаза спокойные, уверенные. Пусть в руках сжимают копья и боевые топоры, а из доспехов на них лишь толстые кожаные куртки с нашитыми железными пластинками да деревянные щиты, связываться с охранниками рискнет лишь крупная шайка. Вдобавок и сами купцы с приказчиками вооружены не хуже. Кое у кого из восседающих на повозках есть арбалеты, да не охотничьи, легкие, а боевые, что бьют болтами, прошибающими тяжелую броню.

Францию раздирает война, на дорогах бесчинствуют шайки дезертиров, восставших крестьян и просто бандитов, вдобавок грабежом не гнушаются и рыцари. За столетие боевых действий нравы изрядно испортились. Словом, двум одиноким путникам намного безопаснее путешествовать с купцами, но время ощутимо поджимает. Мы должны быть в Англии как можно быстрее, а оттуда вообще примчаться ярыми соколами с добычей в когтях. И попадем мы в Британию через город-порт Кале, что неизменно принадлежал англичанам, и даже легендарный де Гюклен ничего не смог поделать с этой твердыней.

Кале — основной оплот британцев по эту сторону Ла-Манша. Это не просто еще одна укрепленная крепость англичан, но главные их ворота во Францию. Туда и обратно следуют многочисленные конные и пешие отряды, длинными змеями ползут караваны тяжело груженых фургонов. Громадные волы, каждый размером с маленький холм, вбивают в землю тяжелые копыта. Изо всех сил тянут повозки с осадными орудиями, громко ревут, жалуясь на судьбу.

Пастухи гонят в Кале стада коров и быков, овец и баранов, купцы везут телеги с товаром, бочки с вином. Так что нечего удивляться тому, что чем шире дорога и чем дальше она от небезопасного леса, тем сильнее она забита. Вдобавок, из-за постоянного движения все дороги в окрестностях Кале находится в ужасающем состоянии, как их не ремонтируй.

Свои соображения я уже пару раз высказал спутнику, и тот медлил в нерешительности. Задумчиво кусал нижнюю губу, пальцы бесцельно играли уздечкой. Помедлив, Жак неохотно кивнул. Мы повернули вправо, не так уж и вглубь уходила дорога, так, чиркала лес по самому краешку. Если и заходила в чащу, то едва на пару полетов стрелы. Зато и выгода была налицо — никаких тебе застрявших телег, растопырившихся поперек дороги.

Не было тут ни павших лошадей, чьи туши оттаскивают в ближайшие кусты, ни поломанных осей, когда товар рассыпается по всей дороге, и матерящиеся купцы бдительно следят чтобы ты, не дай бог, не стоптал конем какую безделушку. Про сцепившиеся возы, следующие встречным курсом, этот ужас узких дорог, я вообще промолчу. Словом, как бы плоха не была идущая через лес дорога, мы заметно прибавляли в скорости.

Колючие кусты плотно обступали дорогу, толстые, поросшие мхом стволы деревьев теснили ее, заставляя вилять из стороны в сторону. И было непонятно, что кроется за ближайшим поворотом, то ли встречный путник, то ли местные робингуды. Наши жеребцы мерно хлюпали копытами по жидкой грязи, шли медленно, еле переставляя ноги, их шерсть потемнела от пота. Но так как не надо подлаживаться под едва плетущиеся телеги, сейчас мы двигались намного быстрее, чем с караваном.

Мы ехали молча, обо всем важном за время пути было говорено-переговорено, и я думал о Жанне. Дорога резко повернула налево, громадный, с палец, овод плюхнулся на шею моего коня, и не успел я стряхнуть мерзкое насекомое, как откуда-то позади раздался пронзительный свист. И тут же из высоких кустов, вплотную подступивших к дороге, с дикими криками начинали выскакивать какие-то оборванцы.