Голубая кровь (СИ) - Гордиенко Татьяна Васильевна

И вот прошло девять лет.

Прошло столько времени, а Стелла по-прежнему уходит от ответа. На Этос после той трагедии были посланы ещё две экспедиции, но ни одна из них так ничего и не узнала. Скалу, в которой видели несметные сокровища, пытались даже взорвать, однако и это не принесло никаких результатов. Словно заколдованная, скала не поддавалась никаким разрушениям и своих секретов никому не выдала. О светящихся знаках тоже никто и нигде не упоминал, а значит, их никто больше не видел. Возможно потому, что экспедиции были короткими и ни одна из них не попала на Этос в периоды Полнолуния Трёх Лун. Только Стелла знала правду, но она молчала. В конце концов, Межпланетный Институт Исследователей решил оставить это дело и не тратить деньги и время на бесплодные экспедиции, но информацию о загадочной скале на Этосе не разгласил.

Мириам, похоронив мужа, перебралась на Землю и купила двухэтажный коттедж на одном тихоокеанском островке. Денег у неё было достаточно, и она посвятила оставшуюся жизнь детям. Беглар рос нормальным ребёнком, но Стелла, подвергшаяся облучению, постоянно болела. Она не любила светлых красок и яркого солнца. Особенно на неё действовал голубой цвет, который у неё ассоциировался с голубой вспышкой в пещере. Долгое время от одного вида драгоценных камней или цветного стекла Стелла падала в обморок. Со временем, поборов в себе этот страх, она продолжала интуитивно сторониться всяких украшений и потому Мириам не держала в доме ничего блестящего, а сама носила только обручальное кольцо, убрав все драгоценности с глаз долой. Она делала всё возможное, чтобы жизнь дочери была менее мучительной и не напоминала о прошлом. Стелла чаще гуляла рано утром или вечером, а если выходила из дома днём, то надевала густую тёмную вуаль, скрывавшую её до самых колен. Стелла, молчаливая и малообщительная, предпочитала одиночество или небольшие компании учителей. Друзей у неё не было, но учиться она любила, и у неё с раннего детства проявлялись большие способности ко всему. За Стеллой всегда тенью следовал Тибо, даже тогда, когда она его не замечала. Собака была на редкость умной и понятливой, а потому никогда не утомляла девушку своим присутствием. С каждым днём Стелла Риа становилась всё более отчуждённой, замкнутой и безразличной ко всем радостям жизни. Всем казалось, что она хочет быть как можно более незаметной, чтобы постепенно уйти из этого мира, не вызвав ни в ком острой боли по ней.

Сейчас на Стелле было белое платье, и Мириам уже ругала себя за то, что заставила дочь надеть его. Хотя маловероятно, что именно оно послужило причиной сегодняшнего состояния девушки.

В коридоре послышались шаги. Мириам подняла голову и обернулась. Дверь отворилась, и в комнату вошли Беглар и старый седой врач. Едва поздоровавшись, доктор занялся Стеллой, которую он лечил все эти годы. Мириам посмотрела на часы. Прошло всего пять минут, как Беглар покинул комнату, уйдя поторопить врача, но ей они показались вечностью. Она призналась себе, что в последние недели время очень часто останавливается для неё.

После того, как Стелла пришла в себя (на это раз старому врачу пришлось потратить на свою пациентку больше, чем обычно времени), доктор попросил госпожу Риа поговорить с ним. Оставив Стеллу на попечение служанки и верного Тибо, Мириам, врач и Беглар, который тоже пожелал всё знать, прошли в гостиную.

Все трое с печальным видом сели. Мириам и Беглар, расположившиеся рядом на диване и словно искавшие поддержки друг в друге, с тревогой и надеждой посмотрели на врача.

— Я должен сказать вам правду, — заявил врач, отказавшись от платы, так как был одинок и считал семью Риа почти своей. — Стелла много лет борется с болезнью, но сейчас она исчерпала уже все силы. Я до сих пор удивляюсь, как эта девочка сумела столько прожить, тогда, как её отец умер на месте, хотя был сильнее её.

На минуту воцарилось молчание. Старый врач сделал глубокий вдох и опустил глаза.

Мириам судорожно сжала руки и сквозь слёзы посмотрела на сына.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Наконец, врач произнёс свой приговор:

— Мне тяжело об этом говорить, но Стелла скоро умрёт. Ей осталось жить не более двух недель.

Больше не выдержав, Мириам заплакала. Она знала, что ничего утешительного не услышит, но надеялась, что Стелла приживёт ещё несколько лет или хотя бы год. Но две недели! Нет, это невозможно, потерять её так скоро.

— Неужели ничего нельзя сделать? — сдавленным голосом спросила Мириам Риа.

— Я могу вам кое-что посоветовать, — в этих словах, неуверенно произнесённых врачом, убитая горем мать почувствовала надежду. — На нашем острове есть одна клиника, в которой лечатся от различных болезней самые знатные дамы Земли и ближайших планет. Они приезжают сюда тайно, чтобы высший свет, в котором они живут, не знал, что они больны и чем. Эта клиника лечит редкие и части неизлечимые болезни с гарантией сохранения полной тайны. Там находится самое совершенное оборудование, и нередко возвращают к жизни обречённых. Несколько дней назад там внедрили что-то новое, поднявшее медицину ещё на одну ступень вверх. Лечение в этой клинике невероятно дорогое, но это последний шанс Стеллы. Путь даже один из ста — но это шанс.

— Я согласна на всё! — ни на миг не задумавшись, ухватилась за предложение врача отчаявшаяся женщина.

— Мириам, нужно быть реалистами. Это может и не помочь, а потому не питайте иллюзий. Я помогу вам достать необходимую сумму на лечение и сделаю всё возможное, чтобы Стеллу как можно скорее направили туда. Однако не забывайте, что все эти годы даже лучшие специалисты в области медицины не смогли помочь вашей дочери. А потому надеяться на чудо нельзя. Возможно, ей только продлят ещё на какое-то время жизнь.

— Пусть так, я не хочу терять дочь преждевременно.

Мириам облегчённо вздохнула: значит ещё не всё потеряно. Она готова заплатить сколько угодно за жизнь дочери. Проводив доктора, госпожа Риа заглянула в комнату Стеллы. Та спокойно спала. Невозможно было поверить, что она скоро умрёт. У кровати сидел Тибо, не покидавший Стеллу с тех пор, как умер её отец. Мириам тихо закрыла дверь.

На следующий день, равнодушную и ко всему безучастную Стеллу привели в роскошно обставленную палату, находившуюся в самом конце коридора на третьем этаже. Комната эта больше походила на респектабельный гостиничный номер и оказалась очень просторной. Так как за лечение запросили колоссальную сумму, то возможности снять отдельное помещение в клинике для Стеллы не нашлось. И поэтому её поместили в четырёхместную палату, плата за которую была меньше.

В комнате напротив двери располагались огромные окна, занимавшие почти всю стену, и стеклянная дверь, ведущая на балкон, который был не менее десяти шагов в ширину и вдвое больше в длину. На этой маленькой террасе росли изысканные экзотические растения, дававшие приятную тень. Кроме цветов, там имелись два кресла, диван и столик. В самой палате стояли по обе стороны от входной двери по две кровати. На любой из них могло свободно спать по три человека. Над каждой кроватью находился роскошный балдахин и полог. Входная дверь располагалась между двух огромных зеркал, занимавших пространство от пола до потолка. В довершение всего остального везде были разостланы толстые, пушистые ковры, которые лежали даже на балконе.

Стелла сначала цинично улыбнулась: можно подумать, что смертельно больным людям нужна вся эта роскошь. Однако через секунду она пришла в ужас — вся комната оказалась обставлена в бело-голубых оттенках. Всё выглядело очень утонченно и гармонично — но цвет просто угнетал Стеллу. Голубыми были мебель, стены, ковры. Растения на балконе тоже красовались голубыми, белыми и синими цветами. Стелле стало не по себе. Вся эта роскошь цвета безоблачного неба удручала её, и девушка с трудом подавила желание сбежать отсюда как можно дальше.

Кровать Стеллы стояла слева у окна. Соседка с правой стороны была очень худой, с каштановыми прямыми волосами и вытянутым овалом лица. Её движения — резкие и немного нервные — выдавали натуру, склонную к жестокости. Женщина, занимавшая место напротив этой, была наоборот очень тучной, с толстой шеей и маленькими глазками. Она постоянно что-то жевала. У обеих этих женщин присутствовало, как показалось наблюдательной Стелле, одно и то же тупое выражение в глазах и ни капли человечности. Их лица оставались угрюмыми даже когда они смеялись. Они напоминали тюремщиц или тот редкий тип не особо одарённых телохранителей, способных проявить силу, но не умную мысль. На аристократок эта пара вовсе не походила. Что они тут делали? Да какая разница… Доживавшую свои последние дни девушку это вовсе не интересовало.