Подкидыш - Вильям Бюснах

Напрасно Жильбер ломал голову, чтобы придумать какой-нибудь дерзкий, геройский побег… Он не мог придумать ничего… ровным счетом ничего…

Глава IV

Елена Нозаль

В то время как Жильбер ломал себе голову, стараясь найти способ бежать, его мать — самая та мать, по которой он так часто плакал и которую иногда даже обвинял, — энергично разыскивала своего ребенка.

Это была очень печальная история…

Жильбер, или, вернее, Жорж, названный так при крещении, родился в замке д’Апуэньи. Его мать, Елена Нозаль, дочь графа д’Апуэньи, вышла замуж за молодого ученого Раймонда Нозаля. Они были женаты около двух лет, когда ее муж был послан с научной целью в Африку. Их сыну не было еще и года, когда в замок пришло известие об опасной болезни Нозаля, находившегося в это время в Алжире. Несчастная женщина, не говоря ничего отцу, решилась немедленно ехать к мужу — естественно, взяв с собой маленького Жоржа.

Когда они добрались до Алжира, Нозаль уже умер. Известие о смерти любимого мужа так подействовало на несчастную женщину, что она помешалась от горя. Но помешательство ее было тихим и незаметным, так что никто не подумал остановить Елену, когда она отправилась в обратный путь. Прибыв в Марсель, она не поехала дальше в Макон, как ей было нужно, а села на парижский поезд.

В дороге ее помешательство усилилось, ужасная мысль овладела ею: покончить с собой и таким образом соединиться с мужем.

Но ее сын, ее ребенок?! Должна ли она оставить его в живых или взять с собой в могилу?

Любовь к мальчику продолжала жить в сердце безумной матери, и она решила попросить кого-нибудь отвезти Жоржа к дедушке, в замок д’Апуэньи.

Двое провансальцев, мужчина и женщина, ехавшие в одном вагоне с Еленой, привлекли ее внимание. Почему-то ей представилось, что эта совершенно незнакомая женщина — жена садовника ее отца, и она передала ей ребенка, прося доставить его в замок д’Апуэньи. Вместе с малышом Елена отдала мнимой садовнице и все свои деньги, около двух тысяч франков.

Хитрая женщина сразу догадалась, в каком состоянии находится больная, и, во избежание лишних хлопот, отвезла Жоржа прямо в Париж. Там она сняла номер в первой попавшейся гостинице, уложила спавшего мальчика в постель и, сказав швейцару, что идет разменять деньги, скрылась. Несмотря на тщательные розыски, полиция нигде не могла найти ее, и ребенка поместили в приют.

Между тем Елена Нозаль, выйдя на станции в Лионе, быстро спустилась к берегу Роны и с криком: «Я иду к тебе, Раймонд!» — бросилась в воду. К счастью, один лодочник вовремя заметил несчастную и вытащил ее из воды. Когда Елена пришла в себя, разум отказал ей, и она совершенно ничего не помнила. При ней нашли письмо графа д’Апуэньи и благодаря ему больную на другой же день отправили в замок. Старый граф был в отчаянии. В бреду дочь рассказала о смерти мужа и сына. Оплакав гибель зятя и внука, граф д’Апуэньи всецело посвятил себя заботе о больной дочери и отправился вместе с ней в Париж. Там ее лечили лучшие доктора, но все было безуспешно. Через четыре года граф отвез дочь в Италию, с намерением не возвращаться до тех пор, пока она не выздоровеет.

Теплый климат и чистый воздух Неаполя оказали целительное влияние на больную. Но прошло еще четыре года, прежде чем здоровье госпожи Нозаль начало поправляться. Понемногу цвет ее лица прояснялся, прозрачные руки перестали дрожать, походка сделалась тверже. Наконец, в то самое утро, когда Жильбер ломал себе голову над планом освобождения, старый граф, войдя в комнату дочери, нашел ее хоть и слабой, но уже с вполне ясным взором.

— Елена! — воскликнул он с радостью.

— Папа! — ответила она, бросаясь в его объятия, но почти тотчас же вырвалась из рук графа и спросила: — Ах, прежде всего мой сын… мой ребенок!.. Где он?

В этом вопросе была вся горечь матери, долгие годы не знавшей о судьбе своего ребенка… Граф смущенно пробормотал:

— Моя бедная Елена… Твой сын… да ведь он умер… Ты это сама прекрасно знаешь…

Елена прервала его резким криком.

— Это я вам сказала, да? В том ужасном состоянии, в котором я находилась, я могла это сказать… Но я не сознавала того, что говорила… Нет, нет, мой сын не умер… уверяю вас!..

Граф с тревогой посмотрел на Елену, опасаясь нового припадка безумия.

— Успокойся, папа, — сказала госпожа Нозаль, словно отгадав его мысли, — я не сумасшедшая. Теперь я прекрасно все вспоминаю. В Тунисе, когда я садилась на пароход, мой сын был со мной… в Марселе я держала его на руках… Из Марселя куда я попала? В замок д’Апуэньи…

— Нет… ты остановилась в Лионе… И там, мое бедное дитя, ты пыталась….

Граф колебался.

— Да… да… Я хотела умереть, чтобы соединиться с Раймондом… Но… подождите… подождите…

Она терла руками лоб, словно желала вспомнить то, что ускользало от нее.

— Я не хотела, чтобы он умер!.. Тогда… да… да… этот мужчина… эта женщина… Я отдала ей все свои деньги, умоляла отвезти к вам моего сына!.. Подлая, она не сделала этого!..

— Ты уверена, мое дитя, что твоя память…

— Да… да… абсолютно уверена… О, эта женщина!.. Что она сделала с моим сыном? Бедный маленький Жорж, где ты?

И умоляющим тоном прибавила:

— Папа, теперь, когда Господь вернул мне рассудок, ты поможешь мне сделать невозможное… Попробуем отыскать моего сына, если он еще жив!..

— Увы, ведь прошло уже семь лет!.. Боюсь, мы можем уповать только на чудо! Та женщина… Ты даже не знаешь, куда она поехала!

— Нет… нет… я помню, что меня не пускали в тот вагон, где она сидела со своим спутником… Они ехали в Париж… Да, точно, в Париж!..

Спустя два дня граф с дочерью прибыли в столицу Франции. Отец Елены, хоть и жил долгое время в провинции, однако сохранил многочисленные связи с обществом. Он получил от министра юстиции рекомендательное письмо к прокурору республики, а тот в свою очередь обещал сделать все возможное.

Только одно служило указанием и путеводной нитью поисков: день, когда Елена со своим сыном покинула Марсель. Это было 7 декабря 1865 года.

Каждое утро Елена Нозаль вместе с отцом отправлялась к прокурору, чтобы узнать, нет ли для них какого-нибудь известия, и всякий раз возвращалась все более и более печальной. Наконец, на шестой день, после всевозможных предосторожностей, прокурор сообщил, что ее сын найден и что она может увидеть его.

Невозможно описать радость бедной матери. В первый раз после долгого времени улыбка озарила ее лицо.

Найти след внука графа д’Апуэньи прокурор смог только благодаря полицейскому комиссару, который сообщил, что мальчик находится в «Доме подкидышей и сирот» на бульваре Анфер.

Через час, в дивный майский день, граф и его дочь уже входили в приют.

— Сударыня, — обратилась Елена к старшей надзирательнице, принявшей их в приемной, — я имею разрешение взять одного из ваших воспитанников. Он был оставлен в гостинице и затем помещен в приют 9 декабря 1865 года.

Надзирательница принесла большую книгу и раскрыла ее.

— 9 декабря 1865 года… № 10482, Жильбер…

— Жильбер! — с волнением прошептала мать. — Я назвала его Жоржем… Бог решил иначе…

Надзирательница позвала дежурную сестру.

— Позовите ко мне Жильбера… — сказала она. — И как можно скорее!..

Полузакрыв глаза, Елена, казалось, горячо молилась. Прошла минута, потом две, потом пять. Наконец монахиня вновь возникла на пороге приемной. Она была одна и казалась смущенной.

— Ну, где же Жильбер? — спросила надзирательница.

— Матушка, — ответила сестра, — его нет во дворе, где сейчас гуляет весь класс… Его повсюду ищут… Но один из его товарищей, Миньо, думает, что он…

Она на мгновение запнулась, испуганная внезапной бледностью молодой женщины, которая жадно следила за малейшим движением ее губ, а потом тихо проговорила:

— Что он убежал из приюта…

Несчастная госпожа Нозаль слабо вскрикнула и лишилась чувств.

Глава V

Бегство

Жильбер был неподалеку и слышал звавшие его голоса, но упорно не отзывался. Он претворял в жизнь великий план побега.

Двадцать минут тому назад, когда он вышел со своими товарищами из класса, сестра Фелицата повела их помолиться перед алтарем Святой Девы, как она делала это каждый день в течение мая — месяца, посвященного Деве Марии.

Постоянно занятый мыслью о побеге из приюта, Жильбер машинально оглядывал все углы. И вдруг его взгляд проник в глубь ризницы, дверь которой была полуотворена.

Очень высокое помещение освещалось огромным, почти во всю стену, окном из цветного стекла. Окно было плотно закрыто, так что свет едва проникал сквозь него. Но на уровне потолка мальчик увидел открытую квадратную форточку. Веселый солнечный луч врывался через нее в ризницу и оживлял белые и черные плиты пола.