Ребенок на заказ, или Признания акушерки - Диана Чемберлен

Я снова взглянула на записку. На пустые пузырьки. На этикетках была ее фамилия. Кто-то из бригады «Скорой помощи» заметил, что некоторые рецепты были датированы прошлым месяцем, а другие выписаны много лет назад. Неужели она копила эти лекарства?

– Она говорила что-нибудь о своем здоровье? – спросил Уиттекер. – О посещении врачей?

Я потерла лоб, стараясь напрячь свою память.

– Она однажды повредила себе спину в автомобильной катастрофе, но она годами не жаловалась на боль, – сказала я. Мы беспокоились, что одно время она принимала много лекарств, но это было давно. – Она сказала бы нам, если бы ей было плохо.

Уиттекер осторожно положил руку мне на плечо.

– Некоторые все держат в себе, мэм, – сказал он. – Даже самые близкие нам люди. Мы никогда не знаем их до конца.

Я взглянула в лицо Ноэль. Такое красивое, но как пустая скорлупка. Ее уже не было там, внутри, и я уже забыла ее улыбку. Все это лишено смысла, думала я. Ей еще так много хотелось сделать.

Надо позвонить Таре. Одной мне не справиться. Вместе мы сообразим, что делать. Мы разберемся в происшедшем. Вместе мы все про нее знали.

Но передо мной лежало свидетельство – навсегда покинувшая нас подруга, – что на самом деле мы не знали ровно ничего.

4

Ноэль

Графство Робсон, Северная Каролина 1979

Она была ночной личностью. Как будто ей было мало дня, она не ложилась до раннего утра, читая или – втайне от матери – прогуливаясь, иногда лежа в гамаке, пытаясь сквозь кружево ветвей увидеть звезды. Она была такая все тринадцать лет своей жизни. Мать говорила ей, что она родилась ровно в полночь и поэтому путала день с ночью. Ноэль нравилось думать, что это потому, что в ней текла одна восьмая индейской крови. Она воображала, как индейцам приходилось бодрствовать ночами, остерегаясь врагов. По словам матери, в ней текла еще и голландская кровь и одна восьмая еврейской, и она любила шокировать своих одноклассников своей экзотической для Северной Каролины наследственностью. Но мать иногда кое-что выдумывала, и поэтому Ноэль научилась выбирать в ее рассказах те факты, в которые она желала верить.

Однажды поздно ночью она читала в постели «Властелина колец», когда она услышала быстрые шаги на гравии дорожки. Кто-то бежал по направлению к их дому, и она выключила свет, вглядываясь в темноту за открытым окном. Полная луна освещала лежащий на дорожке велосипед, словно заброшенный туда ветром.

– Акушерка? – закричал мужской голос, и Ноэль услышала стук в парадную дверь. – Акушерка?

Натянув шорты и заправив в них майку, Ноэль выбежала из спальни в обитую сосной комнату.

– Мама! – крикнула она, подбегая к двери спальни. – Мама! Вставай!

Ноэль зажгла свет на веранде и открыла дверь. Там стоял чернокожий парень с огромными испуганными глазами. Он занес кулак, словно снова собираясь застучать в дверь. Ноэль узнала его. Джеймс, как его там? Он был несколькими годами старше нее – может быть, ему было лет пятнадцать – и учился с ней в одной школе, хотя Ноэль не видела его там последний год. Он был тихий застенчивый парень, и однажды она услышала, как учительница говорила, что он может продолжить учиться и даже поступить в колледж. Такого нельзя было сказать о большинстве учеников ее школы, чернокожих или белых. Но когда он исчез, Ноэль перестала о нем думать. До настоящего момента.

– Позови мать! – Он был в страшном возбуждении и, казалось, готов был прорваться мимо нее в дом. – Она ведь у тебя акушерка, верно?

– Может быть, – уклончиво отвечала Ноэль. Предполагалось, что никто об этом не знал. Разумеется, знали все, но Ноэль не должна была заявлять об этом в открытую.

– Что значит «может быть»? – Джеймс толкнул ее в плечо, чуть не сбив с ног. Но она не испугалась. Боялся он, и боялся настолько, что даже толкнул ее.

– Убери от нее руки! – Ее мать вышла из спальни, натягивая халат. – Ты соображаешь, что делаешь? Закрой дверь, Ноэль! – Она сама хотела закрыть ее, но Ноэль крепко держалась за ручку.

– Он говорит, что ему нужна акушерка, – сказала она. Мать отпустила дверь и взглянула на парня.

– Вот как? – спросила она, словно не веря ему.

– Да, мэм.

Теперь он выглядел раскаивающимся, и Ноэль видела, что он дрожит от усилия быть вежливым, когда на самом деле ему хотелось кричать и умолять.

– Моя сестра. Она рожает, а у нас нет…

– Вы живете в доме на заливе?

Мать прищурилась, глядя куда-то вдаль, мимо него, как будто она могла разглядеть дом сквозь темный лес.

– Да, мэм, – сказал он. – Вы можете прийти сейчас?

– Наша машина сломалась, – сказала мать. – Ты вызвал службу спасения?

– У нас нет телефона.

– Твоя мать с ней?

– Никого с ней нет! – Он топнул ногой, как нетерпеливый ребенок. – Прошу вас, мэм. Пожалуйста, придите!

Мать повернулась к Ноэль.

– Вызови службу спасения, пока я одеваюсь. И ты пойдешь со мной. Ты мне можешь понадобиться.

Раньше она никогда не брала с собой Ноэль, когда уходила по вызову. Но сегодня ситуация была совсем другая. Впервые в два часа утра в дверь постучал сосед. Иногда ее вызывали ночью по телефону. Ноэль слышала, как мать уходила, и знала, что будет одна готовить завтрак и собираться в школу. Мать обычно была уже дома, когда Ноэль возвращалась из школы, но ее никогда не волновали дела матери, что бы там ни происходило. Ноэль это было безразлично. Ее больше интересовало чтение, чем то, чем занималась ее мать.

Ее мать была стара – ей было пятьдесят два года, – и в светло-каштановых волосах пробивалась седина. Вокруг глаз и на шее у нее были морщины. Она была намного старше, чем матери одноклассников Ноэль, и все часто думали, что это ее бабушка. У матерей ее школьных друзей ухоженные ногти были покрыты лаком. Они красили губы и делали прическу в салоне в Ламбертоне. Ноэль смущал возраст матери и ее нестандартное поведение. Но когда она набирала номер службы спасения и старалась объяснить диспетчеру, где живет Джеймс, у нее возникло вдруг странное чувство, что теперь ее восприятие матери должно измениться.

Ноэль никогда раньше не знала, что мать способна бегать. Они трусили по грязной дороге вслед за велосипедом Джеймса. Даже со своей синей парусиновой сумкой с инструментами мать обгоняла Ноэль. В воздухе стоял запах реки, и нити испанского мха свисали с кипарисов по сторонам дороги. Они свернули на тропинку вдоль залива, и за плечи Ноэль начал цепляться мох. Когда она была маленькая, мать рассказывала ей, как однажды жена индейского вождя ослушалась мужа, и он отрезал ей волосы и забросил их на ветви дерева, где они разрослись и начали покрывать ветви соседних деревьев. Ноэль не знала, какое это все имело отношение к Испании, но ей нравилось думать, что жена вождя могла приходиться ей прародительницей.

Ноэль с матерью следовали за Джеймсом до последнего поворота. На облезлых белых стенах домика мерцал лунный свет. Они услышали крики еще до того, как увидели дом. Голос походил скорее на крик животного, чем человека. Он, как острие меча, прорезал воздух. Услышав эти вопли, мать побежала еще быстрее, а встревоженная Ноэль слегка замедлила темп. Рождение живого существа было ей не в новинку – она видела, как кошка рожала котят, – но она никогда не слышала таких воплей.

– Где твои родители? – спросила мать Джеймса, бросившего на землю свой велосипед.

– Мама уехала в Ламбертон, – бросил он через плечо. – У нее сестра заболела.

Он ничего не сказал про своего отца, и мать Ноэль не стала его спрашивать. Они вбежали в дом, представлявший собой всего две низенькие маленькие комнатки. Первая – нечто вроде кухни, совмещенной с жилой комнатой. В одном конце стояли кушетка, раковина и плита, в другом – маленький холодильник. Мать не обратила на комнату никакого внимания. Она устремилась на стоны, раздававшиеся из соседней комнаты. Там на двуспальной кровати лежала на спине девушка, тоненькая, как тростинка, но с огромным животом. С виду она была всего лишь на пару лет старше Ноэль. Ниже пояса она была голая, рубашка задралась ей на грудь. Колени у нее были согнуты, а между ног выдавалось что-то огромное и темное.

– О, да ты уже совсем доспела! – сказала мать. Она повернулась к Джеймсу.

– Наполни водой все горшки и кастрюли в доме и поставь кипятить! – распорядилась она.

– Да, мэм.

Джеймс исчез, а Ноэль стояла неподвижно, завороженная тем, что происходило с телом девушки. Такого же не может быть! Казалось, что все ее тело рвалось на части.

– Все в порядке, моя хорошая. – Разговаривая с девушкой, мать начала доставать из сумки вещи. – Не толкай! Я знаю, тебе так хочется, но пока не надо, ладно? Я тебе помогу, и все будет хорошо.

– Ничего хорошего не будет! – закричала девушка. – Не хочу я никакого ребенка!

– Ну, хочешь или не хочешь, а через несколько минут он у тебя появится.

Мать обернулась к Ноэль.

– Найди мне все чистые полотенца и белье, какое есть в этом доме, – сказала она, накладывая манжетку на тоненькую руку девушки, чтобы померить ей давление. – А потом намочи какую-нибудь тряпку в воде, которую накипятил парень, и принеси мне.