Отрицательные линии: Стихотворения и поэмы - Лев Тарасов

1930

1931

Торжественная пустота

Вступление

Мы смотрим в небо –ТамТрепещут звёзды.Миры –Наверное.А дальше Пустота.Но выше Пустота,Щемящая до боли,Сжимающая сердце,Как тиски…

Но Пустота – привычная.Больнее –ПредчувствоватьОпустошениеВнутри.Мы не живёмОпустошённые, мы существуемНе в силахВырваться,Не в силахПрогореть…

Всё теплится огоньСвечи оплывшей,Всё теплитсяТаинственный огонь…Ничтожные,Мы гордоСмотрим в небо.КляняТебяТоржественная Пустота!..

1931

Универмаг

В универмаге выдавали лоскуты,Носки, купальные костюмы, майкиИ без толку толпились домхозяйкиИ с толком, но для большей суеты.

Замучают в конец хвосты,Забудешь голод в ожиданьи сайки,Одно приятно, что не без утайкиЗа девушкой следишь и любишь ты.

В очередях неведомая прелесть,Приятна вонь селёдок, яблок прелость,Шум не приметен – ежели она,

Случайно подарит улыбкойТолкнёт, иль скажет что-нибудь ошибкой,Всецело очереди предана.

1931 январь 19

Интеллекто

Он проживал в убогой мансарде.По грязной лестнице опускался вниз,Где свет, качаясь на шнурке, повисМежду причудливо развешенных гардинОн проживал в убогой мансарде,Всеми оставленный, один на один.Он чутко прислушивался к звукам снизуСо всеми этажами скорбел и жил.

Вдруг марш похоронный – живым вызов –Хоронят опившегося – ханжи…Слёзы жены елейно-приторны,Навзрыд причитает, скорбит она:– Сколько раз говорила, не пей вина!..Прошли. Ступени ногами просчитаныВновь на лестнице тишина.

Он вышел на улицу. Помойная ямаБросилась прежде всего в глаза.Собака унюхала что-то, упрямоКопается в яме, раскапывает снег,Малыш семенит, устал и озяб,Ведёт его за руку седой человек…

Дорога утоптана ног толпами.Взгляды беспомощней – ожидал чем…Предчувствием мрачным шёл томимПо сгусткам крови и застывшей моче.А когда, снова поднялся на свой этажСвет, засветив на чердаке,Почуял, что нельзя быть Никем,Корпеть и ждать в своём уголке,Писать и твердить «Когда ж?». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

1931 февраль

«Гул отдалённого топота…»

Гул отдалённого топота,Жалобы истончённые,Они погибают без ропотаЗаранее обречённые.

Безгласно о прошлом рыдали,Шествовали победно –Они ничего не ждали,Они исчезали бесследно.

– Ваше время в забвенье канет –Послушайте меня, шагающие –Вы последние могиканеВымирающие…

Они ничего не слышатЗаглушенные гулом топота.Идут и на ладан дышатВ пути помирая без ропота.

1931 март

«Передвигают по столам тарелки…»

Передвигают по столам тарелки.Стук ложек. Чавканье. Неровный гул.Плакаты драные. На дрянный стулВалю пальто. На платье у соседкиГляжу – затейливый узор приметив.Уродства не сокроют тонкие отделки.Я быстро ем, в лад темпам пятилеткиИ ухожу, внимания не встретив.

1931 июнь 5-6

«Я проходил аллеями…»

Я проходил аллеямиСумерки навислиКазались лиходеямиНавязчивые мысли.

Топтал ногами травы,Что были при дороге.Корил дурные нравы,Раздумывал о Боге.

Деревья шелестели,Трепетали листики,В никудышном теле –Изобилье мистики.

1931 июнь 18

«Посмотришь со стороны…»

Посмотришь со стороныВлюбишься необычно,Друзья поражены,Самому не привычно.– Как можно без причин,Без причин не понятно,Но даже маленькаяЛичин-каи таприятна.

1931 июль

«Большая горбатая жаба…»

Большая горбатая жабаНа камне сидела.

Травы шумели.В речонке журчала вода.

На солнце темнелоИ нежилось тело.

Весело было.Пелось, как никогда.

Раздулася жаба,Мух глотала.

Обмывало каменьВодой проточной…

Но ещё не мерещилось,Не пугало

Кружево днейС червоточиной…

1931 июль 26

«И бранных слов ты не услышишь…»

И бранных слов ты не услышишьВ минуты гнева и несчастья.Но будешь подыматься вышеВысокомерного участья…

Со временем, считая годы,Ты удивишь своих потомков,Костюмом, вышедшим из моды,И пребыванием в потёмках.

1931 июль 27

«Билося сердце…»

Билося сердце –боемЗа будущеестрах.Мне оборвалив трамваеПуговицына штанах.Две девушкизасмеялисьПлакать онине должныЯ выбежализ трамваяПоддерживаяштаны.Нёссяот остановкиВетер в ушахсвистел,А там,где люднеебылоЯ плёлсяв самомхвосте.В нашекипучее времяВсе говорято делах.Сны бы моиоборвали,Чем пуговицына штанах.

1931 июль 28

«Тебя любили до поры…»

Тебя любили до порыДо времени, покудаНе изнывали от жарыВесёлости и блуда.

Затем сама любила тыСвои неверные мечты,Плотские желанияПустое прозябание…

1931 август

«Висит невзрачная афиша…»

Висит невзрачная афиша.Я слышу хохот за стеной.То собралися: дядя Миша,Киномеханик и немой.

– Мы пьём… садися между нами,Да подбодри себя винцом,А закусить можешь грибами,Либо солёным огурцом.

«Собачий вальс» на пианиноКиномеханик и немойИграют в три руки. «Картина» –Быть обещает трюковой.

И пляшет сторож… Я не знаюКогда апатия нашла –Я мир особый различаюИз-за гранёного стекла.

1931 сентябрь 12

Трилогия

1.

– Вы слишком субъективны,Молодой человек,Мне ваши речи противныСловно весенний снег.

–Но разве я прежде глумился,Над теми, кто одинок.Вместе со мной родилсяИ подрастает Бог.

–Готовится пышная встречаНа древний, библейский манер.Будем мы с Богом весь вечерВ парке гулять, например.

– С ума вы сошли, вероятно.Откуда подобная прыть?– Знаете, ждать приятно!И скептику – нечем крыть.

1931 июнь

2.

Ты живёшь одиноко в саду,Поливаешь из лейки цветы.Я под вечер к тебе приду.Как обрадован будешь ты.

И малиной меня угостишьСам повыберешь червяков.Поглотит нас извечная тишьВместе будет смешно и легко.

На работе из дружеских словПримененье себе найду.Вечера я с Тобою готовПроводить в нашем райском саду.

1931 август