Пятидесятилетний дядюшка, или Странная болезнь - Виссарион Белинский

ГОРСКИЙ (про себя). Ну, занес! и смолоду умен не был, а под старость и совсем дурак стал! (Вслух). Да это, Федор Кузмич, слишком подробно – прямее к делу!

БРАЖКИН. Нет, уж позвольте, Николай Матвеич, я всегда поступал, как прилично солидному и благоразумному человеку… когда служил, так ни одной бумаги не подпишу, бывало, пока секретарь десять раз не растолкует… Бывало, так перо в руки и сует… Э, нет! Семен Авдеич, говорю ему, я люблю аккуратность, чтоб после оглядок не было… ведь неравен час… Итак-с, с позволенья вашего, Лизавета Петровна, то есть, всего титулярный… зато пряжка за пятнадцатилетнюю беспорочную службу…{19} От батюшки-покойника досталось мне сто душ, да за покойницей женой взял я пятьдесят… а теперь у меня до трехсот имеется… то есть – не расточил, а приумножил-с… Три года живу в деревне, без жены и без должности… занимаюсь устройством хозяйства… детей только двое-с… Федюше четырнадцать, а Маша по двенадцатому годочку… воспитаны в страхе божием…

ЛИЗАНЬКА. Я всё это давно уж знаю, Федор Кузмич – ведь вы старинный приятель дяденьки, и я еще с ребячества знаю вас и детей ваших и помню вашу Авдотью Сидоровну… Так к чему же все эти подробности?..

БРАЖКИН. Так нужно-с… для аккуратности больше… чтоб после оглядок не было… позвольте всё сказать… Послужной список без замечаний… три года служил судьею… из сего следует: наскучив вдовством, которое несообразно с моим характером и привычками… иногда – знаете – скучно, коли и побраниться не с кем… я давно имел желание снова вступим. в законное супружество… Зная вас, как девицу, исполненную достоинств и воспитания, благоразумную – то есть – солидную, я давно уже намекал Николаю Матвеичу о моем намерении предложить вам руку и сердце – как нынче говорят, да Николай Матвеич всё как-то нерешительно объяснялись по этому предмету, отговариваясь вашею молодостию и несообразностию наших лет… но нынешний день я приехал с тем, чтобы требовать решительного ответа, ибо дальнейшее отлагательство оного, особливо в случае отказа, может быть причиною, что я упущу другую какую-нибудь выгодную партию…

ЛИЗАНЬКА. Я, конечно…

БРАЖКИН (перебивая ее). Позвольте, позвольте, Лизавета Петровна… мне всегда трудно приступить к делу и начать речь – а коли уж начал – люблю аккуратность… Дайте же мне всё сказать… Итак-с, нынешний день я приехал за решительным ответом… Николай Матвеевич сказали мне, что они-де не хотят ни приневоливать, ниже советовать… то есть, по-нынешнему… да это с одной стороны и хорошо… то есть, показать вид, что не хочу неволить… то есть – даю волю… Пойдемте, говорит, Федор Кузмич, вместе – она-де теперь в гостиной, и вы при мне и сделаете предложение… Не захочет – жаль, а делать нечего; согласится – очень рад войти в родство с старинным приятелем и почтенным человеком… Вот-с мы к вам и пришли… Конечно-с, я человек не молодой… мне уж за пятьдесят… да зато нрав у меня смирный… мухи не трону… После обеда люблю всхрапнуть – а вечерком главное занятие в мушку – очень приятная игра-с… я вас выучу… Вообще я надеюсь, что вы,{20} как благоразумная девица, будете смотреть больше на существенность… Надо, чтоб муж был человек опытный, мог руководить жену… не пылил бы, а любил… (Встает и кланяется). Вот теперь я сказал всё аккуратно и жду вашего решения… Не прикажете ли, как велит закон, выйти просителю из присутствия?..

ЛИЗАНЬКА. Да-с… конечно… мне надо подумать… я скажу дяденьке…

БРАЖКИН. Хорошо-с, Лизавета Петровна, я оставлю вас с ним одних-с. (Уходит).

Явление VI

Лизанька и Горский.

ЛИЗАНЬКА. Дяденька, что всё это значит?

ГОРСКИЙ. Как что? Разве ты не видела и не слышала?

ЛИЗАНЬКА. Вы нынешний день необыкновенно веселы, дяденька!.. Если нас такие комедии забавляют, то я, при всем моем отвращении к ним, готова забавлять вас…

ГОРСКИЙ. Что это значит?

ЛИЗАНЬКА. Как что? Разве вы не видели и не слышали?

ГОРСКИЙ. Да не понял.

ЛИЗАНЬКА. Я также, дяденька.

ГОРСКИЙ. Кто ж нам растолкует?

ЛИЗАНЬКА. Начнемте с вас. Скажите мне, что значит сватовство Бражкина?

ГОРСКИЙ. Как что? Оно значит ни больше, ни меньше, как сватовство…

ЛИЗАНЬКА. Но, милый дяденька, вы мучите меня вашим тоном. Бога ради, скажите, – вы шутите или нет?..

ГОРСКИЙ. Но, моя милая, разве я говорил что-нибудь – говорил Бражкин, а я только слушал. Коли он тебе не нравится – я не принуждаю тебя.

ЛИЗАНЬКА. Но разве вы могли подумать, что он может мне понравиться?

ГОРСКИЙ. Это не мое дело, милая. Мой долг был довести до твоего сведения, а во всем прочем – мое дело сторона.

ЛИЗАНЬКА. Разве вам не известно, что я и прежде знала о затеях Бражкина? Вы также о них знали? Неужели же вы не могли отказать ему наотрез, не приводя его ко мне и не заставляя меня слушать пошлости старого глупца?..

ГОРСКИЙ. А почему же он глупец? Не нравится – дело другое, и в этом тебе никто не указ. Но человек он добрый, почтенный…

ЛИЗАНЬКА. Да… в самом деле… и достаточный… Я теперь даже не вижу причины, почему бы должна была отказать ему…

ГОРСКИЙ. Да, ты вольна и отказать и дать слово… это совершенно в твоей воле… Но я… мой долг… Тебе не вечно же жить у меня… Я становлюсь стар… ты в таких летах, что надо подумать, чтоб тебе пристроиться… Замужество – одна дорога для женщины…

ЛИЗАНЬКА. Вы, дяденька, так основательно рассуждаете и так убедительно говорите, что я невольно соглашаюсь с вами… В самом деле… я сирота… у меня нет отца… матери… Мое положение со дня на день становится страннее… тяжелее. (Звонит). Маша! Маша!..

ГОРСКИЙ. Что ты хочешь делать?

ЛИЗАНЬКА. То, за что вы меня похвалите. (Входит Маша). Позови сюда Федора Кузмича.

Маша. Слушаю-с. (Уходит).

ГОРСКИЙ. Зачем же его сюда? Я лучше сам скажу ему, что ты не согласна…

ЛИЗАНЬКА. Да я совсем не то хочу сделать, дядюшка… И в таких летах, что надо подумать, как бы пристроиться… вы становитесь стары… замужество одна дорога для женщины… (Молчание).

ГОРСКИЙ. Да… так… конечно… Но что же ты хочешь сделать?

ЛИЗАНЬКА. Выйти за Бражкина, а сперва сказать ему об этом.

ГОРСКИЙ. Сумасшедшая, злая девочка!.. Да кто же тебя принуждает к этому?.. Выйти за старого дурака, подьячего!..

ЛИЗАНЬКА. Нет, дяденька, за доброго, почтенного, человека…

ГОРСКИЙ. А!..

ЛИЗАНЬКА. Что ж тут странного? Не сами ли вы хотели этого?..

ГОРСКИЙ. Хотел?..

ЛИЗАНЬКА. Да, дяденька, хотели, и почему бы вы ни хотели – я исполню ваше желание… Да! ваше желание, дяденька, – вы не будете больше видеть в своем доме той, которую вы прежде так нежно, так отечески любили, а теперь…

ГОРСКИЙ. Силы небесные!.. Что говорит она!..{21} (Падает в кресла). Но нет, – это или во сне… или я с ума сошел… (Хватается руками за голову).

Явление VII

Те же и Бражкин.

БРАЖКИН. Что ж хорошенького скажете, Лизавета Петровна? Какое решение воспоследовало? Надо всё сделать по форме, а главное – аккуратно. Что же вы мне скажете?

ЛИЗАНЬКА. Я… решилась….. (Горский пристально и дико смотрит на нее).

БРАЖКИН. Решились?.. Скоренько – надо бы попросить отсрочки дня на три… подумать… то есть так водится… такая уж форма…

ЛИЗАНЬКА. Я решилась сама сказать вам.

БРАЖКИН. Да – что вы, то есть, согласны… не хотите замедлять решения судебными формами… Да – дело девичье… молодое… форм не знают… Да оно и лучше – что тянуть!..

ЛИЗАНЬКА. Да, я решилась сама сказать вам, не утруждая дяденьки, что хотя я и чувствую цену чести… которую вы мне делаете… Вы человек почтенный… достойный любви… но… извините… я не могу…. (Упадает в изнеможении на стул, закрывая глаза руками).

БРАЖКИН. Как же?.. Что такое?… То есть…

ГОРСКИЙ (вскочив с кресел). Ты не понял, так я тебе растолкую… Видишь ли, в чем дело, Федор Кузмич: ты человек добрый, хороший – мы с тобою старинные приятели – я тебе желаю всякого счастия, – но ищи себе другой невесты, а на нас не сердись. Понятно?

БРАЖКИН. То есть – затылок-с, Николай Матвеич?

ГОРСКИЙ. Да, как хочешь – только в рекруты на этот раз ты не попал. Но пойдем отсюда: Лизанька – видишь – нездорова.

БРАЖКИН. Да как же-с?.. Помилуйте, Николай Матвеич… Я ведь было совсем обнадеялся… И вдруг… в мои лета… получить такой аффронт от девочки…

ГОРСКИЙ. А – чорт возьми! еще стал толковать! Недоволен – так подавай просьбу по форме!

БРАЖКИН. Да постойте-с, Николай Матвеич, ведь вы могли бы давно сказать мне это, а то вы сами позвали меня к Лизавете Петровне – что же-с, разве на смех?

ГОРСКИЙ. А, чорт возьми!.. Ну, да! – я сделал глупость – виноват, Федор Кузмич, но об этом больше ни слова! Коли хочешь – отобедай у меня нынче, и будем по-старому приятелями; не хочешь – как хочешь – только чтобы об этом и помину не было… А теперь пойдем.