Оборотень - Etcetera

А этот посмотрел задумчиво на мои клыки, да как клочья пены бешеной с меня в стороны разлетаются, и начал по кругу обходить, чтобы ему посподручнее оседлать меня было. А глаза ледяные. Безмятежные такие, будто нутро у него пустое, ни души, ни чувств в нем нет. Ну, все… нарвалась, не могло ж всегда везти. Полоумный. Или самоубивец на мою бедную башку свалился. А скорее и то, и другое.

— Спокойно, Иней. Спокойней.

Ах, ты ж сволочь, подумала я. Еще издевается. Я захрипела, почти зарычала, пригибаясь еще ниже и будто готовясь к прыжку. Крепко он меня достал. Еще чуть и когти сквозь копыта полезут. Я конечно не волк, но зверюга в бешенстве довольно страшная.

Он что полудурок на такой ездить?

— Хорошая лошадка. — Пробормотал он, стараясь держаться так, чтобы дерево между нами было. Точно полудурок.

Мы кружили около дерева еще около часа. Когда начинала грызть поводья, наемник как назло опять пытался меня оседлать. Тогда я отрывалась от своего занятия и пыталась его укусить или пнуть. Он резво отступал обратно, но не сдавался. Так и бегаем по кругу. Талс, напарничек, крепкую достал уздечку, спасибо. Лучше б уж сберегал и скряжничал как обычно, тогда б и одного рывка хватило, чтоб все как труха облетело. То-то я думала, чего это покупатель от поводьев да седла не отплевывается, как другие завсегда делали.

Наконец, я устала и по-собачьи села на землю. Он тоже сел напротив меня, но все равно далековато, копытом не достанешь. Сидим, пялимся друг на друга. Наемник еще и кровь пытается вытереть, бровь я ему расквасила здорово, и еще скула лиловым цветом наливается. Короче, красавчик. Идеал всех женщин и даже некоторых мужчин.

Посидел, посидел, а потом начал метательные ножи перед собой раскладывать. Ласково так. Явно видать дельце у него это любимое. Я, было, дернулась и чуть половины гривы не лишилась, поводья запутались шибко.

— Хорошая лошадка. — Повторил он, разглядывая особенно острый нож. Уж не знаю, за кого он меня принимал, но этого кого-то он, похоже, собирался прикончить. Я снова дернулась, но узда держала, а без башки далеко не убежишь.

— Злой хозяин у тебя был, да? — тихо спросил он. — Тебя раньше обижали, да… Хочешь на свободу, лошадка? Все хотят. А я хочу доехать. — Умный на мою бедную шею нашелся.

— Хорошая лошадь… ты мне и даром не нужна. Спокойней лошадка… вот только доедем, и катись на все четыре стороны. Я не знаю, почему ты взбесилась. Но язык оружия ты походу понимаешь отлично. Хорошо тебя выдрессировали… — продолжал бормотать он. От его голоса мне даже спать захотелось, размеренный шибко. Ему лишь бы болтать. Я снова скосила глаза на кинжал.

Видя, что я шипеть перестала, наемник поднялся и мелкими, плавными шагами, стал подбираться ко мне. Даже ушибленная нога не мешала. В моей жизни бывали моменты, когда я задумывалась, станет ли лошадиным оборотнем тот, кого я цапну. А укусить эту гадину мне сейчас хотелось до жути сильно. Точно б укусила, кабы не ножичек, который у него за поясом заткнут был.

— Спокойно, Иней. Спокойно… — и уже задумчивей. — Хотел бы я знать, откуда такие клыки у лошади.

До него с печальным постоянством не доходило, что лошадей с клыками не бывает. Вот дубина. Он погладил меня по гриве, выпутал волосы. Я все еще прикидывала кусать его или нет. Эх, как же я ненавижу таких типов. Только зарычишь, и прикончит без особых угрызений совести. Наемник… тьфу. Даже перепродать другому такому же идиоту не захочет. Леший и все злобные духи с ним. Ночью сбегу.

Я настороженно оглядывалась по сторонам. Было страшновато, чего уж скрывать. Уж не знаю, почему он решил сократить дорогу через лес. Наверное, головой сильно о землю треснулся. Мы бежали почти весь день без остановки, и только под вечер он свернул на тонкую, едва заметную тропку, уходящую в глухую чащобу. Не знаю, как он ее вообще увидеть умудрился. Заросла почти. Я долго принюхивалась. Нет, вроде не звериная. Люди ходят.

Мы ехали опять до полной темноты. Уж на что я выносливая и то чуть не скопытилась. Нет, он что меня правда лошадью считает? Если Талс узнает, как я опозорилась, так ржать будет почище коня. Нужно бы правдоподобное объяснение придумать, почему я на целую седьмицу задержалась…

Привязал этот козел меня опять поводьями накрепко к дереву, теперь уж крепче, чем вчера, вокруг ствола обмотал, догадливый чтоб его. Насыпал защитный круг порошком из другого мешочка. Я хоть не нежить, но тоже к нечистым отношусь. У меня чуть грива дыбом не встала, но терпеть в общем можно. А сам спокойненько завалился спать.

У меня даже челюсть отвисла. Он же мои клыки видел. И не боится совсем, что я его во сне сожру… а я ведь могла бы. Я седня без ужина. Я прислушивалась к его спокойному дыханию и мрачно раздумывала о том, что некоторым высшие силы отмеряют слишком много наглости. Спал он крепко.

Не, превратиться-то я конечно обратно превращусь. Поводья развяжу с легкостью. Но без шмоток, в таком виде по дремучему лесу шастать, радости мало. А если в коня опять перекинуться, так и на дерево в случае волков не залезешь, и бежать неудобно, сплошные коряги. Сожрут еще. Когда волки голодные, им по фиг, хоть оборотень, хоть золотая рыбка. Да, и защитный круг этот. Нежить тут, что ли, водится? В общем, повздыхала я, в смысле повсхрапывала, да и решила тащиться с этим психом до ближайшего поселения. Уж там и шмотки раздобуду и этому любителю клыкастых лошадок отомщу. А когда вернусь, и жадюге Талсу достанется. Нашел, кому продавать.

От мыслей меня отвлекли какие-то странные поскребывающие звуки. Я повернула голову, раздумывая, чего б это могло быть. Странно как-то, на зверя непохоже, сверчки все уже от холода в спячку впали. Я пригляделась получше. И завопила.

Мертвяк стоял у самого края защитного круга и неторопливо скреб ногтями дерево.

Я вопила, дергалась, и мне уже было плевать на гриву.

У него были чистые и яркие глаза, синего, как незабудки оттенка. Кожа отдавала гнилостным серым. Лохмотья одежки развевались на ветру. Я очень даже была права. Люди здесь раньше не только хаживали, но даже оказывается, и оставались на послесмертное поселение.

— Иней! Хватит!

Йин я!!! Йин меня зовут!! Хватит меня, леший побери, так обзывать, но изо рта вырывалось испуганное ржание. Сматываться отсюда надо!! Бежать!! К первому зомбяку, шаркая ногами, медленно прибавлялись еще двое. Скрюченные пальцы. Неестественные движения. Будто вывороченные.

Я вопила и вырывалась. Дерево трясло. Я выламывала его с корнем.

— Они не переступят черту. Они не переступят черту, глупая лошадь. Ты тут в безопасности, если выбежишь туда, от тебя к утру даже костей не останется.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});