Охра - Рина Рисункова

ты представлял во сласти свой член в ее рту.

Себастьян крякнул.

– Короче, Франка, и она тоже мертва.

– Самоубийство – вставил Себастьян.

– Невероятно. Профессор, а никаких политических конфликтов?

– Да как-то и не интересовался.

– Франка, боюсь гнева Жеро, но все там гладенько устроили.

Бояться стоило. Профессор вскипел.

– Господи, да кому чего устраивать? В Охре и власти никакой. Кто тут возмутиться? Анехи? Каждый абориген по отдельности?

Часть II

Мы остановились в поселении Парто, в небольшой деревеньке с короткой набережной.

Парто создан охотниками, антропологами, историками и прочими, как пункт отдыха и связи.

Красная брусчатка, мелкие камешки под ногами. Вырытый канал – синяя пыль. Несколько одноэтажных домов вдоль берега. Вдалеке гора.

– Что это?

– Не знаю, Франка. Мне кажется, или она и правда зеленоватая, не находите?

Себастьян согласился. Мне тоже так показалась.

– Думаю, тогда нам стоит до нее прогуляться после того как перекусим.

– Зачем?

– Что за вопрос, Франка? Ты из местных то видела лишь идиота и сумасшедшую.

– И мне хватило.

– Нам нужно получить санразрешение на вывоз анеха, и я намерен отнять у Охры еще одну шкуру. Так что погоди.

– Здесь немало местных.

– Четверо работают на техническом обслуживании станции. Еще двое – повара.

– И как они между собой?

– А, никакого контакта.

– Уверенны?

– Поверь. Им совершенно не интересны твои надобности.

– Как же они…

– Размножаются?

– Да.

– Не волнуйся, когда приходит желание – они не забывают воспользоваться единственно приятным способом.

– И как они выращивают детей?

– В семь лет ребенок официально признается взрослым и мать оставляет его в песках. До этого времени он учится выживать.

– А отец?

– Здесь нет такого.

– Бред какой.

– Почему?

Вопрос профессора звучал искренне.

В столовой не протолкнуться – пять человек создают ощущение давки в маленьком зале. Два метровых чана, пузырящаяся жировая пена, scum – удовольствие только лишь набить живот. Приеду домой – накручу роллы, напьюсь в баре…

«В моем случае план никогда не работает».

Двое местных в белых халатах: один на раздаче, второй размешивает бульон. У обоих пот с лица стекает чуть ли не на тарелки. Мужчины, с неопределенным возрастом, очень похожи.

Я вышла на воздух, поскольку Себастьян взялся поухаживать за мной. В столовой дикая жара. В палисаднике, возле клена – две деревянные лавки, скреплённые длинной пластиковой плитой, на которой лежали приборы и салфетки. Я тронула ствол, листья – дерево искусственное. Выглядит точь в точь как настоящее. Села за стол. Справа от меня, совсем с краю, дожевывал лепешку симпатичный в кепке.

Заговори с ним, ну.

– Сюда бы карту винную.

Он повернулся ко мне настолько неохотно, насколько только это возможно и ответил так пренебрежительно, что мне на неделю хватит чувствовать себя ничтожеством. Нет, я конечно понимаю, что могу быть не в чьём-то вкусе, но я же не пристаю. Ладно, бог с ним.

– Чего такая озадаченная?

Себастьян поставил передо мной миску и два бокса с соусами.

– Вас жду.

– Из напитков: апельсиновый сок или перетертое манго?

– Апельсин.

– Минуту.

Себастьян забежал обратно. Жеро сел со мной рядом.

– Анехи любят гнездиться на вершинах. Но я если честно, ещё ни разу не видел зеленых гор.

– Может иллюзия?

– Может. Мы и проверим.

– А если спросить у кого? Кто-то же точно там был, смотрел.

– Если бы в Парто приезжали нормальные люди – запросто, а так… —Профессор сморщился. Зашептал. – Казалось бы, вот куда должны стекаться интеллектуальные сливки – Охра! Неизведанный и фантастический остров на Земле. Ан нет, сливки то все тут, но скисшие.

– Почему?

– Сам не знаю. Может время такое? Технология утрачена, вместе с бабками на кладбищах. Все же можно испортить, даже человека.

Жеро заулыбался.

Себастьян принёс три стакана сока.

– Как же я голоден! Сегодня что-то совсем ужасающее.

Он помешал ложкой серый бульон. Жеро икнул:

– Пардон. На самом деле вкусно, добавьте все соуса в тарелку – на удивление отлично.

Мы с Себастьяном так и сделали.

– Правда будте осторожны с красным соусником, это вроде как чили.

Жеро поздно предупредил, у пилота вытаращились глаза после двух ложек.

В горах, как я поняла, анехи роют норы.

Жеро сиял:

– Если мне удасться пристрелить детеныша – с меня легендарная вечеринка по возвращению.

– Щенята выше ценятся?

– А то.

На горе росла совсем плешивая трава. Мужчины все охали.

– Никогда такого не было, Себастьян, никогда!

– Да я сам в это не верю. Откуда? Может кто-то из этих – пилот указал большим пальцем в сторону поселения, – экспериментирует?

– Как вариант.

– Погодите, чем питаются лошади, раз здесь такая беда с растениями?

– Франка, так они и вымирают.

Впереди послышался вой. Мы ускорились.

– А здесь – тихо!

Мы шли осторожно, и насколько можно бесшумно.

– Вкусно пахнет, слышите?

Себастьян тоже почувствовал аромат.

– Гриль, жареное мясо.

У Жеро округлились глаза, зрачок стал почти не видимым.

– Скорей всего – люди.

– Это плохо?

– Я… я не знаю.

Жеро снял ружье с предохранителя.

– Профессор, что такое?

– Видите ли, господа, Охру насаждают три вида существ и мясо анехов не пригодно для еды.

– То есть вы хотите сказать, что кто-то готовит человека, раз лошадь запрещено трогать под карой смерти?

– Нет, конечно, человека никто есть не станет, – Жеро прислушался. – Когда происходит зачахление, человек вынужден есть лошадей.

– Я что-то подобное слышал, но думал, что это все байки.

– К сожалению, Себастьян, не байки.

– Что значит зачахление?

– Здесь, Франка, люди предоставлены сами себе все время. Трудно жить в клетке, без всяких открытий, тем более если эти прутья свои же знания. Когда у них истончается мысль, они чувствуют невероятную боль и, чтобы заглушить ее им нужно мясо. Лошади занесены в книгу нетронутых, не только из-за эстетической и популяционной причины: их мышца способна восстанавливать поврежденный неокортекс, а именно внутренний пирамидальный слой коры, а также заживлять надломы, как бы правильно выразиться – внутреннего мира, что ли.

Я смотрела на Жеро прямо скажем, как на идиота.

– Ты ничего не поняла?

– Ничего.

– Люди перестают думать.

Профессор добавил махи руками.

– Ну давай уж совсем поверхностно – науке, на данном этапе, не известно по какой причине происходит расшивание организма, живущего в Охре. Известно, что существует некий агент, поражающий людей, но, что интересно, на иностранцев он не распространяется.

– А я слышал о неком убивающем эфире, которым наполнена Охра.

– Если вы хотите знать мое мнение, то эфир этот, просто напросто душевные расстройства.

– Здесь, я слышала, нет стариков?

– Без понятия, Франка, и нам бы лучше двигать отсюда.

– Вы считаете там как раз человек ест