Рыцарь-призрак - Корнелия Функе

Так, как выглядят мертвецы! Как же еще?

Я избегал встречаться с ней взглядом и вместо этого воззрился на свои пальцы – только чтобы убедиться, какие грязные у меня ногти (в присутствии девчонки подобные вещи всегда бросаются в глаза). «И почему, черт побери, она не смущается? Потому что, идиот, такие, как она, смущаются медленнее, чем ты, раза в два, а то и более, – нашептывало что-то мне. – И они не начинают вдруг заикаться, как будто разучились говорить».

– А что было на них надето?

Ну не девчачий ли это вопрос? Элла взяла мою вилку и начала есть мое картофельное пюре.

– Всякая старомодная ерунда, – бурчал я. – накидки, мечи…

– Какого века? – Элла зачерпнула себе еще одну вилку картофельного пюре.

– Какого века? – спросил я в растерянности. – Откуда я знаю? Они выглядели так, как будто сошли с какой-нибудь картины, будь она проклята! («Кончай ругаться, Йон!» Когда я впадал в смущение, я всегда начинал ругаться. Моя мать уже несколько лет безуспешно пыталась меня от этого отучить.)

– И сквозь них можно было смотреть?

– Еще как!

Здорово, наконец-то можно с кем-то об этом поговорить! Пусть даже я все еще испытывал затруднения, что та, с кем я говорил о моих преследователях, была девчонкой.

Элла восприняла мое описание с таким хладнокровием, словно я описывал ей нашу школьную форму.

– Ну и?.. – спросила она. – Еще что-нибудь?

Я посмотрел по сторонам, но никто не обращал на нас внимания.

– У них были следы удушения, – прошептал я через стол, – так, словно… словно все они были висельниками! У их предводителя даже висит еще на шее петля. И они хотели меня прикончить, я знаю. Они сами сказали!

Признаюсь, я ожидал, что это откровение ее впечатлит. Но Элла только насмешливо приподняла брови. У нее были очень темные брови. Темнее, чем горький шоколад.

– Глупости, – заявила она презрительно. – Призраки не могут никого убить. Просто не сумеют.

На этот раз кровь в лицо мне бросилась уже от возмущения, что делало это обстоятельство не менее неприятным.

– Ну, чудесно! – напустился я на нее. – Когда они в следующий раз начнут гонять меня по церковному двору, я им это передам!

За соседним столом к нам обернулись несколько третьеклассников. Я бросил на них, как я надеялся, устрашающий взгляд и понизил голос.

– Тогда почему… – шипел я, пока Элла еще раз преспокойно угостилась моим картофельным пюре, – тогда почему у одного из них капала с меча кровь, когда я их в первый раз увидел?

Элла невозмутимо пожала плечами.

– Они любят все в таком духе, – сказала она скучающим голосом, – кровь, кости. Но это ничего не значит.

– Спасибо, что просветила! – накинулся я на нее. – Тебе, очевидно, известно все о проклятых призраках в этом городе! Но там, откуда я родом, далеко не в порядке вещей то, что они торчат по ночам у тебя под окнами и тычут в тебя окровавленными мечами!

На этот раз на меня уставилась вся столовая.

Но Элла бросила на меня только один из своих взглядов: «Йон Уайткрофт, ты и правда слишком легко выходишь из себя».

– Ну тогда ты, видимо, попал в переплет, – сказала она и возвратилась к столу, где сидели ее подружки, даже ни разу не оглянувшись.

Я смотрел ей вслед, должно быть, с довольно глупым выражением лица, потому что Ангус и Стью, перед тем как пересесть со своими подносами ко мне за стол, обменялись встревоженным взглядом.

– Только не говори, что ты здесь и сейчас тоже видишь привидения, – сказал Стью.

– Да, осторожно. Одно – уже на стуле, на который ты хочешь сесть! – раздраженно проворчал я в ответ и небрежно указал в сторону Эллы: – Знает кто-нибудь, что это там за девчонка? Вон та, с длинными темными волосами?

Элла встала и отнесла свою тарелку на мойку.

Ангус бросил быстрый взгляд в ее сторону и понизил голос:

– Это Элла Литтлджон. Ее бабушка проводит экскурсии по призракам для туристов. Мой отец говорит, это настоящая колдунья. Говорят, она разводит у себя в саду ручных жаб!

Стью презрительно захихикал.

– Чего тут смешного? – зашипел Ангус. (Элла тем временем уже скрылась с несколькими другими девчонками за дверью столовой.) – Папа говорит, ее бабушка уже четыре человека заколдовала!

– Твой отец также утверждал, что Стонхендж построили НЛО.

– Нет, он этого не говорил!

– Нет, говорил.

Я оставил обоих за их спором, а сам бросил взгляд за окно. Еще несколько часов – и стемнеет.

«Ну тогда ты, видимо, попал в переплет».

– Я… это… мне надо идти, – пробормотал я и, проигнорировав любопытный взгляд Стью, последовал за Эллой.

* * *

Я нашел ее на улице, хотя опять пошел дождь. Элла глядела на собор, прислонившись к дереву. Увидев меня, она, по-видимому, нисколько не удивилась.

– Моя бабушка утверждает, что в соборе есть Серая Госпожа, – сказала она, когда я встал рядом с ней, – но я до сих пор видела только мальчика, бродящего по крытой галерее. Это подмастерье каменотеса, он упал с лесов во время строительства шпиля башни, – и Элла поймала на язык каплю дождя. – Он любит пугать туристов. Нашептывает им всякие старомодные ругательства. Довольно нелепо, но, я полагаю, ему просто скучно. Я думаю, большинству призраков скучно.

Я счел это слабым оправданием тому, чтобы гонять одиннадцатилетнего мальчика по церковному двору, но свое мнение я оставил при себе.

Стены собора были темными от дождя, как будто их сделали из самого серого неба. До сих пор я относился к собору с презрением, как и ко всему, ради чего в Солсбери приезжали туристы. Но я прекрасно помнил, что в предыдущую ночь он мне показался единственным убежищем во всем этом чертовом городе. (Видите? Я чертыхаюсь также, когда мне страшно.) Тем убийственней была новость, что даже в его стенах водились привидения. Пусть даже это никакие не висельники, а только подмастерья каменотесов.

– Я… это… – Я стер с носа пару дождевых капель. – С момента моего приезда в Солсбери они с такой настойчивостью капали с неба, словно весь мир растворился в воде. – Я слышал о твоей бабушке. Думаешь… то есть… как ты считаешь, могла бы она мне помочь?

Элла зачесала влажные волосы за уши и задумчиво на меня посмотрела.

– Очень даже возможно, – сказала она наконец. – Она много знает о призраках. Я до сих пор видела лишь нескольких, но Цельда встречала их сотни.

Сотни! Очевидно, мир – существенно более неспокойное место, чем я себе воображал. Собственно, до сих пор я считал, что бородатые зубные врачи были самым великим злом, какое только можно встретить.

– Ты ведь из интерната, да? Попроси у Поппельуэллов разрешения нас посетить. Или ты на выходные едешь домой?

Домой… если бы я туда сбежал, это на все времена означало бы записаться в ностальгирующие размазни, которые выдумывают истории о привидениях, только чтобы вернуться обратно к своим мамашам. «Ну и что? – слышу я ваш протест. – Решительность лучше, чем смерть». Но при моей гордости это уже тогда составляло проблему. Не говоря уж о том, что я совершенно не переносил соседку, присматривавшую за моими сестрами и псом…

– Нет, – пробормотал я. – Нет, я не поеду домой.

– Прекрасно! – сказала Элла и поймала на язык еще одну дождинку. (Элла была с меня ростом, хотя и на класс младше.) – Тогда я скажу бабушке, что ты завтра зайдешь.

– Завтра? Но это уже слишком поздно. Что, если они сегодня ночью опять придут? – Паника в моем голосе была просто непереносима.

Правда, у меня в голове все еще звучал глухой голос: Но в конце заяц всегда мертв.

Элла наморщила лоб:

– Я ведь сказала, они не в состоянии тебе навредить! Они не могут к тебе даже притронуться. Единственный вред, который привидения способны причинить, – это твой собственный страх.

Ну, чудно! Его-то у меня, к несчастью, было более чем достаточно!

Видимо, у меня на лбу было написано, что я в отчаянии, потому что Элла вздохнула.

– Ну ладно! – сказала она. – Тогда приходи сегодня. Но не позже половины пятого. С пяти Цельда имеет привычку прикорнуть и, если ее потревожат, бывает в ужасном настроении.

Она выудила ручку из кармана куртки и схватила меня за руку.

– Дом номер семь, – сказала она, записывая название улицы у меня на руке, – идти прямо, через овечий выгон. Дом – сразу за старой мельницей. Но смотри не наступи в саду на жаб. Моя бабушка от них просто без ума.

Жабы… Что до них, то Ангусов папаша был прав. Ну да все равно. Дождевая капля размыла одну из букв у меня на руке. Я поспешно натянул рукав. У Эллы был красивый почерк. Естественно.

– Ты живешь у бабушки? – спросил я.

– Только когда мои родители в турне.

– В турне?

– Вторая скрипка и флейта. Они работают в оркестре. Но в не слишком хорошем. – Она повернулась, чтобы идти. – Так что до половины пятого, – бросила она через плечо.

Она пошла обратно к зданию школы, а я смотрел ей вслед.

Четыре призрака и внучка колдуньи. Ничего более дикого, думал я, теперь уже, пожалуй, не случится. Но, конечно, это было заблуждением.