Сила нашего притяжения - Фил Стэмпер

НАСА не всегда было в авангарде подобных тенденций. Например, как в случае с Мэй Кэрол Джемисон, первой чернокожей женщиной в космосе, которая попала на «Индевор»[5] в начале девяностых. Это было… через тридцать с лишним лет после начала космической программы.

– Что же, если позволите вмешаться, именно поэтому достижение разнообразия в космической программе всегда было одним из моих главных приоритетов, и я ясно дала это понять с первых дней работы в НАСА. Именно поэтому я полностью поддерживаю решение НАСА, с нетерпением жду встречи с новобранцами и начала нашего совместного полета.

– Позвольте мне выразиться несколько иначе: как вы думаете, понижаются ли ваши шансы возглавить этот полет, учитывая, сколько новобранцев привлекает НАСА?

– Меня не волнуют подобные вещи, Джош. В нашем деле не может быть чего-то раз и навсегда определенного – уж вы-то должны знать. За день до старта меня могут снять с полета из-за заболевания гриппом. Правительство может обрезать финансирование; ваши фанаты – потерять интерес. Я просто каждый день стараюсь изо всех сил. Это все, что может сделать каждый из нас.

Глава 3

Может быть, дело в панике, но в памяти у меня всплывает первое интервью Грейс для «Стар-Вотч». Снова, и снова, и снова. Это единственное, о чем я могу думать. Прямая осанка Грейс, ее готовность к съемке. Ее еле уловимое беспокойство.

Я смываю унитаз и встаю, чтобы взглянуть на свое отражение. Лицо покрыто блестящей пленкой пота, а тяжелое дыхание затуманивает зеркало. Я вытираю его и начинаю чистить зубы, не сводя глаз со своего зеркального двойника, словно это единственное, что удерживает меня здесь, на земле.

Разум захлестывает поток увиденных когда-то новостей. Местные и национальные сюжеты, сплетни, записи из блогов. Быстро промелькнувший пресс-релиз, объявляющий о переселении всех семей астронавтов в Хьюстон, слухи о закрытии проекта: зачем тратить деньги на исследование космоса, если их можно с большей пользой потратить на финансирование школ или строительство инфраструктуры?

И я хорошо помню тот момент, когда все изменилось.

Новостная сеть «Стар-Вотч» объявила о своем партнерстве с НАСА и выпустила тизер «Падающих звезд», показывающий пилота в кабине симулятора. По лбу астронавта Марка Бэннона стекал пот, пока голос за кадром объяснял суть предстоящего испытания.

Во время симуляции, когда аппарат вошел в атмосферу Марса, экран на какое-то мгновение погас. Когда поверхность Марса стала видимой, Марк попытался быстро сбросить показания приборов. У него ничего не вышло, поэтому он потянулся под сиденье за ручкой и бумагой. Затем съемка перескочила к моменту, когда он ввел новые координаты и траектории во все еще светящийся командный модуль. Корабль приблизился к поверхности, и все панели ожили, давая Марку достаточно времени, чтобы внести последние корректировки… хлоп!

– «Орфей-5» приземлился, – произнес он между двумя тяжелыми вдохами.

Затем на экране появилось сообщение, приглашающее к еженедельному просмотру нового шоу «Стар-Вотч» под названием «Падающие звезды».

Бум внимания к семьям астронавтов со стороны обожающих фанатов последовал практически мгновенно. Для одних они стали новыми американскими героями, для других – участниками новейшего реалити-шоу. Они оказались интересными. Идеальными. Они…

Не такие, как мы.

– Кэлвин, дорогой? – раздается хриплый голос мамы.

Собравшись с силами, я открываю дверь, и родители входят друг за другом. У мамы встревоженный вид: нахмуренные брови и теплый взгляд. Но отец выглядит иначе. Его рот кривится, папа будто бы несколько отстранен от всего происходящего. Непонятно, раздосадован он или просто не одобряет моей реакции. Да, это было слегка чересчур, но невозможно себя контролировать, когда фалафель, съеденный на обед, пытается вырваться на волю.

– Закончил? – интересуется отец, и все мышцы моего тела разом напрягаются.

– Все нормально, – отвечаю я. – Просто… э-э-э… объелся слегка.

Посмеиваясь, папа делает большой глоток шампанского.

– Понятно. Значит, это не из-за того, что…

– Ты совершил невозможное и стал астронавтом? – Я натужно смеюсь. – Нет, что ты. И дело даже не в том, что мы должны через несколько месяцев полностью отказаться от привычной жизни. Это определенно не имеет никакого отношения к тому, что я больше не смогу вести свои стримы в прямом эфире. Это нелегко принять, понимаешь?

– Может, ему позволят продолжать снимать видео? – вступает в разговор мама. – Почему бы тебе не спросить их об этом, когда ты отправишься…

– Не могу поверить, что мы сейчас об этом говорим, – прерывает ее папа, выплескивая остатки шампанского в раковину. – Послушай, мне жаль, что ты больше не сможешь развлекаться в соцсетях, но такова реальность.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.

– Реальность? Я должен отказаться от журналистики и вообще от всей своей жизни, потому что этого требуют продюсеры реалити-шоу. Ты правда считаешь, что мое увлечение менее «реально», чем то, что делает «Стар-Вотч»?

В крошечной ванной мама между мной и папой словно в капкане. Она заламывает руки, ее взгляд мечется от меня к отцу. Я не смею больше ничего говорить. Когда родители ссорятся, она за словом в карман не лезет и никогда не отступает. Но теперь на ее лице застыло странное выражение, нечто среднее между паникой и беспомощностью. Я знаю, это для нее вредно, учитывая, что она и так сильно взвинчена, поэтому делаю глубокий вдох, чтобы взять себя в руки.

Я протискиваюсь мимо мамы и выхожу в гостиную, собираясь побыстрее скрыться у себя в комнате.

– Кэл, – произносит папа, и я останавливаюсь. Что ж, легко и быстро отделаться не получится. В его голосе слышны жалобные нотки. – Я… я могу их спросить.

– Нет, все в порядке, – усмехаюсь я. – Вообще, это даже здорово. Зачем заниматься тем, что у меня хорошо получается и по-настоящему мне нравится, когда можно наслаждаться жизнью в штате Одинокой звезды?[6] Я всегда считал Техас очаровательным. Натыкаться на каждом шагу на республиканцев, пытаться оставаться вегетарианцем в вотчине «Текс-Мекс»[7] и ребрышек барбекю – м-м-м, не жизнь, а сказка.

Я понимаю, что веду себя сейчас как законченный эгоист. Но вся эта ситуация порождена эгоизмом. Папа скрыл от нас, что собирается подавать заявление. Даже не объяснил, что случится, если он пройдет отбор. Просто однажды кинул на кухонный стол какую-то папку. Это оказалось его портфолио – понятия не имею, почему его резюме нужно было засовывать в папку на кольцах, тем более что с той же легкостью он мог использовать для этого обычную салфетку, просто нацарапав на ней слово «Дельта».

А затем мы принялись ждать.

Ладно, это он ждал. А мы с мамой все извелись, потому что так было намного проще, чем смириться с тем, что он действительно сможет добиться своего. Поступок отца мог изменить всю нашу жизнь, превратив нас в постоянных участников «Падающих звезд»: несмотря на патриотичный и объединивший нацию старт, те постепенно превратились в чересчур мелодраматичное, гонящееся за рейтингами реалити-шоу. Однако отец ни разу не удосужился поинтересоваться, хотим ли мы