Город Богов 4 - Дмитрий Яковлевич Парсиев

подержанный алкашина будет и дальше дымить из отверстий, не предусмотренных для этого творцом производителем, но при этом летать.

Вблизи Арена выглядит совсем уж необъятной. Не знаю, сколько на ней можно разместить футбольных полей, но четвертьфинальные матчи, думаю, можно проводить одновременно. Места должно хватить.

Атемита поставила мне метку в навигаторе и хорошо, что поставила. Иначе я бы заблудился среди ресторанов, клубов и приватных зон. Чувствуется, что на Арене сосредоточена вся деловая активность этого яруса, и боги проводят на ней почти все свое время. Не толкучка, но богов попадается много. Наверно их здесь не один десяток тысяч. И только благодаря размерам Арены не возникает ощущения толпы.

Миновав многочисленные заведения, устроенные под куполом, попал на трибуны, способные вместить многие десятки тысяч зрителей. Этих зрителей и сейчас наверно несколько тысяч. А игровое поле можно сравнить со взлетным полем.

Атемиту я нашел сидящей в одиночестве на скромном откидном сидении в боковой части трибун. Место не самое лучшее, но и отсюда видно, что игровое поле пока пустует.

— Ну вот, Марк, — верховная улыбнулась почти виновато, — Вот это и есть Арена, где проходят божественные игры.

— Я пока так и не понял, в какую игру здесь играют. Поле похоже на футбольное, только в несколько раз больше, и ворота не наблюдаются.

— Это базовая настройка, Марк. Пусть поле не вводит тебя в заблуждение. Его можно настраивать в очень широких диапазонах. Можно уменьшить до размера шахматной доски, а можно увеличить до нескольких десятков квадратных километров. Можно наполнить водой, можно заморозить, можно устроить жерло вулкана с извергающейся магмой и так далее.

— То есть боги соревнуются на этом поле в самых разных… х-м… дисциплинах.

— Не совсем так. Играют на самом деле боги. Но боги на поле почти никогда не выходят. Здесь соревнуются смертные из самых разных миров.

— Погоди. Разве смертные могут сюда попасть?

— На игровое поле могут.

— Начинаю понимать. Боги выставляют на Арене своих бойцов… смертных. Так?

— Да. Чаще всего проходят бои. Реже игровые матчи. А бои, сражения, даже небольшие войны здесь в порядке вещей.

— Я смотрю, поле начало меняться.

— Все верно. Сейчас его настроят для очередного сражения. Похоже, это будет битва магов.

— Почему магов?

— Поле оставили ровным. Если бы устроили складки местности, то скорее всего намечался бы бой с использованием стрелкового вооружения.

— Ну а смысл всех этих сражений, боев, схваток? Смертные гибнут на этой арене, чтоб потешить богов? Или здесь делают ставки? Или проходит чемпионат с внушительным главным призом? Я по-прежнему не ухватываю важности игры. Все это больше походит на грандиозное развлечение.

— Это не просто развлечение, Марк. Здесь боги бьются за власть и могущество. Призами в таких сражениях становятся миры, а иногда и целые галактики.

— Ах вот оно что. То есть, чья команда побеждает, тот получает целый мир?

— Да.

— На мой взгляд — это рискованно. Доверить судьбу целого мира команде смертных игроков.

— Это оправданно, Марк. Посуди сам. Имеется спорный мир. Ты можешь развязать реальную войну с миллионами жертв или выставить небольшую команду. Кстати, смертные здесь не гибнут окончательно. После боя они оживают и возвращаются в родной мир. Чаще всего им подчищают память. Они даже не помнят, что погибли в сражении на божественной Арене.

Глава 3

— Вообще будучи простым смертным мне довелось поучаствовать в божественных играх.

— Ты об этом не рассказывал, Марк, — верховная заинтересовалась.

— Ну, в моём случае на кону миры не стояли. Зато боги мухлевали как могли, стараясь повысить шансы для своих ставленников. И безбожно топили всех остальных.

— Это тоже часть большой игры, — Атемита улыбнулась, — Каждый бог хочет возвысить бойцов из своей паствы, и совсем не заинтересован в том, чтобы возвышалась паства конкурентов.

— Я это заметил… а скажи, здесь тоже игра идёт между фракциями или каждый за себя?

— В конечном итоге каждый сам за себя, — поделилась Атемита, — Но устойчивые блоки тоже встречаются.

— По принципу: дружим против кого-то?

— Совершенно верно.

— И только ты отбиваешься в одиночку?

— Я в глухой обороне, Марк. Это не значит, что у меня нет шансов. Наверное, я не самый умелый игрок.

— Трудно играть против объединенных сил технобогов или зверобогов.

— Не такие уж они объединенные. Скажем, зверобогами принято называть всех подряд, но на деле не все они имеют звериное начало. Там есть большой блок водников.

— Водников?

— Те, чья стихия океан. Всякие спруты, акулы, киты и так далее. У водников со зверобогами очень мало общего.

— Понял. А еще какие блоки?

— Насекомые, тритоны, есть очень большой блок растений. Эти вообще идут своим путем. Как говорят, чтобы понять растение, нужно самому стать растением.

— Ну это уже веселее. Хорошо, когда в стане противника нет единства. Или может быть технобоги более сплоченные?

— У технобогов своя особенность, технобоги доят свою паству не через религию.

— Это как такое возможно? Без религии нет веры в бога. А без веры в бога нет потока кубоверов.

— Атеизм — тоже вид веры, — возразила Атемита.

— Ну допустим.

— Этого достаточно. Если смертный не верит бога, то верит в науку. Медицина плюс фармакология генерирует огромный поток кубоверов.

— Это каким образом?

— Смертные не просто пьют таблетки, смертные верят, что таблетки им помогают.

— А, понял.

— Научные парадигмы тоже генерируют огромный поток кубоверов.

— А это как?

— Смертные верят, что наука способна объяснить любые явления, найти ответы на любые вопросы.

— Ага, действительно.

— Идеология потребления генерирует еще больший поток кубоверов.

— Так, попробую сам догадаться… Смертные верят, что приобретение всяких там вещей, модных шмоток это… как бы это выразить…

— Это заменяет им смысл жизни, — подсказала верховная, — Если верить, что со смертью наступит полный конец, то остается вот это: потреблять, пока живой.

— Да, точно.

— По этой причине устойчивых равноправных союзов у технобогов практически не встречается, — продолжила объяснять Атемита, — В основе любой научной парадигмы лежит одна из базовых наук. Если парадигма устаревает, происходит нечто вроде революционного переворота.

— Это примерно как на смену алхимии приходит химия и физика? А на смену астрологии приходит астрономия?

— Да.

— Любопытно. А у нас людобогов