Рейтинговые книги
Читем онлайн Спитамен - Максуд Кариев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 118

— Чтобы побеждать, мало быть храбрецом, — заметил Дариёд — блаженный, прижимая к груди бороду, чтобы ее не слишком трепал встречный ветер, взметнувший в воздух пыль и всяческий сор.

— Разве это не главное? Что же еще нужно?

— Чтобы покровительствовали боги.

— Они помогли ему одержать верх в трудном поединке.

После того он успел совершить немало грехов, чтобы прогневать богов, — Дариёд лишь взглянул на спутника, но не договорил. Он только подумал: «Боги не прощают виновных, коварным способом лишающих жизни человека, если даже он был злодей…»

Дариявуш взял в руки власть, умертвив предыдущего царя Багоя.

Багой, конечно, был наказан за собственные злодейства. Но Дариявуш был рыцарем и должен был поступить по-рыцарски — убить его в честном бою. А он своим поступком сравнял себя с коварным и ничтожным Багоем.

Багой когда-то был придворным евнухом. Артаксеркс III[20] возвысил его и сделал своим визирем. Ибо Багой умел услаждать слух его льстивыми речами, усыплять его бдительность. А на самом деле этот коротконогий ожиревший толстячок был хитрым, коварным и жестоким, поднаторевшим в придворных интригах. Он убрал со своего пути царя и всех наследников, оставив в живых лишь самого младшего сына Артаксеркса III Арсеса, чтобы стать его регентом и править от его имени. Но юноша подрос и тоже стал казаться Багою опасным. Пока Арсес не вошел в силу и разобрался что к чему, коварный евнух уничтожил и его. Теперь, по его мнению, наиболее подходящей на трон фигурой, от имени которой ему можно будет править, был Дариявуш, тоже из Ахеменидов. Но Дариявуш вовремя смекнул, что его ждет судьба предшественников, если он не обезопасит себя. Он уже хорошо знал, чего стоят льстивые слова Багоя и его улыбчивость при встречах, его тонкий вкрадчивый голос, а когда ему не удается настоять на своем, вспыхивающий вдруг в глазах жестокий хищный огонь.

Дариявуш превзошел великого интригана в хитрости, и отравитель сам умер отравленным в мучениях…

В великой Персии об этом знали многие, но предпочитали вслух не говорить.

— О царе македонян рассказывают неслыханные вещи… — заметил степняк, чтобы возобновить разговор. — Говорят, он войско себе набирает из одних только силачей, которые могут кулаком гору разнести. Пики у них, говорят, с оглоблю, а щиты столь прочные, что ни стрела, ни меч не берут…

— Я тоже слыхал, что силен македонский царь… — вздохнув, промолвил старец. — Говорят, побеседовать с человеком — все равно, что хлеб-соль разделить. Наверное, встреча наша не случайна. Как зовут тебя, джигит?

— Я Шердор, родом из Бихры[21]. Отец погиб в войне с персами, когда я был совсем маленький. Живу с престарелой матерью.

— Судьба твоя та же, что у многих, голубок. А владеешь ли ты каким-нибудь ремеслом? Что еще умеешь делать, кроме того, что затеиваешь драки на базаре?

— Я охотник. В нашем селении я самый меткий стрелок.

— Что ж, охота — дело смелых. Но, если я не ослышался, тобой сказано было, что ты художник. Вряд ли кто-нибудь назовет себя так, если не создал что-нибудь такое, что могло бы взволновать человеческую душу. Можно ли увидеть где — либо творения рук твоих и сердца?

— Конечно! — воскликнул степняк и засмеялся счастливо. — Вы можете увидеть их в горах близ Бихры. Я люблю высекать барельефы на скалах и утесах!

— Зачем тебе столь тяжелый и бесполезный труд? — удивился Дариёд — блаженный и даже остановился, недоуменно уставясь на спутника. — Никто ведь тебе за это не даст ни монеты. Наверно, ты такой же блаженный, как и я, — тихо засмеялся он.

— Я тружусь не ради денег. Рисунки мои украшают наши горы, делают их еще красивее. Разве это не награда?..

— О-о, да ты похож на тех сумасшедших, о которых мне рассказывал Кас. В Греции на некоторых людей находит умопомрачение: они продают все, что имеют, движимое и недвижимое, а деньги выбрасывают в море. И только тогда они чувствуют себя свободными и независимыми…

— Может, они и правы: кто не зависит от денег, тот поистине свободен…

— У них, в Греции, может, и так. Но у нас все только продается и покупается. Порой, увы, торгуют даже совестью.

— Прибавляется ли совести у тех, кто ее покупает? — с усмешкой спросил Шердор.

— И продающий, и покупающий ее только теряют.

— Выходит, совесть ни продать, ни купить нельзя.

— Но торгующим ею это невдомек! — сказал Дариёд и, остановившись, несколько мгновений пристально смотрел на Шердора: — А ты, джигит, не глуп.

— Разве глупых когда-либо удостаивали клички «блаженный»? — засмеялся Шердор, поправляя на голове колпак, чуть было не снесенный ветром. — А вы меня назвали так. Сегодня, кажется, я и вправду лишился рассудка. Разговариваю с вами, а перед глазами красавица в паланкине на белом слоне. Неужто влюбился?..

— Не смей так вслух шутить. Или тебе наскучила собственная голова?.. Ты глянь на себя, на рубище свое. Ишь, куда хватил…

— Сердцу — то что за дело, чем прикрыто тело обладателя его, рубищем или шелками, — проговорил художник, прижав руку к груди, будто под ней жгло. — Посоветуй лучше, достопочтенный, что мне делать, как быть. Чувствую, без красавицы этой мне не жить.

— Я, кажется, сказал, что ты не глуп? Беру свои слова обратно!.. Только глупец, если он не принц, может возмечтать о дочери правителя Мараканды Намича. О божественной красоте Тораны давным-давно известно и в тех краях, где солнце днюет, и в тех, где оно ночует. Именитые люди засылают к ней своих сватов. А ты… Ты же всего-навсего бедный степняк — кочевник. Выбрось это из головы и ступай себе в добрый путь.

Но Шердор пропустил совет мудрого старца мимо ушей.

— Я умею искусством своим оживить камень! — воскликнул он, показывая ему свои мозолистые ладони. — Не пожелает ли правитель Намич, чтобы я украсил его дворец? Я готов служить ему до скончания дней моих! Лишь бы время от времени видеть хотя бы издалека Торану.

— Нет, ты и впрямь сумасшедший… — грозно глянул из-под лохматых бровей Дариёд, а на губах у самого блуждала улыбка.

Шердор отвел глаза, подумав: «Хоть ты и мудр, но на сей раз не прав. В этих делах самый лучший советчик — собственное сердце. А оно велит мне пойти к правителю Намичу и просить у него работу. Если мне улыбнется счастье, то я смогу каждый день видеть Торану». Вслух, однако, он сказал:

— Зачем же самому отказываться от собственных желаний? А потом страдать всю жизнь, думая, что все могло бы обернуться иначе, прояви я хоть толику воли?.. Все в руках богов.

— Не забывай, красавиц много, а голова у тебя одна. Гнев правителей бывает жесток.

Улица вывела их на площадь, и они остановились. Тут было почти так же многолюдно, как и на базаре. Под ногами сновали голуби, склевывая просыпанные зерна и траву, прорастающую в щелях между каменными плитами. Дариёд — блаженный и Шердор отошли в сторону, чтобы не мешать людям, которые обходили их, то и дело задевая. Шердор понял, что старец намерен продолжить чтение дастана о Сиявуше, прерванное неожиданно появившейся процессией. И когда он потрогал колки на инструменте, пробуя на звук струны, Шердор попрощался с ним и направился к Храму.

Кирпичные ступени вели высоко вверх, к резной деревянной двустворчатой двери, притолока над которой потемнела слегка от копоти.

Шердор, задрав голову, долго смотрел на струйку дыма, вьющуюся над крышей Храма и тающую в лазурном небе, как прозрачные крылья уносящихся ввысь ангелов, доставляющих Ахура — Мазде моленья и просьбы землян. Он воздел руки, и с его дрожащих губ слетел шепот:

— О великий Ахура — Мазда, помоги мне… Я неимущий бедняк, нет у меня покровителя, кроме тебя, и не к кому мне больше обратиться с мольбой. Сделай так, чтобы Торана стала моей!..

Долго неподвижно стоял Шердор, палимый слепящим солнцем. Много было вокруг молящихся, и коленопреклоненных, и застывших, как изваяния, устремив взор к небу, влюбленных и несчастных, и тех, кто был недоволен тем, что имел, а хотел большего. «О великий… Сделай так, чтобы Торана стала моей!..»

Говорят, когда города здесь еще не было и в помине, Храм Огня уже стоял на этом месте. Сам Ахура — Мазда возжег свой факел, взяв у Митры огонь, и оживил костер под сводами этого Храма. С тех пор над куполообразной крышей его весь день курится дым, а по ночам от него исходит сияние. Не случайно выбрал Ахура — Мазда это место для Священного Огня. Этот пологий и довольно высокий холм был виден отовсюду. И когда на нем возник красивый Храм, в котором оставался ярко светящийся и согревающий продрогших кусочек Солнца, в то время, как сам Митра уходил на покой и земля погружалась в холод и мрак, к священному холму отовсюду тянулись люди, стали строить вблизи него свои жилища…

Как житель пустыни во время засухи боится, что высохнет его колодец, так жителей всей земли во время затмений сковывал страх, что они могут лишиться Солнца, остаться без света, тепла, и хранили как источник жизни в Священных Храмах огонь… Что произошло бы, если бы Митра прогневался на них и погасил Солнце? Земля превратилась бы в глыбу льда, не стало бы на ней ни травы, ни деревьев. Исчезла бы жизнь.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 118
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Спитамен - Максуд Кариев бесплатно.
Похожие на Спитамен - Максуд Кариев книги

Оставить комментарий