Грехи отцов - Джеффри Арчер

Когда Гарри спустился с верхней койки, Куинн уже почти оделся.

– Что теперь? – спросил Гарри, как новенький в классе в первый день школьной четверти.

– Завтрак, – сказал Куинн. – Одевайся, хватай тарелку с кружкой и будь готов к выходу. Опоздаешь на пару секунд – охрана с удовольствием захлопнет дверь перед носом. – (Гарри принялся натягивать штаны.) – И не разговаривай по пути в столовую, – добавил Куинн. – Привлечешь к себе внимание, а это раздражает «стариков». Да и вообще весь первый год не болтай ни с кем, кого не знаешь.

Гарри рассмеялся бы, но не был уверен, что Куинн шутил. Он услышал, как в замке поворачивается ключ, и дверь камеры распахнулась. Куинн устремился к ней, словно борзая, спущенная со своры, и его сокамерник отстал всего на шаг. Они влились в длинную вереницу безмолвных заключенных, пересекавших лестничную площадку мимо раскрытых дверей пустых камер, после чего стали спускаться по винтовой лестнице на первый этаж, где узники завтракали.

Оба остановились задолго до входа в столовую. Гарри наблюдал за раздатчиками в коротких белых халатах, стоявшими за мармитом. Охранник в длинном белом кителе и с дубинкой в руке не спускал с них глаз, следя за тем, чтобы никто не получил лишней порции.

– Рад видеть вас снова, мистер Сидделл, – тихо сказал Пэт охраннику, когда они подошли к началу очереди, и обменялся с ним рукопожатием, как со старым другом. На этот раз Гарри не заметил, чтобы из руки в руку перешла банкнота, но сдержанный кивок мистер Сидделла означал, что сделка заключена.

Куинн двигался в очереди, и его мелкая тарелка наполнялась жареным яйцом с цельным желтком, горсткой картофеля, скорее черного, чем белого, и двумя нормированными кусками хлеба. Гарри нагнал Куинна, когда тому налили полкружки кофе. Гарри явно озадачил раздатчиков тем, что поблагодарил их одного за другим, словно был гостем на чаепитии у приходского священника.

– Проклятье, – обронил он, когда последний раздатчик предложил ему кофе. – Я забыл в камере кружку.

Тот доверху наполнил кружку Куинна.

– В следующий раз не забывай, – заметил сокамерник.

– Не разговаривать в очереди! – заорал Хесслер, шлепнув дубинкой по своей ладони в перчатке.

Куинн провел Гарри к концу длинного стола и уселся на скамью напротив. Гарри был так голоден, что съел все до крошки, включая огромное яйцо – такого большого он в жизни не видел. Он даже подумал было вылизать тарелку, но вспомнил своего друга Джайлза в первый школьный день.

Когда Гарри и Пэт закончили пятиминутный завтрак, их отвели обратно по винтовой лестнице на верхний этаж. Как только дверь их камеры с грохотом захлопнулась, Куинн вымыл свои тарелку и кружку и аккуратно поставил их под койку.

– Когда годами живешь в помещении восемь на четыре, используешь каждый дюйм пространства, – объяснил он. Гарри последовал примеру наставника и мог только гадать, сколько пройдет времени, прежде чем он сможет сам научить Куинна чему-нибудь.

– Что дальше? – спросил Гарри.

– Распределение на работу, – ответил Куинн. – Я присоединюсь к Сидделлу на кухне, однако мы еще должны убедиться, что тебя направят в библиотеку. И это зависит от того, кто сегодня дежурный офицер. Беда в том, что у меня кончаются наличные…

Куинн едва успел договорить, как дверь снова открылась и на пороге возник силуэт Хесслера, похлопывающего дубинкой по ладони.

– Куинн, – произнес он. – Живо на кухню. Брэдшо, на пост номер девять, в группу уборщиков крыла.

– Я надеялся работать в библиотеке, мистер…

– Мне глубоко наплевать, на что ты надеялся, Брэдшо, – возразил Хесслер. – Как дежурный по этому крылу корпуса, правила здесь устанавливаю я. Библиотеку можешь посещать по вторникам, четвергам и воскресеньям между шестью и семью, как любой другой заключенный. Это ясно? – (Гарри кивнул.) – Ты больше не офицер, Брэдшо, а просто заключенный, как все. И не ломай понапрасну голову, как бы меня подмазать, – добавил он, прежде чем перейти к следующей камере.

– Хесслер один из немногих, кого невозможно подкупить, – прошептал Куинн. – Единственная твоя надежда – мистер Свансон, начальник тюрьмы. Просто запомни: он считает себя мыслителем – то есть способен разобрать рукописный текст. Еще он завзятый баптист. Аллилуйя!

– И когда же с ним можно увидеться? – спросил Гарри.

– Да когда угодно. Главное, чтобы он успел понять, что ты хочешь работать в библиотеке. Он тратит на новичков всего пять минут своего драгоценного времени.

Гарри устало рухнул на деревянный стул и опустил голову на руки. Если б не десять тысяч долларов, которые Джелкс обещал отправить его матушке, он бы употребил эти минуты на правдивый рассказ о том, как оказался в Лэйвенэме.

– Ну а я пока постараюсь перетащить тебя на кухню, – добавил Куинн. – Может, не совсем то, на что ты надеялся, но уж гораздо лучше, чем драить полы.

– Благодарю, – сказал Гарри.

Куинн смылся на кухню, не нуждаясь в инструкциях. Гарри снова спустился на первый этаж и отправился искать девятый пост.

Двенадцать новичков столпились в ожидании инструктажа. Инициатива в Лэйвенэме не приветствовалась: начальству мерещился в ней бунт или намек на то, что заключенный может быть умнее тюремщика.

– Наполнить ведро водой, взять швабру, – велел Хесслер. Он улыбнулся Гарри, когда отметил его имя в очередном планшете. – Поскольку ты спустился последним, Брэдшо, следующий месяц будешь работать в сортире.

– Но последним был не я, – возразил Гарри.

– А по-моему, ты, – ответил Хесслер, не переставая улыбаться.

Гарри налил ведро холодной воды и взял швабру. Ему не нужно было указывать дорогу: запах отхожего места улавливался едва ли не отовсюду. Гарри затошнило еще до того, как он вошел в большое квадратное помещение с тридцатью дырами в полу. Он зажал нос, но ему все равно пришлось ежеминутно выскакивать из уборной глотнуть воздуха. Хесслер стоял поодаль, посмеиваясь.

– Ничего, привыкнешь, Брэдшо, – приговаривал он. – Со временем.

Гарри пожалел, что съел такой обильный завтрак – тот вышел уже через несколько минут. Прошло около часу, прежде чем его позвал другой офицер:

– Брэдшо!

Гарри вышел из сортира, шатаясь и белый как полотно.

– Я.

– Пошли, тебя хочет видеть начальник тюрьмы.

С каждым шагом Гарри дышал все глубже, и возле кабинета начальника он уже ощутил себя почти человеком.

– Жди здесь, пока не вызовут, – приказал офицер.

Гарри присел на свободное место между двумя заключенными, которые тут же отвернулись. Он не винил их. Пока в кабинет входили-выходили новички, Гарри собирал разбегавшиеся мысли. Куинн был прав, беседы с начальником продолжалась минут пять, а то и меньше. Гарри не мог пожертвовать ни секундой дозволенного времени.

– Брэдшо, – объявил офицер, отворил дверь и посторонился, пропуская Гарри в кабинет.

Гарри решил не приближаться к мистеру Свансону и остался в нескольких шагах от огромного стола с кожаной обтяжкой. Начальник сидел, но Гарри заметил, что его спортивный пиджак не сходился и был расстегнут на верхнюю пуговицу. Волосы тот красил в черный цвет, стараясь выглядеть моложе, но это лишь придавало его внешности странный вид. Что там говорил Брут о тщеславии Цезаря: надень на него венок, воздай хвалу как божеству, и это его погубит?

Свансон раскрыл дело Брэдшо и несколько мгновений изучал, прежде чем поднять глаза на Гарри.

– Вижу, вы приговорены к шести годам за дезертирство. Срок у вас первый, – заговорил он.

– Да, сэр, – подтвердил Гарри, не желая терять ни секунды.

– Можете не утруждать себя рассказом о своей невиновности, – продолжил Свансон, – поскольку таковым является лишь один на тысячу, так что все шансы против вас. – (Гарри невольно улыбнулся.) – Но если будете вести себя безупречно и сами себе не создадите проблем, то я не вижу причины держать вас полный срок.

– Благодарю вас, сэр.

– Имеются ли у вас особые увлечения? – равнодушно спросил Свансон.

– Чтение, искусствоведение и хоровое пение, сэр.

Начальник подозрительно глянул на Гарри: издевается? Он показал на рамку, которая висела на стене за его столом:

– Можете прочесть нижнюю строку, Брэдшо?

Гарри вгляделся в украшенную вышивкой цитату: «Подниму глаза мои к горам» и мысленно поблагодарил мисс Элеонор Манди за часы, проведенные на репетициях хора.

– «Откуда придет мне помощь? Помощь мне от Господа». Псалом сто двадцать первый.

Начальник улыбнулся:

– Скажите-ка, Брэдшо, кто ваши любимые писатели?

– Шекспир, Диккенс, Остин, Троллоп и Томас Харди.

– А чем же хуже наши соотечественники?