Тайная жизнь непутевой мамочки - Фиона Нилл

— Не возражаете, если я здесь присяду? — раздается над моим ухом. Усталый мужчина завис рядом со мной с кипой каких-то бумаг под мышкой. — Я ненадолго.

Я смотрю на него в нерешительности, и он произносит с некоторым раздражением:

— Я действительно ненадолго. Видите ли, сейчас время, когда мои дети укладываются спать и…

Ого! Еще один дезертир с домашней линии фронта! Я молча достаю из сумки газету и отгораживаюсь от мужчины, чтобы создать у него иллюзию вожделенного одиночества.

Отчего-то я решаю закурить и спрашиваю мужчину, не подержит ли он для меня мое место. Я на минутку! Он устало кивает, не произнося ни слова. Я так давно не покупала сигарет, что успела забыть, почем они и как пользоваться автоматом. Я долго ищу в карманах мелочь и с трудом соображаю, опускать ли сначала деньги или прежде надо выбрать марку. В конце концов, я нажимаю не на ту кнопку, и все заканчивается пачкой «Джон Плэйер».

Вкус у сигарет отвратительный. Затянувшись, я чувствую такое головокружение, что, кажется, вот-вот шлепнусь в обморок, но все равно упрямо продолжаю курить, словно что-то себе доказываю. Мне действительно необходимо почаще бывать на людях! Как школьница, опасающаяся, что ее вот-вот застукают, я обнаруживаю, что курю как-то судорожно: мундштук становится неприятно горячим, а дым плотными кольцами клубится вокруг моей головы. Меня одолевает кашель, и сквозь него и дымовую завесу я вижу свою подругу — Эмма ищет меня в смежной комнате. Вместо того чтобы помахать ей рукой или позвать ее, я размышляю о том, какую неправдоподобно успешную она сделала карьеру, и с интересом наблюдаю, как она дрейфует от одного столика к другому, вглядываясь в лица и временами останавливаясь, чтобы кого-то поприветствовать. Какая она поразительно непринужденная! На ней низко спущенные на бедра черные «трубы» «Сасс энд Бэйд», кожаные ботинки до колен и фантастический серебристый топ, украшенный кистями, такими длинными, что сзади они образуют нечто вроде завихряющейся струи. Но дело не в том, что на ней надето, хотя, конечно, эффектный вид привлекает внимание. А в том, как она завладевает пространством вокруг себя. Не то что я. Невидимой меня делает не только дым, но и мой бархатный пиджак того же цвета, что и сиденье, из-за чего я полностью сливаюсь с мебелью.

— Люси! — лучезарно улыбается Эмма, опускаясь рядом со мной на диван. — Наконец-то я тебя нашла! — Кисточки на топе перестают подрагивать, успокаиваются. Подруга разглядывает стоящие передо мной пустые стаканы и скептически любопытствует: — Что это ты пьешь?

— Имбирное пиво, — сдавленно отвечаю я.

— И, как я вижу, уже довольно! — усмехается Эмма.

Через секунду появляется официант и бурно приветствует ее. К удовольствию обоих, она заказывает бутылку шампанского. Справедливость требует заметить, что Эмма теперь занимает такой высокий пост в своей службе новостей, что большую часть ее жизни составляют расходы, поэтому смущения я не испытываю. Я пью маленькими глотками шампанское из высокого тонкого бокала на длинной элегантной ножке, пока не появляется Кэти — сексуальная разведенная мама — и не заставляет меня, как почетного гостя, передвинуться в центр дивана.

— Люси, как здорово! Даже не вспомню, когда мы в последний раз виделись! — с энтузиазмом восклицает Кэти, крепко обнимая меня.

— Как поживает мой милый крестник? — интересуюсь я.

— Отлично. Сегодня он ночует у отца! — сияет она.

Пружины в этом диване какие-то хлипкие, и я проваливаюсь между двумя моими лучшими подругами, чувствуя что-то даже похожее на удовлетворение. Вскоре появляется подруга Кэти, ее коллега. Пока она усаживается, я наслаждаюсь той атмосферой непосредственности, когда люди не подконтрольны никому, кроме самих себя, свободны от замысловатых схем, включающих третьих лиц, а также номеров телефонов и списка инструкций с указанием что делать, если ребенок проснется.

Неожиданно я перестаю чувствовать себя отделившейся замужней половиной, ненадолго вырвавшейся из плена, и становлюсь частью привлекательной группы одиноких с виду женщин в возрасте тридцати с небольшим, очень неплохо проводящих время (за что всем большое спасибо). Я представляю себе, что все смотрят на нас и удивляются, как хорошо мы вместе гармонируем. Правда, это все, чем могут одарить нас присутствующие, слишком занятые мелкими подробностями собственного бытия, чтобы уделять внимание кому-либо еще.

Было время, когда нам было по двадцать. Теперь это кажется неправдоподобным, но мы существовали тогда параллельно, честно пытаясь достичь чего-то каждая в своей области, и времени друг на друга у нас было мало. Как-то на вечеринке у Эммы я встретила Тома — он был одним из архитекторов, занимающихся дизайном новых офисов в ее компании; Кэти по объявлению познакомилась с мужчиной, которого мы теперь именуем Безнадежный Супруг. Мы повыходили замуж (Эмма даже успела сделать это несколько раз).

После рождения Бена Кэти снова начала работать копирайтером три дня в неделю.

В течение нескольких лет мы вместе гуляли с нашими малышами в ее свободные дни. Вместе пили жидкий чай из пластмассовых чашек. Вполголоса вели беседы с мужьями по мобильным телефонам, пока катили коляски через игровые площадки, которых раньше и не замечали, несмотря на их рвущую глаз раскраску. Мы с упоением просеивали содержимое песочниц на предмет обнаружения там старых шприцев, хотя другие мамы не советовали нам заниматься этой ерундой.

В то время как зубодробительная тоска моих ужасающе скучных бесед с Томом часто вводила меня в ступор, ибо они вертелись вокруг домашних проблем, например, как извлечь солдатика из колена унитаза, речи Кэти всегда были полны остроты и экспрессии.

Ее муж разрывался между стремлением утвердиться в качестве дизайнера мебели и работой на строительных объектах, причем ни то ни другое не принесло ему сколь-нибудь серьезных доходов. Поэтому ей пришлось-вернуться к работе на полную неделю, и вскоре после этого она стала директором компании, заставив супруга почувствовать себя еще более неполноценным. Конечно, на самом деле, все было гораздо сложнее, впрочем, так всегда и бывает. Ее муж нашел психиатра, тот разъяснил ему, что его сдерживает жена, поэтому он решил освободиться от нее и от ребенка и переехал жить к своим родителям. Теперь Кэти вела двойную жизнь заботливой матери пятилетнего ребенка и необузданного дикого животного на вечеринках — в зависимости от того, брал ли ее бывший муж в конце недели их сына к себе или нет. В промежутках между двумя этими событиями мальчиком занималась няня, приходящая пять дней в неделю.

Приканчивая третий бокал шампанского и более чем упоенная ощущением своего счастья, я принялась подвергать критическому анализу частные клубы, к которым принадлежала:

— Здесь, конечно, нет предварительной записи, и чтобы чего-нибудь выпить, надо идти в туалет с фляжкой на бедре, но в порядке убывания важности тут имеются: плавательный клуб «Малая Медведица», музыкально-игровая группа и детская игровая группа «Пожарная машина».

— Хорошо звучит, — говорит Кэти. — Я сказала бы погрубее!

— Мои колготки! — вскрикивает вдруг Эмма.

Мы ныряем головами под стол.

— Фауна тут ни при чем, — сообщает Кэти. — Это Люси и ее волосатые ноги.

Все три в изумлении пялятся на мои конечности, ощупывая икры.

— Боже, Люси, этим можно расцарапать обивку, — не унимается Кэти.

Я делаю попытку донести до сознания подруг, что когда имеешь троих детей, процесс наведения красоты сведен к минимуму: трехминутный душ — главная подготовка к вечеринке. Далее следуют два быстрых мазка дезодорантом под мышками и молниеносное выщипывание усиков, прилепившихся теперь в качестве бесплатного приложения до конца дней моих. Вощение ног — банальная роскошь, которую я могу себе позволить раз в два года (неудачная попытка сделать это самостоятельно дома поздно ночью закончилась тем, что простыня вся была усыпана волосами). Однако вокруг недоверчивые взгляды.

— Но на что же у тебя уходит весь день? — спрашивает Эмма. — Разве не на йогу и цветочные узоры Кэт Кидстон? И не на домашнюю выпечку?

Итак, мне приходится вести репортаж об основных событиях сегодняшнего дня:

— Встала я в шесть тридцать, собрала два пакета с завтраками, послушала, как читает Джо, отвела в школу двоих старших, приготовила все для встречи друга Сэма, он обещал прийти на чай, наведалась в бюро находок — Джо потерял джемпер — и помчалась в детский сад с Фредом, — повествую я, для пущего эффекта наклонившись вперед. — И все это до девяти утра!

— Ох, нет! — отшатываются в ужасе подруги.

— Дальше будете слушать? — осведомляюсь я.

Они утвердительно кивают.

— Прошлась по магазинам, прибежала домой, все выгрузила, уменьшила гору не выглаженного белья примерно на фут, обнаружила, что Фред использовал мусорное ведро в ванной вместо ночного горшка, причем писал в него, как пришлось заключить, недели две, а затем я побежала в детский сад, вернулась домой с Фредом и его приятелем и, пока они играли, позвонила маме. Потом обнаружила, что дети вытащили из комода всю одежду Сэма, и мне пришлось ликвидировать этот бедлам. Тем временем пришла пора ехать в школу за Сэмом и Джо. Потом — домашние уроки, чай, купание, чтение сказок. О, чуть не забыла! После чая я полчаса играла в «Я — Йене Леманн». — Еще более недоумевающие взгляды. — Это вратарь «Арсенала». И почти член нашей семьи.