Открытие - Михаил Жестев

На следующий день чуть свет братья отправились на озеро к устью небольшой речки удить рыбу. Еще только розовело на востоке и в сумеречной тишине дремал непроснувшийся прибрежный лес. И вдруг вместе с первыми лучами утреннего солнца всё ожило вокруг: подул лёгкий ветерок, зашевелились листья деревьев, пробежала рябь по воде. И словно радуясь пробуждению природы, словно приветствуя первые тёплые лучи солнца, запели птицы. Их песнь доносилась из кустов и с высоких сосен, и казалось, что это поёт сама земля вместе с небом и что в лесу стало светлее не от солнца, а от птичьих голосов.

Недалеко от берега на тоненькой иве сидел щегол и, покачиваясь, пел свою утреннюю песню. Андрейка сразу заметил щегла и тихо сказал Юрию:

— Ты послушай, что щегол поёт!

— Слышу поёт, а вот что — не разобрать, — ответил старший брат. — Обыкновенно по-птичьи!

— Да нет, очень даже понятно. Ты лучше послушай. «Вот и я прилетел, вот и я прилетел». Похоже?

— Вроде того… — улыбнулся Юрий. — Ишь ты какой птичий знаток! Даже по-щеглиному понимаешь.

— А у вас, где ты лес сажаешь, какие птицы водятся? — спросил Андрейка.

— Насчёт птицы у нас плохо, — ответил старший. — Ни щеглов, ни пеночек; чижей и то нет. Птицы еще не пригнездились в наших лесах. Наверное, не знают, что есть такие леса…

— Скучно, значит, у вас. Никто не поёт.

— А ты вот поймай пяток-другой щеглов да подари мне! Я привезу к себе, пусть живут!

На это Андрейка ничего не ответил и, выбрав удобное место, закинул в воду удочку. И хоть он поймал немало рыбы в это утро, думал он не о ней, а о птицах. Как быть теперь ему? Вот Юрий попросил поймать и подарить ему щеглов. Поймать не трудно, но ведь он против того, чтобы птицы жили в клетках. Никакой пользы нет тогда от них. А в лесу они и поют лучше и лес от всяких червей-вредителей оберегают. Андрейке не хотелось сажать щеглов в клетку, но и отказать брату он тоже не мог. Ведь там, в молодых степных лесах не услышать ни соловья, ни щегла, ни пеночки…

В тот день, когда Юрий собрался в обратный путь, Андрейка принёс ему клетку со щеглами. Он протянул свой подарок брату и сказал:

— Вот возьми. Птицы весёлые. Они и в клетках хорошо поют… Только ты береги их…

— Будь спокоен, сберегу, — сказал Андрейке брат. — И даже, может быть, им будет у нас ещё лучше…

Андрейкин брат уехал, а вскоре от него пришло письмо. Он сообщил, что щеглы благополучно проехали больше тысячи километров и что они в дороге распевали свои песни на весь вагон.

А после первого письма пришло и второе. Юрий писал, что щеглы совсем освоились на новом месте и поют ничуть не хуже, чем на берегу Ладоги. А в конце письма он приглашал Андрейку в гости: «Увидишь наши степи, — писал старший брат, — наши молодые леса, увидишь и своих весёлых птиц щеглов…»

Но поехать в гости к брату в тот год Андрейке не удалось. Неожиданно заболела мать, а отпустить Андрейку одного в дальний путь она побоялась. Пришлось отложить поездку до следующего года.

Долго тянулась та зима, ох, как долго! Но даже самая долгая зима кончается. Андрейка перешёл в четвёртый класс и поехал с матерью на летние каникулы в степь.

Поезд тронулся со станции рано утром, и Андрейка чуть ли не весь день простоял у окна. Он смотрел на пробегающие мимо леса, поля, деревни и часто говорил матери:

— Смотри, мама, здесь так же, как у нас на Ладоге. И сосны такие же большие, и камни на полях, а вон деревня и, видишь, с краю дом совсем, как наш. Однако когда, проснувшись на следующий день, он снова взглянул в окно, то невольно воскликнул:

— Мама, а куда же всё девалось? Смотри, поля, поля, конца-краю нет… И лес, смотри, какой — ни ёлок, ни сосенок… Одни берёзки и дубы… Наверное, скоро степь будет…

Но степь началась только на третий день. Андрейка узнал её по выжженной траве, по горячей пыли, что пробивалась сквозь закрытые окна вагона, по тому, что теперь перед глазами вместо лесов изредка проплывали небольшие рощи… Как всё это было не похоже на Ладогу, где много воды, кругом зелено и нет этого горячего песку, который забивает нос, хрустит на зубах и саднит глаза!

Ещё некоторое время день был как день, солнечный, светлый. Но вот он как будто посерел, потом словно наполнился мглой, и солнце поблёскивало сквозь мглу большим медным тазом. Неожиданно где-то в хвосте поезда закрутился чёрный вихрь, стало сумеречно, и поднялась вьюга. Но не снежная, а вьюга пыли и песка, и знойный буран обрушился на поезд и, обгоняя его, понёсся дальше в чёрную степь.

А впереди Андрейку ждали новые, неожиданные картины. После того, как давным-давно прошла песчаная вьюга, уже под вечер он увидел в окне огромное снежное озеро. Казалось, совсем близко от поезда лежит замерзшая, скованная льдом маленькая Ладога. Это было степное солёное озеро, — так объяснил Андрейке проводник вагона.

Андрейка долго не мог заснуть в ту ночь. Он смотрел в тёмное окно, прислушивался к стуку колёс и всё думал: так вот она какая степь. То знойная, пыльная, с выжженной травой, то белая от соли, где ничего не растёт, как на льду зимою… Так как же могли в такой степи выжить его щеглы? Они ведь привыкли к лесам, к прохладе, к чистому ладожскому воздуху.

Он проснулся от того, что его разбудила мать. Было совсем светло, мимо серого от пыли окна проплывали станционные постройки.

— Приехали, Андрюшенька, вставай!

Они вышли из вагона, и Андрейка сразу увидел спешившего к ним навстречу старшего брата. Юрий приехал на машине, и вскоре втроём они уже ехали со станции по какой-то широкой, обсаженной молодыми деревьями, дороге. Андрейка сидел рядом с братом, смотрел прямо в ветровое стекло и ничего не мог понять. Ему говорили, что он едет в степь, и он её видел накануне, эту степь, покрытую выжженной травой, в тучах песчаной метели, а здесь вокруг всё зеленело: луга, огороды, сады… Вдоль дороги тянулись широкие лесные полосы, и то там, то здесь сверкали на солнце ленты воды… И Андрейка, не выдержав, спросил:

— А где же степь?

— Это и есть степь, — ответил брат.

— Какая же это степь? — недоверчиво огляделся Андрейка. — Непохожая она какая-то…

— Преображённая, потому и непохожая.

И преображённая степь продолжала развёртываться перед глазами Андрейки. Ему казалось, что он приехал в большой и очень молодой сад, но сад привольный, солнечный и радостный. И он думал о том, как интересно тут жить и видеть, как всё разрастается.

— Ну как, Андрейка, нравится тебе у нас? — спросил Юрий.

— Очень, — ответил Андрейка.

— Вот и щеглам тоже понравилось.

Посёлок, где жил Юрий, был окружён молодым лесом, и лес подходил прямо к домам. Андрейка выпрыгнул из машины и побежал к дому. Ему хотелось поскорее увидеть своих щеглов.

Он вошёл в дом и прислушался. Было тихо в кухне и в двух комнатах, выходящих в небольшой коридор. Слышно было, как жужжала и билась о стекло муха. Но всё же Андрейка заглянул сначала в одну комнату, потом в другую. Нигде не было ни клетки, ни щеглов. А может быть, они под крышей, в холодке?

Андрейка повернул обратно, чтобы выйти из дому, но, перешагнув порог кухни, остановился. В сенях, в тёмном углу, он увидел клетку, ту самую клетку, которую он подарил брату. Она висела пустая и, судя по тому, что там не было ни воды, ни семян, нетрудно было догадаться, что в ней никто не живёт.

Неужели Юрий обманул его, и щеглов уже давно нет?

В это время мальчик почувствовал, как кто-то обнял его за плечи. Оглянувшись, он увидел брата.

— Твоим щеглам клетка тесна стала. Пойдём, увидишь, где они живут.

Они вышли во двор и направились в лес. Просека между рядами молодых дубков походила на аллею, а сами деревца были чуть выше Андрейки. Мальчик шагал по молодому лесу, и было непривычно ему видеть дубы в палец толщиной, потому что он представлял себе дуб обязательно таким, каким его рисуют на картинках — огромным, кряжистым, обеими руками не обхватишь.

Вдруг Юрий остановил Андрейку и тихо проговорил:

— Тише, — видишь?

— Нет…

— Вон на том дереве…

— Дерево-то вижу, — проговорил Андрейка, — а птицы не разгляжу.

— А ты лучше смотри… Я про щегла говорю.

И тут Андрейка сначала услышал, а потом увидел щегла. Жёлто-бурый, с маленькой чёрно-красной головкой, он сидел на тоненькой ветке молоденького деревца и выводил свою незамысловатую песню. Боясь спугнуть птицу, Андрейка спросил шопотом:

— Это тот самый, ладожский?

— Если и не ладожский, то за ним следом прилетел, — ответил старший брат. — Вместе с твоими весёлыми птицами у нас на лесной полосе целая стая поселилась.

И верно, в следующую минуту Андрейка увидел добрый десяток щеглов. То там, то здесь они сидели на дубках и раскачивались на ветках, похожие на живые пестрые цветы. Андрейка смотрел не отрывая глаз, а Юрий стоял рядом и говорил ему: