Союзная интервенция в Сибири 1918-1919 гг. Записки начальника английского экспедиционного отряда. - Джон Уорд

Эта конкуренция между Представителями отдельных союзных держав принимала подчас совершенно анекдотические формы. Трудно представить себе что-нибудь более комичное, чем история с конвоем колчаковского поезда, которую рассказывает Уорд. Колчак отправлялся из Омска на Уральской фронт. Полковник Уорд предложил ему дать в качестве конвоя 50 английских солдат. Предложение было с благодарностью принято, но когда представитель Франции ген. Жаннен узнал о происшедшем событии, он страшно вознегодовал на столь явное умаление своего престижа и потребовал, чтобы конвой был составлен поровну из французских и английских солдат. Уорд согласился. И тогда решено было, что каждая из двух «великих держав» пошлет для охраны Колчака по 25 человек. Но когда это решение состоялось, Жаннен заявил, что 25 французских солдат у него налицо

нет, и что при максимальном напряжении своих сил он может командировать только 9 человек. Уорд и тут пошел ему навстречу и, по обоюдному соглашению, было постановлено, что конвой Колчака будет состоять лишь из 20 человек-по 10 человек (включая офицера) с каждой стороны. Однако ген. Жаннен оказался не в состоянии выполнить даже и это взятое на себя обязательство. На вокзал не явился ни один французский солдат, и поезд Колчака так и ушел под одной английской охраной. Рассказанный эпизод воистину достоин кисти Щедрина.

Борьба между различными иностранными державами являлась одним из основных элементов сибирской интервенции 1918-19 гг., причем на Дальнем Востоке борьба эта шла главным образом между японцами и американцами, а в Омске-между англичанами и французами. Страницы, посвященные описанию данной борьбы, принадлежат к числу лучших и наиболее ценных частей записок Уорда. Их можно порекомендовать для чтения каждому, кто интересуется участием иностранных держав в нашей гражданской войне.

И. Майский.

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА.

Написанный сначала для личного пользования моего сына в случае моего невозвращения, этот рассказ о событиях, связанных с экспедицией в Сибирь, должен по необходимости страдать отсутствием многих из тех элементов, из которых строится история. Я описывал события, как они происходили, и отмечал соображения и мотивы, руководившие участниками.

Много прошло с тех пор событий, указывающих, что не всегда мы были на высоте в оценке окружавших нас сил. Вещи не всегда таковы, какими кажутся, и это, повидимому, более всего справедливо в области русских дел, чем каких-нибудь других. Конечно, относительно было бы не трудно изменить текст записок и округлить его результатами опыта, но это нарушило бы основную цельность рассказа.

Государственный человек и солдат редко пишут историю; их несчастье в том, что они творят ее. Ведь очень просто быть пророком после того как известны результаты. Обычно очень нетрудно судить, что данный народ предпримет в данных обстоятельствах; но когда вы имеете дело с государственной политикой, на которую влияют события и обстоятельства, часто не имеющие даже и отдаленного отношения к затронутому вопросу, невозможно строить какие бы то ни было предположения относительно поведения людей даже в самом элементарном случае.

Недавние трагические события, разыгравшиеся на обширных пространствах Сибири, в сущности обязаны случаю. Определенно можно утверждать, что адмирал Колчак никогда бы не отправился в Сибирь, никогда бы не стал во главе русского конституционного движения и правительства, если бы он не был вынужден на это советами и настояниями Союзников. Он полу

чил самые категорические обещания на искреннюю помощь и немедленное признание со стороны Союзников, прежде чем принял на себя опасный долг главы Омского правительства. Если бы все эти настояния и обещания были выполнены от доброго сердца, то в настоящее время в Москве заседало бы Учредительное Собрание, выковывая федеративную конституцию для мощи Русской Республики или же гарламентарную систему на подобие нашей.

В ответ на декларацию правительства Колчака, генерал Деникин, генерал Дутов, генерал Говарт и Северно-Русские правительства передали свою власть Омску. Выход намечался сам собой-террористы в Москве, конституционалисты в Омске. И если при этом стечении обстоятельств Союзники претворили бы свои обещания в дело-от скольких несказанных страданий были бы избавлены Россия и Европа.

Простой акт признания произвел бы удивительное впечатление на сознание русских и кроме того дал бы в руки Союзников рычаг для направления событий и для создания устойчивого положения на Балтийском море; он укрепил бы положение русских финансов и облегчил бы коммерческие сношения, завязавшиеся тогда с наиболее здоровой частью русских владений.

Переустройство России, о котором так развязно говорили Союзники, совершилось бы совокупностью естественных усилий, которым не помешали бы даже союзные препирательства. Омское правительство могло бы получить деньги на лучших условиях, чем кто-либо из Союзников, так как, будучи принято в общество наций, оно представило бы лучшие гарантии, чем любая союзная держава, включая сюда и Америку. Европа была бы накормлена, Россия была бы одета и весь мир был бы избавлен от величайшей трагедии. Все это-и еще больше того-естественным образом воспоследовало бы в результате простого выполнения наших обещаний.

Но мы сделали нечто худшее, чем это. Неисполнение обещания-только отрицательное преступление. Союзники ударились в другую крайность: их помощь приняла характер прямой, преднамеренной обструкции. Японцы няньчились с Семеновым и Калмыковым, а американцы, поддерживая и организуя врагов, поставили Омское правительство перед невозможностью под

держивать свой авторитет и существование. Самое большее, на что можно было бы рассчитывать, состояло в том, что как японцы, так и американцы во?время заметят всю опасность своей политики для того, чтобы предотвратить крушение. Японцы так действительно и поступили; что касается американцев, то они дали злу разростись, увеличиваться, пока оказались не в состоянии справиться с ним. Колчака погубили не столько действия его врагов, сколько глупость и небрежность его союзных друзей.

Джон Уорд.

ИЗ ГОНКОНГА В СИБИРЬ.

25?й батальон Миддльсекского полка имел на своей памяти уже столько путешествий и замечательных приключений, что было вполне в порядке вещей, когда однажды утром, в ноябре 1917 г., я получил приказ приготовиться и подготовить людей для следования в неизвестном направлении. Во время совещаний обнаружилось, что батальон подлежит отправке в очень холодный климат, а затем выяснилось, что мы едем во Владивосток.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});