Союзная интервенция в Сибири 1918-1919 гг. Записки начальника английского экспедиционного отряда. - Джон Уорд

перспективой произнести подсудимым смертный приговор, что я принужден был отослать их в другой округ для осуществления над ними правосудия. Слух об этом судопроизводстве распространился с такою быстротой, что стало весьма затруднительно, если непрямо невозможно, успешной подробно разбирать дела, благодаря с каждым днем все увеличивавшемуся наплыву тяжущихся. Я начал понимать, почему в более цивилизованных обществах судебные процедуры стоят так дорого. Или русский крестьянин- 'страшнейший сутяга, или он ошибочно принял систему доступного суда за здоровый английский спорт, который его весьма забавлял.

Было крайне лестно слышать, что этот народ предпочитал обращаться для улажения своих споров к «английскому полковнику Ворпу», чем в русский суд. Это была самая интересная работа, которую мне пришлось выполнить в этой стране. Самый простейший случай лучше знакомил меня с русскими учреждениями и характером народа, чем годы изучения их по книгам. Я понял разницу между правами крестьянина-арендатора и правами казачьей общины. Закон о лесах уже один требовал специального изучения. Интимная сторона русской семейной жизни обнажалась передо мною сверху до низу со всем ее романтизмом, средневековым укладом и грязной подкладкой насилия и суеверия. Действительно, я так увлекся этой работой, что с величайшим сожалением должен был оставить ее для более важной и значительной деятельности.

Союзные войска в Забайкальи выполнили теперь свою задачу, рассеяв неприятельские силы и достигнув некоторых успехов в деле управления; но если было необходимо укрепить эту работу и придать ей прочное значение, нужно было создать некоторый центр, отличный от союзного командования, вокруг которого она могла бы объединиться и который придал бы ей надлежащее руководство и поддержку.

Сибирское правительство было установлено живыми элементами старого режима и наиболее видными членами партии социалистов-революционеров, но их авторитет не признавался, а распоряжения не всегда свидетельствовали о знании ДАЛЬНЕЙШЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ.

Как раз на станции Манчжурия произошел случай, о котором много говорили в это время, давая ему много разных версий. Впрочем он легко объясняется, если знаешь все факты. Ни в Спасском, ни в Никольске невозможно было обеспечить для моих офицеров подходящих-удобств для путешествия, но мне сообщили, что они будут предоставлены нам в Харбине. В сопровождении британского консула в Харбине, я посетил с этою целью начальника железных дорог в Харбине. Он был очень учтив, обещал сделать все, что будет в его силах, но на следующее утро сообщил мне, что не нашлось ни одного подходящего вагона, прибавив, если я смогу найти себе свободный вагон, то могу воспользоваться им. Поиски мои кончились неудачею, о чем я и уведомил его. Он ничем не мог помочь, но сказал, что множество вагонов находится на станции Манчжурия, задержанные полковником Семеновым и японцами, которые не пропускают ни одного вагона через эту станцию, а полковник Семенов собирает большой доход, предоставляя вагоны тем, кто платит ему высокую мзду.

Погода начинала становиться все холоднее, и с каждой милей наши неудобства увеличивались, а между тем единственным удобством для моих офицеров являлись скотские вагоны. После своего официального визита я попросил предоставить мне два вагона. Комендант станции сделал вид, что собирается посоветоваться с русскими и японскими властями, а затем сообщил мне, что нет ни одного подходящего вагона. Я сказал ему, что это неправда. Тогда он согласился предоставить мне вагоны, если я смогу найти незанятые. Он отправился со своим списком к вагонам, на которые я указал,л удостоверившись, что они не заняты, предоставил их в мое распоряжение. Я поставил у вагонов караул и полагал, что инцидент исчерпан, но ничто

Союзная интервенция в Сибири. 4

не решается так скоро на Дальнем Востоке. Я попросил перевести эти вагоны на запасный путь к моему поезду, но, прождав два часа, отправился на станцию узнать, в чем дело; там преспокойно сообщили мне, что им ничего неизвестно относительна вагонов. Комендант, с которым я сговорился, ушел домой,- старый плут назавтра не был дежурным, и ничего другого нельзя было сделать.

Мне было доложено, что причина, почему вагоны не могли быть предоставлены мне, заключалась в том, что железнодорожные власти одной державы дали распоряжение ни в коем случае не отпускать «классных» вагонов для британских офицеров, так как необходимо было, чтобы население вдоль железной дороги, не видело в них представителей первостепенной державы. Англичане, мало путешествовавшие по Дальнему Востоку, едва ли поймут ход мыслей восточного человека. Офицер какой-нибудь державы, путешествующий в скотском вагоне, не только лично лишается уважения со стороны восточной публики, но унижает также знамя той страны, которую представляет, какое бы положение она ни занимала среди других наций. Без сомнения, это очень глупо, но это так. Способы вашего передвижения определяют ваше место в уважении со стороны Востока, потому что последние кидаются в глаза, тогда как верительные грамоты остаются незаметными.

Тогда я решил действовать и, если будет нужно, пойти на все. Я объявил властям, что прекращу движение, пока эти два вагона не будут прицеплены к моему поезду, и начал занимать войсками станцию. До этой минуты я не видал и не слыхал ничего об японцах в связи с этим делом, но теперь они выступили на сцену, и я скора открыл, что это они интриговали против британских офицеров, препятствуя получить им приличные средства передвижения, и спрятали старого коменданта, закрепившего вагоны за мной. Сначала они не знали, какого тона держаться, но попросили, чтобы караул был снят со станции. Моим ответом быйо: «Да, тотчас же, как только эти вагоны будут прицеплены к моему поезду». Они согласились с этим, и мой караул, занимавший станцию двадцать три минуты, был снят.

Я поужинал и собирался двинуться, когда мне сообщили, что японцы поставили стражу у моих вагонов и не позволяют

прицепить их к моему поезду. Я подумал, что это уже перешло всякие границы, но, прежде чем предпринять что-нибудь, решил узнать причину того, что казалось определенным вероломством. Я посетил японского станционного офицера, который сообщил мне, что они только-что узнали о том, что э*и два вагона отставлены в сторону, так как предназначаются для путешествия генерала Фуджи в Харбин. Я отказался поверить, чтобы такое открытие было сделано только теперь, и решил, если будет нужно, завладеть вагонами силою. -

Создалось очень натянутое положение, и был прислан японский штабной офицер.^ Я *послал своего адъютанта, полковника Франка, отыскать отсутствующего коменданта, предназначившего мне вагоны. Японский штабной офицер выразил свое сожаление, что я не могу получить вагонов для своих офицеров, и указал на невозможность расстроить поезд генерала Фуджи предоставлением этих вагонов мне. В эту минуту вошел русский комендант и рассеял все эти оправдания, заявив, что эти два вагона не имеют ничего общего с поездом генерала Фуджи, что они свободны и принадлежат мне. Я решил усилить охрану вагонов до 18 человек на каждый и взять под свою-защиту железнодорожных рабочих, прицеплявших их к моему поезду. Японские солдаты последовали за вагонами до моего поезда, так что мы представляли странную картину: ряд Томми на вагонах с примкнутыми штыками и ряд японцев на перроне, охраняющих те же самые вагоны. Не появилось ни одного офицера для отдачи им приказаний, и они исчезли одйн за другим, пока мои солдаты не остались бесспорными владельцами вагонов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});