Милена великолепная - Наталья Аронова

Нет, я не изменилась до такой степени, чтобы не узнать себя. И не стала двойником Николь Кидман. У меня не появилось в одночасье густой и шикарной шевелюры. Но то, что я в минуты дикого самомнения называла прической, определенно преобразилось. Мои волосы стали более блестящими и гладкими. Их оттенок изменился – от блекло-мышиного в пепельный. И цвет глаз от этого казался поинтереснее, и кожа как-то выровнялась…

Я не стала невероятной красавицей, но перестала выглядеть неухоженной провинциальной цыпочкой.

Ошеломленная, я лепетала благодарности, которые Виталик слушал с утомленно-снисходительным видом. Елена, кажется, была не особенно довольна. Осмотрев меня с головы до ног, она спросила:

– А сколько ты весишь?

– Не знаю, – удивилась я. – У меня нет весов.

– Ну, ты даешь! Наверное, ты единственная девушка в Москве, которая не следит за своим весом. А на какой диете ты сидишь?

– На студенческой, – обозлилась я.

– Это как?

– «Макдоналдс» после стипендии, в остальное время – «Доширак».

– Очень нездоровая диета, – серьезно заметила сестрица.

– Хорошо тебе рассуждать, – не удержалась я от ехидного замечания. – Тебя твой сердечный друг ежедневно по ресторанам водит…

Елена вдруг так переменилась в лице, что я испугалась. На самом деле ее отношения с мужчиной, которого моя сестра называла «сердечный друг», оставались для меня тайной. Мне знакома была только внешняя сторона дела, выглядевшая сплошным праздником: подарки, цветы, рестораны. И сейчас, при взгляде на опечалившееся лицо Елены, я впервые подумала – может быть, их отношения не столь безоблачны? Но тут же отбросила эту мысль, потому что сестра заявила:

– Переходи с дрянной китайской хавки на наш отечественный кефир. Тогда и у тебя, может быть, найдется сердечный друг, который станет приглашать в рестораны. Но чтобы у тебя появился более реальный стимул, я отдам тебе кое-что из своего гардероба… Как только ты сможешь в это влезть. Рост у нас одинаковый. Фигуры похожи. Будешь принцессой!

Мне понадобилось всего две недели, чтобы скинуть пять килограммов. Елена исполнила данное обещание. А мне не привыкать было – донашивать за старшими сестрами. Тем более что от Елены мне перешли очень хорошие вещи. Я совершенно не разбиралась в брендах, и все громкие имена звучали для меня как одна вязкая скороговорка. Но я все равно понимала, что мне достался отличный гардероб. Со вкусом у сестры было все в порядке. Все отданные ею вещи подходили друг к другу так, что я могла одеваться, не глядя.

В редакции это заметили и отметили. Приняли, как говорится, к сведению. Однажды девочки из отдела моды даже одолжили у меня серьги для какой-то важной съемки. Я удивилась – на мой взгляд, серьги были симпатичные, но ничего особенного. Так, лазуритовые пирамидки в серебряной проволоке. А модели заладили щебетать на каком-то попугайском языке: «Этро, этро»…

Я успешно защитила диплом на тему «Связи с общественностью в Интернете». Тема эта тогда была новой и перспективной, мне предложили аспирантуру, но я ушла от ответа. Я уже не представляла себя синим чулком в целомудренном твидовом костюмчике. Я почувствовала вкус и тягу к жизни. Будущее виделось мне в радужных тонах. Но сначала, прежде чем вступить в него, мне следовало разделаться с одной мелочью, на которую раньше не хватало ни сил, ни времени. А именно – приобрести сексуальный опыт.

Выпускной устроили в «Лагуне». Я была в бледно-зеленом платье, но уже не из гардероба Елены Прекрасной. Его я купила сама, и перед тем как достать кошелек, долго рассматривала ценник, прикидывая, не ошиблись ли продавцы, не добавили ли случайно лишний нолик? Увы, цена оказалась болезненно реальной, но удержаться от покупки я уже не могла – платье сидело безукоризненно. К тому же оно показалось мне единственным шансом привлечь внимание Никиты Павкина, моего красавчика-однокурсника, на которого я тайно заглядывалась все годы учебы. Тайно – не из-за девичьей застенчивости, а оттого, что сусальная красота чернокудрого, синеглазого Павкина казалась мне его единственным достоинством. Молодой человек был глуповат и самодоволен. Тем не менее то одна, то другая моя сокурсница падала жертвой его чар и уносилась с восторженной физиономией на его «Тойоте». Это давало мне основания считать Никиту искушенным любовником, которому можно, пожалуй, доверить мою перестоявшуюся невинность.

Но я ошиблась. Ох, как я ошиблась! Для своей цели я могла выбрать кого угодно, хотя бы пожилого профессора Игнатова, каждую лекцию начинавшего со слов: «Тут ведь в чем дело-то…», хотя бы видавшего виды бармена, виртуозно манипулирующего шейкером. Да чего там – даже охранник клуба, профессионально мрачный парнище с лиловыми прыщами на бритой шее, жующий зубочистку, справился бы лучше.

Сначала Павкин долго не мог понять, что от него требуется – вернее, он просто не замечал тех неловких знаков внимания, что я ему оказывала. Я не была сильна в искусстве флирта. Пришлось действовать напрямую – пригласить Никиту на танец. Он удивился, но последовал за мной на пятачок, где под пульсацию клубной музыки спазматически подергивались наши однокурсники.

После танца дело пошло повеселей – Никита купил мне коктейль «Маргарита» и начал нашептывать на ушко всякие занятные глупости. Впрочем, от волнения я не понимала ни слова, только проглотила два коктейля подряд, решив, что это мне будет кстати. Наши отношения развивались стремительно, и уже через час я согласилась на предложение Никиты уединиться. Вставая из-за столика, я слегка покачнулась. Уп-пс, кажется, мне не стоило налегать на «Маргариту», ведь я совершенно не приучена к спиртному.

Я думала, мы сядем в машину и умчимся куда-то во тьму, в уютное холостяцкое гнездышко Никиты. Ночь, наполненная ласками… Блаженная усталость… Нежное прощание на рассвете…

Все же мне стоило читать поменьше книг и хотя бы изредка выбираться с подружками в клубы – чтобы изучать жизнь на практике, так сказать.

Никита повлек меня не к дверям, а к лесенке, ведущей вниз, в цоколь. Там располагались самые пафосные сортиры, которые мне только приходилось видеть. Зеленые полупрозрачные плиты пола подсвечивались снизу. Раковины и унитазы тоже были прозрачные и подсвеченные. Тихо играла музыка. Но, несмотря на все красоты, это место не подходило для романтического уединения. И только я собралась рассказать об этом своему кавалеру, как он впился ртом в мои губы. Перед поцелуем Никита позаботился освежить рот жевательной резинкой, так что я почувствовала холодок ментола, и… И больше ничего.

И тут Никита надавил мне на плечи самым недвусмысленным образом. Даже такая ботаничка, как я, догадалась бы, что это значит.

– Ну же, детка… Сделай мне приятное…

Организм возмутился за меня – выпитые коктейли вдруг рванулись из моего организма. Я вывернулась из рук Павкина, метнулась в кабинку и осквернила изящный унитаз в форме морской раковины содержимым своего желудка.

Павкин, разумеется, не стал ждать, когда я проблююсь, и отчалил обратно в зал, веселиться. Я умылась, прополоскала рот и покинула клуб. Я чувствовала себя оскорбленной. Как если бы я пригласила Павкина на домашний обед, а он предпочел перекусить шаурмой у привокзального киоска.

Как-то я поделилась своими мыслями с Еленой, но та расхохоталась мне в лицо.

– Ты думаешь, секс – для тебя? Нет, моя дорогая. Секс – для мужчин. Для того, чтобы держать их в руках. Помнишь царицу Цирцею?

– Цирцея своей любовью превращала мужчин в свиней.

– Вот именно. Потом этих свиней можно пасти, доить и пускать на сало.

– Свиней не доят.

– Этих – доят, можешь быть уверена.

Мы сидели у нее на кухне. Теперь у Елены было свое жилье, купленное ей в подарок ее… Женихом? Нет, она больше не называла своих многочисленных приятелей – женихами. Младшая сестренка выросла, и с ней можно было быть искренней.

– Да, я куртизанка, – с обезоруживающей прямотой признавалась Елена Прекрасная. – Если хочешь, гейша.

– Спасибо, я ничего такого не хочу, – пробормотала я.

– Презираешь меня? – прищурилась Елена. – Напрасно.

– Я не могу тебя презирать, но и не понимаю, как…

– Как я могла дойти до жизни такой? Что ж, я тебе объясню. Поверь, малютка, нелегко быть красивой девушкой в большом городе. Повсюду соблазны… И отовсюду, куда ни сунься, к тебе тянутся похотливые ручонки. Чтобы чего-то добиться, нужно быть сговорчивой. Быть ласковой. Они так и говорят – будь ласкова со мной, кошечка. Владельцы модельных агентств. Хозяева модных домов и ночных клубов. Продюсеры. Даже фотографы.

К счастью, это длится недолго. Тут главное – удержаться на плаву. Не растрачивать себя зря, не приобрести репутации легкой на передок штучки. Тогда грош тебе будет цена, и ты начнешь скатываться все ниже и ниже, пока однажды вечером не обнаружишь себя на трассе. Станешь приторговывать собой за шашлык из местного кафе и рассказывать товаркам о своей прошлой карьере… Причем они даже не поверят тебе, вот что обидно! Я сориентировалась быстро. А вот многие не успели. Тщательный выбор, трезвый расчет, холодная голова и горячие объятия! У меня было несколько романов, каждый из которых поднимал меня на ступеньку выше. Я не стала топ-моделью, не стала поп-звездой. Зато я сделалась идеальной любовницей – женщиной, обладание которой льстит тщеславию. Женщиной, которая не даст мужчине заскучать, но и не будет докучать ему. Если он показывается со мной на публике – ему завидуют. Если он остается со мной наедине – его ждут самые утонченные наслаждения. Впрочем, – Елена дернула носиком, – нужно признать, немногим из моих приятелей нужен секс. Утоленное самолюбие – вот их главный кайф. И они готовы платить за это. Деньги, меха, бриллианты. Я ужинаю в лучших ресторанах. Я летаю на уик-энды в Париж. Я загораю на Мальдивах. Покупаю одежду в Милане. И главное – я больше не жертва, я охотник.