Очень большие деньги - Алексей Макеев

– Закурить он ему предложил! – с неожиданной злобой вставил Гусев. – Эх, самому надо мне было!

– После драки все мастера кулаками махать, – назидательно заметил полковник Крячко. – И потом, дело-то обыкновенное, сам говорил, а у вас сигнал был…

– Да черта ли сигнал! – безнадежно сказал Гусев. – Когда мы прибыли на место, этот крендель уже не стрелял. У него патроны кончились. И водка. Он за водкой пошел, а тут мы. Браслеты на него надели – он даже не почесался. Налит был по самые брови. А в этот самый момент Лешку-то и подкололи! Мы этого фрукта в машину как раз запихали, и тут крик…

– Ясно, – коротко сказал Гуров. – Печальная картина вырисовывается. Дебошира взяли, а опасных преступников упустили. Ну, что выросло, то выросло. Будем думать, как из этой лужи выбираться, куда мы по вашей милости сели.

– Я слышал, товарищ полковник, что у вас проверяли данные того паспорта, что Рукавишников смотрел? – осторожно сказал Гусев. – Есть какие-нибудь результаты?

– Да какие результаты? – покрутил головой Гуров. – Пустой номер. Липягин Станислав Гаврилович, шестьдесят восьмого года рождения, прописан в Юго-Западном районе. Нет такого гражданина в Москве, с таким паспортом. Ваш Рукавишников, в сущности, молодец. Он номер паспорта запомнил. Это дало нам возможность заключить, что документ, несомненно, фальшивый. Но, судя по всему, изготовлен весьма качественно, раз не вызвал у товарища никаких подозрений. Это наводит меня на очень неприятные мысли. Выходит, завелся у нас здесь кто-то новый и чрезвычайно опасный…

– Извиняюсь, товарищ полковник, – кашлянул в кулак Гусев. – Это, скорее всего, из кавказцев кто-то. Надо бы ихнюю диаспору хорошенько потрясти!

– Спасибо за ценный совет, сержант! – иронически заметил Гуров. – Только его нам и не хватало. Между прочим, судя по вашим рапортам, ни один из вас не заподозрил первоначально в неизвестных кавказцев. Назывались разные национальности, насколько я помню, даже такие экзотические, как индусы. Да и словесные портреты, составленные по вашим указаниям, как будто подтверждают такую мысль. Действительно, есть в этих лицах что-то необычное для наших широт. Стас, покажи-ка еще раз товарищам их собственное творчество!

Полковник Крячко ухмыльнулся и достал из кожаной папки два отпечатанных на принтере портрета.

– Этот вот, – сказал он, тыча в один пальцем, – здорово на одного актера похож! Забыл фамилию! Ну, он еще в этом боевике играет, как его?.. Да ты видел! Ну, вспоминай!

– Мне больше делать нечего! – проворчал Гуров. – Пусть лучше Рукавишников что-нибудь еще вспомнит. Этот тип твой по-русски, кстати, хорошо говорил?

– Ага, он по-русски, как мы с вами, – подтвердил милиционер. – Да и вблизи он ни на какого индуса не похож вроде. Нормальный мужик, только загорелый.

– Следователи опрашивали население в том районе, – сказал Гуров. – Получается, что последней видела Личутина аптекарша. Он заходил в аптеку, разговаривал с каким-то мужчиной. Вот только лица этого мужчины она не запомнила. И портреты ей показывали – никакого толку. И вообще, кажется, никому из жителей эти люди незнакомы. Во всяком случае, к такому предварительному выводу пришло следствие.

– Чего же мы туда едем? – осведомился Крячко, хотя прекрасно знал, что ответит Гуров.

– А едем мы туда, потому что должны сами во всем убедиться. И особенно меня интересует тот подъезд, из которого вышли эти два гражданина. Ведь они откуда-то вышли?

– Да-да! Они вышли из подъезда! – с горячностью подтвердил Рукавишников, перевешиваясь через сиденье. – Мы как раз подъехали, а они как раз и вышли…

– Помолчи! – перебил его Гусев. – Ты свое уже сказал. Мы потом этот подъезд сверху донизу прочесали, товарищ полковник. Там на четвертом этаже закоренелый бандюган живет, Семен Живаев по кличке Капуста. Две отсидки, в девяностых работал на Чемодана, помните такого? Тот теперь остепенился, оптовой торговлей занялся. Два дома в Подмосковье, три квартиры в столице, офис в центре…

– Допустим, Чемодана я помню, – проворчал Гуров. – Только зачем ты мне про него рассказываешь? Намекаешь, что его нужно немедленно брать? Или этого, как его, Живаева? Мол, бандюган вы, гражданин Капуста…

– Ну, не знаю, – упрямо буркнул Гусев. – Я и следователю то же самое говорил. По-моему, это же очевидный факт! Эти двое заходили в подъезд, где живет Капуста. Капуста работал на Чемодана. Значит…

– А что, собственно, это значит? – возразил Гуров. – Только одно – мы должны все хорошенько проверить. И я очень надеюсь, что вы с ребятами не перепутали подъезд.

– Обижаете, товарищ полковник! – сказал Гусев. – Мы, может, чего и недоработали…

– Это уж точно, недоработали! – заметил, усмехаясь, Крячко.

Гусев замолчал. Не открывал больше рта и Гуров – до самого конца поездки. Только, въезжая в переулок, попросил показать точно, где милиционеры остановили в тот трагический день машину. Гусев объяснил.

– Итак, вы стояли здесь, – задумчиво сказал Гуров. – А они, значит, вышли…

– Аккурат вон из того подъезда, – ткнул пальцем Гусев. – На сто процентов точно, товарищ полковник! Я не могу ошибиться. Да и Рукавишников подтвердит.

– Ага, оттуда! – немедленно подтвердил Рукавишников.

– Ну, ладно, будем считать, что хоть в этом у нас промашки не будет, – сказал Гуров. – Идемте, товарищи сыщики! Сколько здесь в подъезде квартир – двадцать четыре? Придется немного попотеть. Как говорится, еще десять тысяч ведер – и золотой ключик у нас в кармане. Но начнем мы, конечно, с вашего Капусты. Кстати, чем он сейчас занимается?

– Неизвестно, – ответил Гусев. – Вроде сейчас не при делах. Но живет нормально, ни в чем не нуждается. С нами говорит сквозь зубы, не знаю уж, как с прокуратурой. Давно у меня на него руки чешутся…

Все четверо уже вышли из машины и теперь направлялись к дому напротив. Крячко, задрав голову, рассматривал верхние этажи, щурясь от солнца. Подошли к подъезду.

– Значит, так, – сказал Гуров. – Вы тут пока подышите, ребята, по сторонам посмотрите, а с вашим знакомцем мы с полковником сами поговорим. Боюсь, при вас господин Капуста будет себя не слишком свободно чувствовать. Похоже, испытываете вы друг к другу сильную личную неприязнь.

Гусев недовольно насупился, но спорить не стал. Он кивнул Рукавишникову, и они отошли в сторону. Сержант отвернулся и потянул из кармана сигареты.

Гуров и Крячко поднялись на четвертый этаж, нашли квартиру Живаева. Дверь у Живаева была металлическая, с антибликовым покрытием и секретным замком, напоминающая дверцу какого-нибудь суперсейфа в подвалах самого разнадежного банка где-нибудь в Швейцарии. Оперативники переглянулись.

– Хороша дверца, – заметил Крячко. – Тут и в самом деле золотой ключик надо, Лева!

– Ну, для хорошего человека все двери открыты, – улыбнулся Гуров. – Звони!

– Я звоню, – сказал Крячко, нажимая на кнопку звонка. – Только сомнения меня берут. Тут ведь и впрямь всех уже по пять раз опросили. Думаешь, нам скажут что-то новенькое?

– Лучше один раз увидеть, чем прочитать гору протоколов, – возразил Гуров. – Меня сейчас даже не столько показания интересуют. Если кто-то говорить не хочет, он не заговорит. Но я хочу ему в глаза посмотреть. По глазам многое узнать можно. Например…

Договорить он не успел, потому что дверь вдруг бесшумно приоткрылась и на площадку выглянуло круглое озабоченное лицо с маленькими плутоватыми глазками. Хозяин был невысокого роста, но широк в плечах и довольно крепок. Правда, мышцы его уже заплыли жирком, но не настолько, чтобы можно было назвать этого человека толстяком. В первую секунду лицо его испуганно дернулось, но хозяин мгновенно взял себя в руки и заговорил уверенно, как человек, которому не о чем беспокоиться.

– Ко мне, что ли? – спросил он небрежно. – Что-то ваши фотографии мне незнакомы, ребята! А хотите на раз угадаю, откуда вы? С ментовки, верно? Никаких чудес – у вас это просто на лбу написано.

– Ну угадал, подумаешь! – сказал Крячко. – Мы тоже мастера угадывать. Ты – Капуста, на Чемодана работал, два раза сидел. На мой взгляд, маловато тебе дали.

– А ты, гражданин начальник, сам посиди, тогда и говори, мало это или много, – заметил хозяин добродушным тоном. – А вообще, чтобы вы знали, не Капуста я теперь, а Семен Викторович Живаев, добропорядочный гражданин и исправный налогоплательщик. С темным прошлым давно покончено. Вот так вот. А у вас ордерок имеется?

– А зачем добропорядочным гражданам ордерок? – удивился Гуров. – Просто так зашли, чайку попить, поговорить о том о сем. Добропорядочные граждане – они с милицией сотрудничают охотно и без принуждения.

– Так-то оно так, – согласился Живаев, но в хитрых глазах его снова появилась озабоченность. – Да вот беда, нет у меня сейчас времени на разговоры, гражданин начальник. Уходить мне надо. Я ведь бизнесмен теперь – у меня зоомагазин тут неподалеку. Зверушками торгую. Такая морока – постоянно глаз да глаз нужен!