Нора - Хироко Оямада

что свекровь еще много чего подготовила: переносной холодильник с бутилированным холодным чаем и спортивными напитками, несколько полотенец, влажные салфетки, а также бумажный пакет, внутри которого лежали мотки клейкой ленты, измерительная рулетка и прочие вещи такого рода. Именно из этого пакета свекровь извлекла синюю упаковку с надписью «Сейсмостойкое крепежное устройство „Нешатайка“» и протянула ее одному из перевозчиков: «Вот, пожалуйста, молодой человек, когда будете холодильник ставить, буфет или другую тяжелую мебель, надо сначала эту штуку на пол положить и придавить сверху». — «Я понял». — «Интересно, сколько таких нужно? У меня тут семь штук. Книжный шкаф привезли?» — «Вроде нет…» — «Ладно, значит, холодильник, буфет, платяной шкаф… есть платяной?» — «Платяной… да, привезли». — «Его, наверное, в гардеробную. Или на второй этаж?» У мужа зазвонил мобильник. «Извини, мама, я отвечу на звонок». Прижав телефон к уху, он затопал по лестнице на второй этаж. Свекровь проводила его взглядом, потом посмотрела на меня и пожала плечами. На вид сложно было сказать, сколько ей лет. Мало кто дал бы ей больше пятидесяти. Моложавая, с гладкой кожей, без косметики, на щеках румянец. Моя мама была почти на десять лет моложе ее, а выглядела чуть ли не старше. Может быть, именно в этом и проявляется разница между женщинами, которые после рождения ребенка навсегда становятся домохозяйками, и теми, кто продолжает до последнего работать. Со второго этажа донесся смех мужа. Свекровь, промокнув полотенцем выступивший на лбу пот, пожаловалась: «Тоже мне, хозяин называется, у него переезд, а ему хоть бы хны… Вот как с такими дела делать? Давайте, ребята, шкаф на второй этаж».

Перевозчики прошлись по дому и обклеили все защитной лентой: прихожую, коридор, лестницу. Свекровь достала из бумажного пакета тапочки и протянула мне: «Аса-тян, держи. Тут, конечно, убирали, но пыль-то снова появляется. В комнатах, кстати, профессионалы работали из клининговой компании, мы тут все продезинфицировали: средством от плесени обработали, а татами — средством от насекомых». В воздухе и правда чувствовался запах хлорки и какой-то бытовой химии. «Мы очень вам благодарны». — «Прежние жильцы были довольно аккуратными, так что с уборкой мы быстро управились. Они хоть и с маленькими детьми — Като их фамилия, — но жена всегда образцовый порядок поддерживала, такая хорошая хозяйка. Дети ведь любят наклейки везде лепить, на обоях рисовать, я даже беспокоилась немного за стены и прочие поверхности, но сама посмотри, все прямо сияет!» — «А дедушка сегодня как себя чувствует?» — «До того как вы приехали, он телевизор смотрел, а сейчас спит, наверное. Он часто днем под телевизор засыпает. Клюет носом, клюет, а потом глядишь — уже и заснул». — «Понятно». — «А отец Мунэаки уехал с друзьями в гольф играть, с ночевкой. Вы, наверное, заметили, что его машины нет на стоянке. „Мазда-шесть“ у него. Но с погодой, конечно, не повезло — такой ливень…» У родителей мужа — две машины. Бордовая малолитражка и серебристый седан. Видимо, седаном пользуется в основном свекор, а бордовой малолитражкой — свекровь. Со свекром я почти не пересекалась. Он присутствовал на нашей помолвке, на свадьбе и, когда мы с мужем приезжали сюда на праздники, тоже должен был быть здесь, но так как общается с нами в основном свекровь, то у меня совершенно не сохранилось о нем никаких впечатлений. Он уже достиг пенсионного возраста, но то ли ему продлили контракт, то ли он входил в правление, подробностей не знаю, — как бы то ни было, он все еще работал. Его мать, бабушка мужа, умерла, когда Мунэаки был еще совсем маленьким. К нам вдруг подошел один из перевозчиков: «Извините, хозяйка…» — начал он. «Да?» — ответила свекровь. «Насчет кухонной техники. Что с микроволновкой делать? Подключить ее к той же розетке, что и холодильник? И еще рисоварка есть. Вы нам покажите, куда все ставить». — «Да-да, сейчас покажу». Это я должна была побежать на кухню, но вместо меня побежала свекровь. Со второго этажа донесся голос мужа: «Тут в натуре потоп. Ну! Вот сколько у человека в жизни таких переездов, а? Может, пару-тройку раз. И именно в этот день, прикинь, штормовое предупреждение. Повезло так повезло. И вот всегда у меня так». Он заржал. Меня оставили одну у раскрытой настежь входной двери. Козырек над дверью не давал каплям залетать внутрь дома, но влажный воздух с улицы проникал в квартиру, смешиваясь с запахом бытовой химии. Это перевозчики поставили дверь на стопор. На тапочках, которые выдала мне свекровь, была большая выпуклая вышивка в виде собачьей морды. Пятки тонули в мягкой подкладке. Тапочки выглядели совершенно неношеными. Их, скорее всего, специально к нашему переезду купили. И наверное, как только мы тут с переездом закончим, свекровь их заберет обратно. «Аса-тян, иди сюда на минутку!» — послышался голос свекрови, и я, шлепая по полу высунувшими языки собачьими мордами, поспешила на кухню. Языки были вышиты таким образом, что болтались при ходьбе. Пройдя через гостиную с ламинатным полом, затянутым защитной полиэтиленовой пленкой, я очутилась в довольно просторной, по сравнению с нашей городской, кухне, в большое окно которой просматривался лишенный какой-либо растительности садик два-три метра в длину — вода уже успела скопиться в лужи. Тут и там в земле виднелись какие-то отверстия, явно рукотворные: то ли ямки от выкопанных растений, то ли вырытые в качестве какой-то детской шалости (семья-то с детьми) небольшие норки.

А за садиком — дом родителей мужа. Сквозь пелену дождя можно было разглядеть несколько деревьев, росших на участке у дома. Мне показалось, что между стволами мелькнула человеческая фигура, я напрягла зрение, пытаясь ее рассмотреть, но она потускнела и исчезла. «Иду, что-то случилось?» — «Уже все, разобрались. Холодильник поставили вот тут, а буфет — тут. А это, посмотри, крепежка». Стоявший рядом перевозчик кинул на меня безучастный взгляд. «Замечательно!» — ответила я, соорудив на лице широкую улыбку.

Дождь не ослабевал до самой ночи.

Когда мы ложились, он еще лил, но утром за окном второго этажа, которое заботливая свекровь перед тем, как уйти, занавесила новехонькими банными полотенцами, сияло высохшее до белизны небо. Хотя я проснулась даже раньше, чем обычно в городе, солнечный свет уже заливал все вокруг. Пришло моментальное осознание, что я переехала и теперь буду жить здесь — в месте, где течение жизни, суточные и сезонные ритмы совсем не похожи на то, к чему я привыкла. Ощущение было такое, как если бы я очутилась за полярным кругом или, наоборот, на экваторе, где вечное лето,