Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никому не дано пережить такой удар молнии. «Почему же я пережил его? Как получилось, что я стоял в самом центре этой электрической печи – живой? Физически я не получил никаких серьезных ранений, если не считать сгоревших бровей да ободранного плеча – результат падения с дерева», – спрашивал себя Сэм много лет спустя.
В больнице шериф стоял возле постели Сэма, вертя в пальцах шляпу, и пытался ответить ему на этот вопрос.
– Последствия удара молнии и в самом деле бывают очень странными. Знаешь, я однажды видел, как молния ударила в группу игроков в гольф прямо на поле. Она как будто выбирала одних, не трогая других, хотя они стояли почти рядом друг с другом – вот как мы с тобой. Я понимаю, что потеря двух друзей для тебя очень тяжела. Такую боль просто не перенесешь. Ну, разве что ты сможешь найти утешение в религии...
Сэм покачал головой, а потом закрыл глаза. Воспоминания о случившемуся долго не покидали его мозг. Они были такими яркими, такими красочными, такими отчетливыми и в то же время нереальными, будто он забавлялся игрой с выносным пультом цветного телевизора. Он помнил, как стоял там – под обугленным остатком того, что только что было грушей. У его ног догорали трупы друзей. Тони Уортц в своей «бронзовой» маске. Шмель неторопливо ползет по его сгоревшему лбу и останавливается на кончике сверкающего носа. Запах печеных груш и их сиропно-сладкий аромат. Трава неописуемого зеленого сверкающего оттенка. И среди зеленых стебельков – кучка серебряных центов и десятицентовиков, спекшихся в комок. Белые бабочки, размером с книжку в мягкой обложке, порхают с места на место.
Но были и другие картины, которые, казалось, не имели непосредственного отношения к тому, что сказано выше. Перемешанные с впечатлениями от действительности, возникали примитивные изображения человека, висящего на большом деревянном кресте. У него черные, цвета воронова крыла волосы и какие-то необыкновенно яркие красные туфли на ногах. А возле креста сидела призрачная девица, тихо напевавшая хрипловатым голоском: «Выходите вечерком, выходите вечерком, девушки Буффало».
Бородатое лицо с глазами, чуть прикрытыми веками, как это бывает с только что задремавшим человеком, возникло перед Сэмом внезапно. Потом человек открыл глаза. И в тот момент, когда веки приподнялись, из глазницы вылетело нечто, ударившее Сэма прямо в губу так сильно, будто ему вонзили туда острую булавку.
Сэм от неожиданности пошатнулся и чуть не упал.
А девушка в это время все еще продолжала напевать себе под нос:
Выходите вечерком, выходите вечерком,
Девушки Буффало...
«Конечно, это были всего лишь сны, слышишь, всего лишь сны, Сэм Бейкер», – говорил он себе. Не более чем галлюцинация, вызванная этим проклятым шоком.
Ведь сразу после удара молнии произошло вот что: прибежала его тетка и обнаружила их всех.
Он помнил, что она тут же бросилась в дом и вернулась оттуда с мокрой фланелевой тряпкой, с помощью которой она тщательно вытерла ему лицо, пока он стоял неподвижно, точно статуя. Странно все-таки! Зачем было тетке вытирать ему лицо? Он этого так и не узнал, а тетка не объяснила ему причины. Решила почему-то, что это жизненно важно, и ничего странного не увидела. И тщательно вытерла пятна сажи, пепел от сгоревших бровей этой мокрой тряпкой, а у его ног продолжали лежать прожаренные до самого сердца тела его друзей.
Потом, когда он жил уже в Нью-Йорке, он частенько не мог заснуть по ночам и сидел на постели с электрогитарой на коленях, и его пальцы бегали по струнам, ища ноты, ища нужные звуки, чтобы выразить, как это страшно – глядеть прямо в глаза смерти, быть с нею один на один. Он хотел сложить об этом песню.
Нужных звуков он так и не нашел. Не нашел ничего похожего на то, что искал. Ну а тем временем городской транспорт играл ему свои собственные меланхолические песни, которые почему-то напоминали ему отдаленное громыхание грома.
И тогда он засыпал, продолжая вспоминать те каникулы в Вермонте, когда ему было только двенадцать. Тогда он впервые в жизни закурил сигарету, впервые пил виски, впервые стрелял из ружья. О Боже, тот четверг поистине был замечательным днем.
Глава 2
Через четырнадцать лет после того удара молнии, который сбросил Сэма Бейкера с грушевого дерева и убил двух его друзей, Сэм ногой открыл дверь аппаратной в телестудии и зашагал в гостиную, предназначенную для отдыха сотрудников. Там он первым делом налил себе чашку честно заработанного кофе.
После того как он просидел без перерыва в кресле режиссера спортивной программы битых четыре часа, руководя передачей футбольного матча в прямом эфире на всю территорию Соединенных Штатов, благослови их Господь, он с удовольствием бы снял с себя голову и положил ее в холодильник, чтоб немного охладить. В мозгу что-то шипело, как шипит жарящийся ростбиф. Во всяком случае, так казалось Сэму. Ну и денек выдался, черт бы его побрал! Две телекамеры на стадионе сломались нахрен, комментатор забыл фамилии игроков и первый тайм мямлил нечто невразумительное. Грозы, проходившие над Нью-Йорком, творили в метровом диапазоне черт-те что.
Теперь Сэм мечтал лишь о нескольких бокалах пива – самого холодного – в ирландском баре, находившемся на противоположной стороне улицы. А уж потом он отправится домой, завалится в кровать, где несколько часов сна, возможно, приведут в порядок его раскалывающийся на части мозг. Черт побери, тот, кто считает, что работа на ТВ – блистательное занятие, должен прежде всего проверить свою башку да предмет состояния ее содержимого или наличия такового вообще.
Как совершенно справедливо указывает плакат над кофеваркой: «Работая здесь, вы не обязательно должны быть психом, но психам тут легче».
Сэм устроился в одном из низких глубоких кресел, закрыл воспаленные глаза я принялся мелкими глоточками за кофе.
– Боже мой, мистер Бейкер, как, должно быть, завидуют вам люди! Вам платят такие огромные деньжищи за то, чтобы вы могли посиживать тут с закрытыми глазами да попивать бесплатный кофе!
Этот голос был подобен удару по его раскалывающейся голове, но Сэм улыбнулся и даже шутливо отдал честь.
– Я не сплю. Я только пытаюсь восстановить исчезнувшую волю к жизни.
Мужчина лет пятидесяти, с гривой развевающихся седых волос, с розовым галстуком-бабочкой, сунул окурок сигары в землю стоявшего на окне зеленого растения, а затем налил себе кофе. Джо Кейн принадлежал к тому типу людей, чья жизнерадостность не поддается никакому воздействию. Даже после десятичасового дежурства в качестве заместителя главного менеджера студии. Ухмыляясь, он отпил глоток и сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Двойной мир. Орбитальная сага - Оксана Тарасовна Малинская - Космическая фантастика / Научная Фантастика / Периодические издания
- Воспоминания о прошлом Земли. Трилогия - Лю Цысинь - Боевая фантастика / Космическая фантастика / Научная Фантастика / Разная фантастика
- Берегись, Наварра! - Георгий Шах - Научная Фантастика
- Кошки-мышки [Мышь] - Фредерик Браун - Научная Фантастика
- Дерзкая. «Силуэты снов», «Клятва Примара», «Ближний круг» - Наталия Шитова - Научная Фантастика
- За пределами симуляции - Ваге Варданян - Космическая фантастика / Научная Фантастика / Путешествия и география
- Необычный друг - Айзек Азимов - Научная Фантастика
- Шлейф Снежной Королевы - Сергей Лысак - Научная Фантастика
- Операция прикрытия - Сергей Синякин - Научная Фантастика
- Третий резонатор - Джон Уиндэм - Научная Фантастика