Жребий Флетча - Грегори Макдональд

– Я не мог уйти без сладкого.

– Все у Флетча не так, как у людей, – Хелена обращалась к Фредди. – Взять хотя бы взносы. Перед самым конгрессом он до последнего цента оплатил долг перед ААЖ, а ведь раньше много лет манкировал взносами.

– Она знает, – пробурчал Флетч. – Флетч, дорогой, мы просто потрясены.

– Я сам себе удивляюсь. Прошу вас, Хелена, никому не говорите об этом. Может пострадать моя репутация.

– Флетч, милый, – Хелена с улыбкой положила руку ему на плечо, – уж ей-то уже ничего не грозит.

– Я сожалею о случившемся, Хелена, – резко сменил тему Флетч.

На лице Хелены Уилльямс тут же отразилась печаль.

– Преступление века, – ее муж издавал в Нью-Йорке ежедневную газету. – Преступление века, Флетч.

– Сенсация, что надо, – пробормотала Фредди.

– Сегодня утром мы провели голосование, те, кто приехал заранее, отменять конгресс или нет. И решили открыть его в намеченный срок. Люди-то уже выехали, так что ничего иного нам и не оставалось. Подготовка закончена. И полиция попросила задержаться всех, кто находился на плантации на момент убийства. И потом, конгресс поможет нам отвлечься от этой ужасной трагедии. Уолтер Марч! – она вскинула руки. – Кто мог такое представить?

– Лидия здесь, Хелена? – спросил Флетч. – Она обнаружила тело! Она принимала ванну и услышала какой-то булькающий звук. Она полагала, что Уолтер ушел из номера, а потому поначалу подумала, что булькает вода в трубах. Но булькание продолжалось, доносясь из спальни. А потому она вылезла из ванны, обмоталась полотенцем и открыла дверь. Уолтер полулежал на одной из кроватей, раскинув руки, лицом вниз, а из его спины торчали ножницы. И на ее глазах он сполз на пол и упал на спину! Ножницы, должно быть, вонзились еще глубже. Она сказала, что он выгнулся, а потом затих. Жизнь покинула его.

Теперь на лице Хелены отражалось искреннее, а не дежурное сострадание.

– Бедная Лидия! Она не знала, что и делать. Выбежала в коридор в одном полотенце и забарабанила мне в дверь. Я только что встала. Еще не было и восьми. Открыла дверь, а там Лидия, в полотенце, в ее-то семьдесят лет, с открытым ртом и закрытыми глазами! Я усадила ее на кровать и она упала на спину! Лишилась чувств! Я побежала в ее номер за Уолтером. В ночной рубашке. А он лежит на полу, уставившись в потолок невидящими глазами. Естественно, я подумала, что у него сердечный приступ. Крови я не заметила. И сама чуть не грохнулась в обморок. Услышала чей-то вопль. Потом мне сказали, что вопила я сама, – Хелена отвернулась, коснулась пальцами шеи. – Но я в этом не уверена.

– Могу я чем-нибудь вам помочь, Хелена? – спросил Флетч. – Что-нибудь сделать?

– Нет, – она покачала головой. – Я выпила бренди до завтрака. Приличную дозу. И не позавтракала. Здешний доктор, не знаю его имени, дал мне какую-то таблетку. От нее в голове у меня абсолютная пустота. Я выпила чай с гренком, – Хелена улыбнулась. – Хватит об этом. Все равно Уолтера не вернешь. А теперь расскажи мне о себе, Флетч. На кого ты теперь работаешь?

– ЦРУ, – и посмотрел на Фредди Эрбатнот. – Я приехал сюда, чтобы записать на пленку все ваши постельные разговоры.

– Ты всегда отличался тонким чувством юмора, – улыбнулась Хелена. – Детки, не хотите ли вы поселиться в одном номере? С местами у нас напряженно.

– Только не это, – воскликнул Флетч. – Подозреваю, она храпит.

– Я не храплю.

– Откуда вы знаете?

– Мне бы сказали.

– Вы так хорошо смотритесь вместе, – Хелена пе-реводила взгляд с Флетча на Фредди. – Идеальная пара. О, да это Хай Литвак. Я не видела, как он пришел. Должна с ним поздороваться. Напомнить, что он выступает сегодня после обеда.

Хелена одновременно пожала руки Флетчу и Фредди, словно венчающий их священник.

– Мы должны жить и в присутствии смерти, – и поспешила навстречу Литваку.

– И умирать в присутствии жизни, – добавил Флетч.

ГЛАВА 5

Приняв душ, Флетч сел на краешек кровати и открыл чемодан, который достал из ячейки 719 автоматической камеры хранения в Национальном аэропорту.

Сквозь стену до него доносилось жужжание фена Фредерики Эрбатнот.

Следуя за портье, они вышли из вестибюля через боковую дверь, поднялись по ступеням, обогнули угол и зашагали по коридору одной из пристроек. Флетч сам нес свои чемоданы.

У номера 77 портье поставил чемоданы Фредди на пол, вставил ключ в замочную скважину.

– А где мой номер? – спросил Флетч.

– Следующая дверь, сэр. Семьдесят девятый, сэр.

– О, нет, – простонал Флетч.

Из-за плеча портье ему улыбалась Фредди.

– Дайте мне мой ключ, – попросил Флетч. Портье протянул ключ.

– Знаете, – обратился Флетч к Фредди Эрбатнот, – вы в полной мере соответствуете тому образу, что создало мое воображение.

– Ваши чемоданы не подходят друг к другу, – ответила она.

В его комнате было четыре двери: в коридор, на улицу и в соседние номера, обе запертые.

Прежде, чем принять душ, Флетч сдвинул стеклянную дверь, что вела на улицу. Посмотрел на бассейн, на берегу загорали женщины, в воде плескались дети. На корты слева от бассейна, числом шесть. На двух играли.

Чемодан был полон.

Посередине стоял магнитофон, с привычными клавишами на панели, с двумя динамиками размером с пачку сигарет, уже снабженный кассетой с пленкой. В специальном кармане на крышке лежали еще тридцать пять кассет. Суммарно на семьдесят два часа записи. У дальней стенки чемодана, между петлями и магнитофоном, вытянулись два ряда приемных блоков, всего двадцать четыре, каждый со своей кнопкой. Справа на магнитофоне располагалась ручка тонкой настройки, слева – регулятор громкости. Слева от магнитофона, в отдельном отделении, лежал полиэтиленовый мешочек с «жучками». Флетч высыпал их на кровать. Двадцать четыре, на каждом своя цифирка.

Флетч приложил один к металлической стойке кровати, чтобы убедиться, что он снабжен магнитом.

Между магнитофоном и другой стенкой чемодана, с замками, оставалась тонкая щель с двумя более широкими отверстиями по краям. Флетч сунул в них указательные пальцы и выудил из щели миниатюрные наушники и телескопическую антенну.

В отделении справа от магнитофона он нашел провод со штекером и штепселем.

Нигде, ни на магнитофоне, ни на кассетах, ни даже на чемодане Флетч не обнаружил фирменного знака изготовителя.

Флетч осмотрел антенну, подсоединил магнитофон к сети, воткнув штепсель в розетку на стене, выбрал «жучок» с номером 8, поставил его рядом с настольной лампой, нажал кнопку на приемном блоке с цифрой «8», вдавил клавишу «Запись» и произнес:

– Слушайте, Эггерз, Гордон, и Фейбенс, Ричард! – на диске регулятора громкости задергалась стрелка с красным наконечником. Машина работала. Флетч чуть крутанул диск против часовой стрелки. – Это ваш приятель, Ирвин Морис Флетчер, говорит с вами с прекрасной Плантации Хендрикса, что находится в Хендриксе, штат Виргиния. Разумеется, у меня нет привычки участвовать в журналистских сборищах, но своей настойчивостью вы убедили меня в неизбежности этой поездки, и я должен поблагодарить вас, что вы не отправили меня в какую-нибудь дыру.

Флетч отжал клавишу «Запись», перекрутил пленку назад, нажал на клавишу «Пуск».

Гром собственного голоса заставил его подпрыгнуть и он поспешно повернул регулятор громкости против часовой стрелки.

Флетч выслушал собственный монолог. Посмеиваясь про себя, он прогулялся в ванную, вернулся со стаканом воды, присел на краешек кровати, вновь нажал клавишу «Запись» и продолжил, обращаясь к воображаемым слушателям:

– Очевидно, я мог бы семьдесят два часа заполнять ваши пленки шутками, песнями и забавными историями, но, если я правильно вас понял, сюда меня послали не за этим.

На случай моей смерти или иного, не менее печального события, я хочу, чтобы тот, кто найдет в моей комнате этот ужасный агрегат, понял, что здесь происходит и почему я занимаюсь этим делом.

Меня шантажировало Центральное Разведывательное Управление, угрожая посадить на двадцать лет в тюрьму за неуплату федеральных налогов, незаконный вывоз денег из Соединенных Штатов плюс невозможность отчитаться за получение этих денег. Потребовали они следующее: расставить подслушивающие устройства к комнатах моих коллег-журналистов на конгрессе ААЖ на Плантации Хендрикса и записать на пленку их ночные беседы.

Кто бы мог подумать, что у богатых могут возникнуть подобные проблемы?

Я принял это малопочетное предложение по трем причинам, очевидным для любого журналиста.

Для Эггерза, Гордона, Фейбенса, Ричарда, Джиббса, Дона, Энглехардта, Роберта и всей вашей братии, у которой задница там, где положено быть рту, я хочу сказать следующее.

Во-первых, подозреваю, вы все трахаетесь с козами и курами.

Во-вторых, человек, который интересовал вас более всего, Уолтер Марч, мертв. И с этим вам ничего не поделать.