Афганский полигон - Сергей Кулаков

Незнакомец как будто только этого и ждал, растопырил руки и по-борцовски бросился на Романа. Правая, оказывается, у него все же работала, просто он до последнего скрывал это.

Бороться Роман не любил, с его конституцией в тесный длительный контакт лучше было не вступать. Поэтому он ухватил нападавшего за лацканы пиджака, дернул его на себя и, падая на спину, обеими ногами что было сил толкнул в живот, стремясь как можно быстрее освободиться от захвата.

Противник, скользнув руками по голым плечам Романа, кулем перелетел через него, вскинув дрыгнувшие ботинки к небу. Послышался вскрик – это был первый раз, когда незнакомец подал голос, – но звука от падения тела не последовало.

Еще не поняв, Роман пружинисто вскочил, повертывая голову.

За его спиной был парапет.

Откуда-то снизу донесся глухой шлепок. Как будто комок теста с размаху бросили на разделочную доску. Кто-то закричал.

Роман, уже зная, что сейчас увидит, перегнулся через парапет.

Далеко внизу, на полоске газона, скрючившись, лежало неподвижное тело. Что-то под ним темнело, кажется, смятая урна.

Прохожие уже образовывали вокруг тела боязливое кольцо. Некоторые любознательно поглядывали наверх. Кто-то протянул руку, показывая на торчащую над парапетом голову.

Роман отклонился и трусцой побежал к чердачной надстройке. Член потешно кивался вверх-вниз. До этого Роман как-то не обращал на него внимания. Теперь вот обратил. Но не засмеялся, потому что холодно было до жути. Он уже совсем не чувствовал ног. Слышался только гулкий стук пяток в жесть, но ощущений никаких не было. Как на ходулях.

Наверное, кони так ходят, подумал он. Что-то стучит внизу, а что, не понять. Очень удобно, особенно в мороз и снег.

Добежав до двери, Роман проскочил такой же холодный, как крыша, чердак и выбежал на лестницу.

Тут уже было помягче. Роман ожесточенно растер стопы, промежность, поясницу, грудь, вышел в коридор и направился к лифту, чувствуя благословенное шершавое тепло ковровой дорожки под оживающими ногами.

А хорошо придумали древние греки с борьбой в обнаженном виде. Ни тебе отворотов борцовской куртки, ни пиджачных лацканов, за которые можно ухватиться. Все правильно, никаких женских штучек. Тот, кто привык на тренировках работать в одежде (а это практически все), перед голышом просто бессилен. Что и показала минувшая схватка.

Жаль, закончилась она не совсем удачно. Наемника следовало брать живым, это железное правило. Ну, не рассчитал силы на морозе. Да и рисковать не хотелось, ввязываясь с борьбу, пихал ногами что было мочи. Впопыхах не учел близость парапета – всего-то ошибки. А если бы тот обхватил своим ручищами – кисти у него были ого-го, – вырваться было бы трудненько. И еще неизвестно, кто сейчас лежал бы на асфальте.

Но Слепцову этого не объяснишь. У него как что, так во всем виноват капитан Морозов.

И кажется, на этот раз он будет иметь все основания для праведного гнева.

Из дверей вышла девушка классического офисного типа, выпучила глаза, вжалась в стену. Ну что, голых мужчин не видела?

Наверное, не видела. В ее глазах стоял первобытный ужас.

Дважды правы древние греки, не пуская женщин на Олимпийские игры. Они бы там только и делали, что падали в обморок.

– Я вам снюсь, – сказал Роман.

– Угу-у… – жалобно проблеяла вслед девушка.

Ну вот, теперь будет разговоров. Надо скорее уходить, пока остальные не сбежались.

Роман нажал кнопку вызова лифта, сложил руки на причинном месте. Главное, чтобы лифт пришел пустой.

Звякнуло, двери лифта открылись. Пожилая блондинка оторопело уставилась на худощавую мускулистую фигуру. Мужчина в строгом костюме подергал носом очки, как бы пытаясь убедиться, не дают ли они искажения видимости.

– Вниз? – вежливо спросил Роман.

– Да, – медленно розовея, кивнула блондинка.

Роман вошел в кабинку, пряча окровавленный бок, локтем нажал пятнадцатый этаж. Улыбнулся блондинке. На мужчину в строгом костюме во избежание скандала не смотрел.

– Новая мода? – тем не менее осведомился тот.

– Это вы о моей прическе? – спросил Роман.

Мужчина дернул головой и промолчал. Сообразил, что, разговаривая с голым в лифте, автоматически ставит себя в дурацкое положение.

Лифт звякнул, двери открылись. Роман еще раз улыбнулся мило краснеющей блондинке и вышел в коридор, мужественно поджимая ягодицы. Заботился о том, чтобы эстетические критерии попутчицы не пострадали.

В кабинете Светы, понятное дело, было многолюдно. Сбежались коллеги и начальство. Вид голого Романа никого не смутил, этот этаж был привычен к обнаженной натуре. Скорее, смутился он, когда все замолчали и вытаращились на него.

Он быстро натянул брюки, показал удостоверение, выставил посторонних. Остались только Света и ее начальник.

– Ты цел? – спросила Света, несколько потерянно бродившая по разгромленному кабинету.

– Цел.

– А тот?

– Не очень.

– Вы можете объяснить, что здесь произошло? – робко спросил начальник, сырой, одышливый гомосексуалист в обтягивающей атласной рубашке канареечного цвета.

– Позже, – сказал Роман. – В милицию сообщили?

– Да…

– Ждем милицию.

– У тебя рана на боку, – сказала Света. – Давай я обработаю.

– Сейчас, – сказал Роман. – Сделаю звонок.

Он отошел в угол, набрал номер Дубинина.

– Здорово, подполковник.

– Когда ты, Морозов, освоишь нехитрую уставную лексику? – вздохнул Дубинин.

– А что такое?

– Ну как ты приветствуешь своего непосредственного начальника?

– Непосредственно.

– Вот-вот.

– Зато с радостью.

– Нужна мне твоя радость.

– Тогда приготовься.

– Опять что-то натворил? – насторожился Дубинин.

– Зачем так категорично?

– Говори!

Роман коротко рассказал о случившемся.

– Хотя бы кто он по национальности? – спросил, помолчав, Дубинин. – Наш или залетный?

– Хоть убей, не знаю, – сказал Роман. – Ни словечком, гад, не одарил. Может, перед приземлением что сказал. Но я не слышал. Далеко было…

– Шефу пока докладывать не буду, – задумчиво сказал Дубинин. – Установим пока, кто такой. Ты как, цел? Приехать сможешь?

– Смогу.

– Ладно, разбирайся там с милицией. Наших я подключу позже, когда заберут труп. Будь на связи.

– Есть, товарищ подполковник.

– Эх, Морозов, – проскрежетал Дубинин, вместо того, чтобы порадоваться уставной лексике.

Только Света села промывать и заклеивать порванный бок, ввалились милицейские. Стало шумно и бестолково.

Освободиться Роман смог только после того, как все протоколы были составлены и тело увезли в морг. Заверив очумевшую от допросов и вконец расстроенную Свету, что вечернего свидания никто не отменял, и попросив ее лишь захватить с собой медицинский халатик, Роман поехал в Управление.

– Новости есть? – спросил он Дубинина, входя в приемную.

Дубинин кисло посмотрел на него, указал пальцем на стул.

Роман присел, понимая, что Дубинин просто так, для задушевной беседы, на стул сажать не будет.

Некоторое время Дубинин молчал, хмуря брови. Хотел, видимо, чтобы Роман проникся серьезностью момента. Роман проникался, попутно разглядывая китель подполковника, прямо-таки обливавший его широкие плечи и выпуклую грудь. Красив был подполковник. Образец офицера. Белая кость. Будь сейчас царские времена, он за одну только выправку в генералах уже ходил бы. Впрочем, генеральские лампасы от него и так не уйдут, это понятно.

Будущий генерал, в свою очередь, изучал внешний вид вечного капитана. Жемчужно-серый, в полоску, костюм от Гуччи, сиреневая, с высоким распахнутым воротом, рубашка от Версаче, туфли с имитацией заплаток – последний писк тусовочной моды, прическа иглами дикобраза, часы «Омега» – как у Пирса Броснана (или Джеймса Бонда, кому как нравится).

В общем, вполне приличный вид. Для ночного клуба. Но не для этой приемной.

Роман прекрасно знал, что его туалет здесь не к месту, но для переодевания и перечесывания надо было заезжать домой, а это слишком большие усилия для того, чтобы угодить генералу Слепцову. Да и старайся не старайся, все равно не угодишь, тут Роман давно иллюзий не питал. Как говорится, у вас никогда не будет второго шанса произвести первое впечатление. А Роман свой шанс давно использовал, и, увы, неудачно. До того, что не было смысла что-либо исправлять. Так что пусть уж как есть, так все и остается. Какой прок от лишней суеты?

– Ну что, капитан, доигрался? – спросил Дубинин, сдвигая густые, ровными дугами брови.

Казалось, у него и брови растут по уставу.

– Вы о чем, товарищ подполковник? – невинно глянул на него Роман.

– О том, – процедил Дубинин. – Ты какого черта делал в этом салоне?

– Как – какого? – удивился Роман. – Вообще-то лечился. Радикулит, бурсит, торакалгия…

– Все?

– Нет, еще кое-что…

– Этого и у меня хватает, – неожиданно признался Дубинин, менее всего казавшийся обладателем хотя бы безобидного растяжения. – Я не о том.