Сердце-океан - Наталия Белкина

Тут только я заметила, что для обычной поликлиники, куда бы меня привезли, в случае чего, эта палата выглядит слишком шикарно. Стены были не обшарпанные, а безупречно ровные и матово-серые. Нигде не видно было ламп или светильников, хотя было светло. Кровать, на которую меня положили, совсем не была похожа на больничную койку: ни привычной металлической сетки, ни скрипа, ни колючего одеяла и свалявшейся подушки. Матрас был воздушный и очень удобный. Все это было, по меньшей мере, странным. Не могли же меня, безвестную и неимущую, поместить в частную клинику да еще в отдельную палату?

Один из проходящих мимо заметил, что я открыла глаза, и подошел ко мне. К нему тут же присоединилась женщина. Это были врачи, по крайней мере, на них были одеты белые халаты.

— Ты что-нибудь помнишь? — спросили меня сразу.

— Ничего. Я не помню, как оказалась здесь, — ответила я, потому что последнее, что осталось в моей памяти — это насмешливое лицо маньяка Боскуса.

— Язык она помнит, — обратившись к стоящей рядом женщине, тихо произнес мужчина, а потом снова ко мне:-Как тебя зовут?

— Юлия.

— Имя тоже помнит, — молвила женщина и многозначительно подняла бровь.

— А где я? — решила я спросить.

— В безопасности, — заверил меня мужчина. — Что ты еще помнишь?

Я пожала плечами, не понимая, что они хотят от меня услышать и почему их удивляет, что я помню свое имя и говорю по-русски.

— Ну, хорошо. Не волнуйся, — обратилась ко мне женщина. — Не хочешь еще поспать?

— Нет.

Я хотелось узнать, что стало с маньяком, поймали ли его и когда мне можно будет уйти, но тут я увидела его самого. Боскус внезапно вошел в дверь и направился к нам. Я просто ошалела и не знала, как реагировать на это. Судя по всему, Боскус был здесь своим. Он кивнул двоим стоящим возле моей постели и что-то спросил у них на незнакомом мне языке.

Я сразу закрыла глаза и отвернулась. В голове пронеслось сразу несколько версий происходящего, но правдоподобной мне показалась лишь одна: я стала жертвой какого-то эксперимента над людьми. Я много читала разного рада газет и как-то наткнулась на заметку о том, что там и тут по России находят людей потерявших память. Они вспоминали только о том, что им сделали укол, а что было до того, не помнили. Похоже было, что и меня постигла та же участь. Тогда почему же я все помню? Или со мной у них вышел прокол?

— Юлия, — позвал меня Боскус.

Я вздрогнула и открыла глаза.

— Ты меня помнишь? — спросил он.

— Нет, — тихо ответила я, потому что такой ответ подсказало мне мое обострившееся чувство самосохранения.

— Помнишь, как мы с тобой познакомились?

Я снова отрицательно покачала головой. Растерявшись, я не знала, что еще ждать от этих странных людей, кто бы они ни были. И поэтому или по какой-то другой причине меня словно заклинило на «нет».

— Помнишь, где ты живешь?

— Нет.

— Кто твои родители?

— Не знаю.

— Как ты здесь оказалась и зачем?

— Не знаю.

— Можешь что-нибудь рассказать о себе, своей жизни?

— Я ничего не помню.

Пусть думают, что их эксперимент удался, — решила я тогда, — может быть, тогда не станут меня больше ничем травить и отпустят. Я уже знала куда пойду, если выберусь отсюда.

— По-моему, все в порядке, — сказал Боскус то ли мне, то ли тем двоим, что стояли рядом.

— Проверить не нужно, считаешь? — усомнилась женщина.

— Я и так вижу, — ответил Боскус и снова обратился ко мне:-Тебя не беспокоит то, что ты ничего не помнишь о себе?

— Немного. Вы ведь мне расскажите, что со мной случилось?

Мне не терпелось услышать, ради чего все это было затеяно.

— Конечно, — обрадовался Боскус и добавил:-Ничего страшного с тобой не случилось. Ты потеряла память. Это бывает.

— Но почему это произошло со мной?

— Ты упала и ударилась головой.

"Ну, просто мексиканский сериал", — усмехнулась я про себя и снова спросила:

— Когда я могу уйти домой?

— А где твой дом?

— Не знаю. Вы не расскажите мне?

Боскус оглянулся на женщину. Та кивнула и подсела ко мне. Как оказалось, именно она отвечала здесь за легенды.

— Меня зовут Эл, — представилась женщина. — Я расскажу тебе о твоей прошлой жизни, чтоб она не стала для тебя чем-то новым и странным. Слушай. Тебе восемнадцать лет. Ты жительница Цезарии, гражданка Рима, единственная дочь цензора Солона. У тебя есть большой, красивый дом, обширные угодья и немало рабов.

Я изумилась и, кажется, слишком широко раскрыла глаза. Почему они не придумали что-нибудь из реальной жизни?

— Я понимаю. Тебя это удивляет пока, но ты привыкнешь, — стала убеждать меня Эл. — Это ведь твоя жизнь.

— Так у меня есть отец? — переспросила я, дивясь и думая о том, как же они представят мне моего мнимого родителя, да к тому же еще древнего римлянина?

— Да. У тебя был отец, но он, к сожалению, умер два года назад. Теперь ты круглая сирота, — грустно молвила Эл.

"Ну вот, и понарошку не дали побыть нормальным ребенком", — подумала я, а Эл продолжила:

— Но Солон был на хорошем счету у консула. Ты ни в чем не нуждалась и не будешь нуждаться. К тому же с таким приданым ты — завидная невеста. На сколько я знаю, у тебя уже есть и жених — ближайший друг твоего бедного отца Марк Сагдор.

— В самом деле? — весьма удивилась я.

Меня уже начинал разбирать смех. И в то же время я категорически не могла понять, зачем они внушают мне это. Для какой такой корысти может понадобиться подобная чушь?

— Но прежде чем уйти домой, ты должна пройти курс реабилитации, — предупредила меня Эл. — Вспомнить или заново выучить свой родной язык, ознакомиться с законами и нормами гражданской жизни и… отрастить волосы. Ты должна выйти отсюда такой, какой была до того, как потеряла память.

— А какой мой родной язык? — не поняла я. — На каком же я сейчас говорю?

Интересно, что они придумают.

— Этот язык остался в твоем сознании как некий архетип. А твой родной — цезарийский. Ты должна будешь его вспомнить.

Что за бред? Может быть, я попала в дурдом и вокруг меня сумасшедшие? Да, точно. Это, несомненно, так. И как только я встречусь с настоящим доктором, я все ему расскажу. А этим буйнопомешанным лучше ничего не говорить. Пусть думают, что я — гражданка Рима, царица Сафская или алжирский дей, только бы не трогали меня.

— Отдохни еще, — обратился ко мне Боскус. — С завтрашнего дня начинаются занятия. Чем скорее, ты все вспомнишь, тем скорее окажешься дома.

Я кивнула. А они взяли и дружно вышли за дверь. Щелкнул запор. Я осталась одна. Если они сумасшедшие, то почему спокойно разгуливают? Да где же я?! Что это за место? Кто эти люди? Тут я внезапно вспомнила о том, что говорил мне Боскус перед тем, как я отключилась. Он нес какую-то околесицу про другую планету. И после этого они нормальные? Они — сеятели… Так это секта! Ну, конечно! Нужно бежать отсюда. И как можно быстрей.

Я вскочила с постели и обнаружила, что совершенно голая. Проклятье! Где теперь моя одежда? Окон здесь не было. Я не имела понятия, где нахожусь и что мне делать. Я обмоталась простыней и стала расхаживать по палате в поисках чего-нибудь металлического и острого. Как назло все предметы, предназначения которых я не знала, ни коим образом не подходили для отмычки. Но вдруг я ощутила нечто тревожащее: по спине пробежали мурашки. Я внезапно почувствовала внимательный взгляд наблюдателя. Я всегда чуяла, когда на меня смотрят исподтишка. Даже и не разглядывая комнату, я тут же догадалась, что где-то притаилась камера. Как вести себя? Кто те, кто наблюдают за мной сейчас? Если это не сумасшедший дом, не больница и не секретная лаборатория, проводящая эксперименты над людьми, то что же?

Я уселась на кушетку и просто стала ждать. Моя нелегкая жизнь приучила меня не предаваться бурным эмоциям, все спокойно воспринимать и обдумывать, прежде чем решаться на что-то. Ситуация была не ясной. Возможно, ход, интуитивно угаданный мной в самом начале, и был единственно верным. В таком случае мне нужно пока придерживаться его. А значит, я потеряла память и искренне верю в ту чушь, что они тут мне несут. Так тому и быть…

Завтра наступило после того, как я снова проснулась. Мне принесли поесть. Еда была несколько необычной, но очень вкусной еще и потому, что у меня уже давно маковой росинки не было во рту. Кажется, это было мясо, правда на вкус незнакомое, и какие-то злаки, которые я тоже не определила. Фрукты — это точно яблоки и абрикосы, а вот напиток — черт его знает. Впрочем, мало ли на свете напитков и яств, которые я, сирота казанская, никогда не пробовала и не попробую.

Человек, приносивший мне завтрак, оставил дверь открытой. Я не сразу заметила это. Странно. Теперь меня не хотят держать взаперти? Или он просто забыл? Я было пыталась заговорить с ним, спросила, где это я нахожусь, но он удивленно посмотрел на меня и покачал головой. Я догадалась, что он не понимает моего языка.