Безвечность - Олька Злая

Моя бабушка Розалин никогда не была актрисой, её техническое образование далеко от актёрского. Я соврала киностудии десять лет назад, и мне поверили. На тот момент по паспорту я была Евой Смит. Из-за явной схожести с Евой Стюарт никто и не сомневался, что я внучка... самой себя! После смерти Стефана я поменяла удостоверение личности четыре раза, проделывая эту процедуру каждые пятнадцать лет. Зрители знали меня как Еву Стюарт, а сейчас знают как Еву Смит. Имя, данное мне мамой, я сменить не осмелилась. Теперь я Таймерли, девушка, потерявшаяся во времени. Старение моего организма замедлилось примерно в двадцать один год, и с тех пор ничего не изменилось. Ни одной морщинки не прибавилось на лице, ни одного седого волоса не появилось на голове...

Я слишком рисковала, возвращаясь в кино, но я не могла поступить иначе. Не было другого исхода, я умирала, поедая себя изнутри. Продолжительные съёмки спасли меня ненадолго, вдохновили на очередной переезд и смену фамилии. Картина, в которой я снялась, была артхаусной, и особой популярности среди зрителей не обрела, поэтому никто не вспомнил о Еве Смит. Первое время, конечно, писали в журналах, что я снялась ради денег и славы, а по стопам бабушки из-за отсутствия таланта пойти не смогла. В других журналах писали, что я снялась в память о бабушке, которая якобы умерла. Теоретически вторая версия была наполовину правдивой. Я снялась в кино в честь прошлой себя, в память о родителях, Стефане и лучших годах моей жизни. Репортёры быстро утратили интерес, когда я перестала давать интервью и переехала из столицы в Коннект, где сейчас и живу. Иногда на улице меня встречают журналисты и пишут грязные статейки о моих многочисленных операциях по омоложению, иногда пытаются разузнать факты о личной жизни, но я привыкла маскироваться, поэтому им не удаётся докопаться до истины.

Каждый раз, когда я слышу перешёптывания за спиной о том, что я дешёвая одноразовая актрисулька, мне становится смешно. Меня редко кому-то удаётся рассмешить, хотя бы потому, что я никому не позволяю этого сделать, не позволяю завязывать долгих разговоров. Может, я и совершила ошибку, когда пришла на съёмки фильма, но ничуть об этом не сожалею. Я лишний раз убедилась, что люди верят во всё, что им говорят. В ложь, посыпанную сахарной пудрой. Люди до сих пор думают, что я внучка самой себя, что я делаю омолаживающую пластику. Думают так, как навяжет им пресса. Мне это на руку. Они настолько сбиты с толку, что мне ещё легче скрываться и оставаться в тени. Со сменой старой фамилии на Таймерли всё улеглось. Никто об этом не узнал, и никто меня не вспомнит, потому что люди, которые видели фильм с моим участием, уже стали старше на десять лет. У них свои заботы: дом, дети, карьера. Я рада за них.

Я рада, что у кого-то есть возможность довольствоваться привилегиями жизни. У меня же есть только животные, которых хозяева приносят в ветеринарную клинику. Домашние питомцы никогда не уличат меня во лжи, не напишут гадкую статейку, не предадут. Не предадут меня и работники подпольного паспортного стола. Я уже имела дело с ними четыре раза. За нелегальную смену паспорта приходится отдавать кругленькую сумму, которую я коплю на протяжении нескольких лет, но это предотвращает риск, что люди узнают мой секрет. Я всегда выбирала самые распространённые фамилии, чтобы можно было легко затеряться в базе данных страны. В современном мире деньги решают все проблемы. "Паспортных махинаторов" не интересует причина, по которой мне нужно заменить паспорт и свидетельство о рождении. В документах к моему предыдущему году рождения прибавляется десять-пятнадцать лет. Иногда хочется проверить, поверят ли они в мою выдуманную историю, которую я храню на случай, если всё же понадобится её рассказать. Если бы у меня спросили, зачем мне понадобилась смена документов, я бы сказала, что молодо выгляжу и хочу, чтобы возраст в паспорте соответствовал внешности. Мне кажется, этого объяснения было бы достаточно. Многие девушки скрывают свой возраст, чтобы найти себе мужа побогаче и помоложе. А нашёлся бы смельчак, который бы закрутил роман с восьмидесяти двух летней девицей вроде меня? Хотелось бы на него взглянуть.

Я бы с радостью посмотрела в глаза человеку, узнавшему правду о моём замороженном возрасте. Что бы я увидела в них? Страх, удивление, отвращение, отчаяние. Продолжать список? Я аномалия, отклонение от нормы, я хуже киборгов, которых избегают полноценные люди. Я вообще не человек. Хотелось бы узнать, кто же тогда, но это вряд ли возможно. Я не могу заявиться на приём к врачу со словами: "Доктор, у меня тут проблема. Я не старею уже полвека. Не посоветуете лекарство?". Я даже не знаю, как сейчас выглядят больницы, потому что была там в последний раз у Стефана шестьдесят лет назад. Я ненавижу больницы, и у меня на это есть веские причины.

Я не прохожу медицинских осмотров не только потому, что врачи сразу заподозрят отклонения в моём организме, но и потому, что мечтаю о какой-нибудь инфекции, поселившейся в моём теле. Я не могу знать, болею ли чем-либо. По сравнению с началом двадцать первого века сейчас вирусов прибавилось, но и лекарств от них тоже. Люди сами создают новые и новые заболевания, а потом ищут антидот. Это похоже на жестокую игру, где нет победителей и проигравших. В конечном итоге вирус поражает всё живое на планете. Так зачем, чёрт возьми, ставить эти эксперименты? Будь моя воля, я бы взяла динамит и подорвала все лаборатории мира, чтобы остановить эту войну! Говорить об этом легко, но я не знаю, где прячутся учёные крысы, создающие человечеству проблемы. Я представляю, что когда-нибудь узнаю эту тайну, утешаю себя, что не зря мне дана долгая жизнь. Может, в этом и есть моё предназначение? Может, я существую, чтобы лечить не только животных, но и людей? Каждый день я виню себя в слабости и нежелании сдаться властям. Вдруг моя ДНК помогла бы смертельно-больным людям справиться с болезнью? Я не знаю наверняка, а должна была бы.

Я многого о себе не знаю. Не помню, если быть точной. Я веду дневник, но последние несколько десятков лет мне нечего в него записывать. Я пишу о людях, с которыми знакомлюсь или встречаюсь взглядом по пути на работу, о животных, которых вылечила, о городах, в которых жила. Пишу обо всём, что не касается меня лично. Изредка я перечитываю свои записи, хранящиеся в нескольких толстых блокнотах, которые я называю дневниками. Коробку с ними и с фотографиями я перевожу из одной квартиры в другую. Это моё единственное сокровище, которое связывает меня с прошлой жизнью, не считая бархатной бабочки Стефана, оставшейся целой после аварии. Эта коробка бесценна, никто и никогда не видел её.

Я часто перечитываю записи, помеченные восклицательным знаком или цветным стикером. Именно эти записи имели для меня значение в тот момент, когда я оставляла их в дневнике. Их накопилось мало. Очень мало. Историю смерти Стефана и родителей я перечитываю каждый год, иногда переписываю из-за недолговечности бумаги. Я могла бы завести электронный дневник, но я включаю свой ноутбук только для того, чтобы послушать музыку или посмотреть фильм. Электроника уже настолько совершенна, что я не знаю, как ею пользоваться. Сейчас популярны портскрины. Это мобильные телефоны с индивидуальным дизайном, выполняющие бесконечное количество функций, начиная от отправки сообщений и заканчивая управлением дома. Скачать программу на любой вкус можно в интернете. Людям нравится свобода действий, хоть и виртуальных. Я родилась в конце двадцатого столетия, а значит, морально устарела и не гожусь для подобных развлечений. Покупать дорогостоящий портскрин только ради того, чтобы вносить в него свои "бумажные" записи, было бы глупо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});