Небесный лыжник - Нина Савушкина

Молитва

Господи, пошли мне жизнь вторуюили первой новый вариант.Я свое нутро отполирую,словно лакированный сервант.

Я из жизни исключу ошибки,всяческих соблазнов избегу,чтобы мыслей золотые рыбки,вспыхивая, плавали в мозгу.

Вместо неопрятного овалак подбородку стёкшего лицавыточи мне то, что чароваловсех бы – от начала до конца

этой новой, непохожей жизни.голос дай – чтоб нежен и певуч,плоть мою расхристанную втиснив оболочку хрупкую, как луч.

Помоги мне избежать уценки,прикоснуться к таинствам позволь,а из сердца, словно гвоздь из стенки,выдерни заржавленную боль…

Но учти, Господь, что я такая —обновленный облик заселив,как червяк, инстинктам потакая,словно белый прогрызу налив,

сызнова в душе своей загажуяблочную сладкую дыру,из-под век на мир просыплю сажу,перестану жить, но не умру.

Из родимых пятен, червоточин,из зрачков, в которых свет потух,выползет – ленив и скособочен —застарелый, неизжитый дух.

Буду я весьма живой персонойлезть в глаза, вторгаться в диалог,и тебя в молитве полусоннойумолять о третьей жизни, Бог.

Часть 2. Осенний сад

Небесный лыжник

1

Наш самолет вознёсся наконец.Иллюминатор, словно леденец,расплавился в малиновых лучах,аэродром качнулся и зачахи закружился сорванным листомвнизу в потоке воздуха густом.И мы, с изнанки облака прошив,глядим, как ослепительно фальшивзнакомый мир с обратной стороны.В небесной кухне стряпаются сныиз сумрачного теста облаков.Они преобразуются легков любой предпочитаемый фантом.Их будто выдувает пухлым ртоммладенец, запеленатый внутризари и мглы. Сверкают пузырии тают в соответствии с игрой.И облака меняют свой покрой.И лепит за стеклом летучий дымто бабочку, то льва с лицом седым,то памятник неведомо кому,чьи стопы запечатаны во тьму.Но почему, фантазию дразня,по небесам проложена лыжня?Не лайнер, пролетающий внизу,похожий на железную слезуна атмосфере делает надрез,а человек, что некогда исчезиз жизни, с нею больше не знаком,за горизонт шагает с рюкзаком.И снег под ним непрочен и красив…Вдруг, воздух лыжной палкою пронзив,он вздрогнет, словно подмигнув спиной…Что он узрел за рваной пеленой?

2

…Что хочет разглядеть он в мутном илевнезапно приоткрывшейся реки?Внизу под ним снуют автомобили —в чешуйках металлических мальки.

Деревья там, как водоросли, вьются,как ракушки сверкают скаты крыш.Там водоемов треснувшие блюдца,фабричных труб заржавленный камыш.

Для тех, кто в нижних плещется озёрахи загорает меж прибрежных трав,исчезнувшее имя – только шорох.Порой, случайно голову задрав,

они заметят в облаках рисунок —бесформенная куртка, капюшон.Небесный лыжник понаделал луноки сверху наблюдает, отрешён.

Он понимает – мир многоэтажен.Осталось ждать на третьем этаже,когда навстречу вынырнут из скважинТе, кто внизу о нём забыл уже.

Реанимация природы

Природу, выходящую из комы,тревожат проявления весны.Просторны небеса, но незнакомы.Сосуды рек становятся тесны,взрываясь под напором новой крови.И морщат травы пепельные брови.

Где снежный холм отсвечивал плешинойв родимых пятнах бурого песка,горошек закудрявился мышиный.Так жизнь, как смерть, ползёт исподтишка.Так пруд, как глаз искусственный и карий,блестит во мшистом вытертом футляре.

И вот из непонятного раствораводы и почвы, воздуха и тьмыопять реанимируется флорадля нас непостижимая. Ведь мыуверены, что раз перегорим иуже ни в ком не будем повторимы.

А посему не ждём, чтоб нам вернуливсех тех, кого, однажды потеряв,не обретём ни в марте, ни в июле,пусть мир без них – непрочен и дыряв —трещит, как марля. В старом перегноесуществованье вызреет иное.

Наводнение

Недавно город был продуттаким нездешним ураганом,что где-то в недрах наших телкровь опрокинулась, застыв,как будто рухнувший редутвдруг обнажил лицо врага нам,враг приближался и свистелнепредсказуемый мотив.

Нёс ветер музыку, дробяеё по каменным изгибам.Мазуркою сменялся марш,вой волка – блеяньем козла.И переросшая себявода в каналах встала дыбоми, как из мясорубки фарш,через решётки поползла.

Река стремилась расколотьсвои гранитные границыи, запрокинувшись как мост,на нас обрушиться с небес.Её раздавшаяся плотьмечтала с небом породниться —так, чтоб песок колючих звёздв ней растворился и исчез.

А нам казалось, что с Луныза нитку дёргает приливыхозяин ветра и судьбы —неуловимый кукловод.Он нам глагол «обречены»переменил на слово «живы»,переиграл, как будто бымы недостойны этих вод.

Река ушла, прополоскавпустые коридоры улиц,лишь кое-где на мостовойцветут ажурные плевки.И город, словно батискаф,всплывает медленно, сутулясь,сверяя пульс неверный свойс сердцебиением реки.

Снежный король

Когда замрёт на дне Летейского проспектагремучая волна,на каменный балкон выходит бледный Нектопод нимбом цвета льна.

Он издали похож на Кая-аутиста —ему не надо Герд.Он небожитель, но лицо его землисто.Лицо его – конверт.

Оно почти мертво, поскольку рот запаянзастывшим сургучом.Он – ледяных словес единственный хозяин —на вечность обречён.

Мы ждём, когда слетят фонемные фантомыиз уст его – на наст.Из снежной шелухи, что подберём потом мы,фанатик воссоздаст

снежинок чертежи, конструкции фигурок,глаголы изо льда,пока не упадёт, как брошенный окурок,Полярная звезда.

И местный неофит, стремясь к светилу ближе,решит: «Постиг, достал».Но в потном кулачке растает мутной жижейблистательный кристалл.

Март

Март. Авитаминоз.Снег, растоптанный в прах.Перхоть пыльных мимоз.Вспышки солнца и слёзв непривычных глазах.

Как фарфор костяной,беззащитны виски.Каждый звук за стенойвызывает веснойдребезжанье тоски.

В этом гуле – разрывкристаллических льдов,запредельный мотив —если ты ещё жив,то к нему не готов.

Значит, смог доползтидо весны сквозь январь,чтоб глядеть, как блеститв складках кариатидпрошлогодняя гарь.

А судьба, что предрёкдля себя наперёд, —лишь прозрачный намёк —пустоты пузырёк,запечатанный в лёд.

* * *

Невоплотившееся лето,засыпанное снегом в мае, —так композицию балетавнезапно режиссёр ломает.Зачем встречаются стихиии происходит сдвиг в сезонах?Ветра холодные, сухиешуруют в листьях потрясённых.Иные слышатся мотивы,где флейта тянется к гобою.Вы так же, как природа, лживы,вам надоело быть собою.Вы бредите, изнемогаяв пелёнках выцветших иллюзий,что где-то есть душа другая,она затопит, словно в шлюзе,пустоты жизни и сквозь холодвас напоит, как вы хотели,чтоб таял разум, перемолот,как льдинка в огненном коктейле.Две темноты, желая слиться,плывут, как шёпот, к изголовью.Неузнаваемые лицаобезображены любовью.

И луч Луны глядит, пришпиливвас рядышком в один гербарий,как будто бабочку, чьих крыльевразмах возможен только в паре.Так проще долететь до раяи не заметить при полётетот миг, когда душа втораязатянет вашу и проглотит.Вы сморщитесь и ускользнёте,в чужой судьбе себя сжимая,как пузырьки воды в болоте,как снег посередине мая.

Ондатры

На чужой стороневспомни сказку про Город лжецов.Купол храма здесь непозолочен, а серо-свинцов.

Всякий встречный соврёт.Извергает не правду, а прахискорёженный рот,словно кратер в заросших горах.

А когда побредёшьнаугад к перекрёстку границ,будет путь твой похожна прощальную вспышку, на блиц.

Там река – это шрам,что незримым клинком нанесли,распоров пополамзаскорузлую кожу земли…

Под мостом, в глубиненаблюдая миграцию крыс,не трясись, – это неАпокалипсис, просто – эскиз.

Мириады хвостовПо теченью к запруде скользят.На восход, на востокиль на запад плывут – на закат?

Куст навис, бородат,растрепав паутинки ветлы,над потоком ондатрв шерстяном шелестении мглы.

Тектонический гудвозникает, напасти суля.Вот и крысы бегутпрочь из города – не с корабля…

И пронзает насквозьто ли грусть, то ли боли фантом,как ондатровый хвост,исчезающий там – под мостом.

* * *

На закате в окрестных лесах не гуляй,не ныряй в неположенном месте.Здесь река воровата, – сорвёт невзначайи утянет серебряный крестик.

Померещится вдруг, что погибель сладкав ржаво-илистой ванне-нирване,над которой безмолвно парят облака —невесомые, словно дыханье.

Ты вослед за лучом, по теченью, ничейпоплывёшь, уносимый стремниной,к берегам, где в сиянии сосен-свечейхолм пылает, как торт именинный.

Здесь разлит стеариновый свет сентября,словно рислинг в незримых бокалах,и ползёт вдоль просёлка сквозняк, теребязанавески в домах обветшалых.

Здесь внезапно поймёшь, робко переступив,переплыв заповедные грани:жизнь и смерть – это просто прилив и отливв нескончаемом чередованье.

Смерть зимы