Темнее дня - Чарлз Шеффилд

— Как же мне это сделать?

— Твоя проблема. Используй аналогии, используй рисунки, используй метафоры. Если попробуешь песни и пляски — я не против. Но мы по-настоящему в этом нуждаемся — иначе вся твоя работа будет проигнорирована точно так же, как если бы она пришла в нашу организацию извне.

Чувствуя себя полным идиотом, Алекс пристально на нее воззрился. Кейт была права, причем права так очевидно, что ему самому давно следовало до этого додуматься.

— Сделаю, что смогу. Но как я узнаю, что получил то, что тебе требуется?

— Мы используем наполеоновский принцип. — Видя недоуменное выражение на лице Алекса, Кейт продолжила: — Ты проинформируешь Маканелли, из группы Педерсена. Знаешь его?

— Нет. Но я о нем слышал.

— И что же ты о нем слышал?

— Что никому не нравится с ним работать. Что он самодовольный тупица, которому до полного дебила недалеко.

— Я о нем то же самое слышала. Просто идеальная кандидатура. Понимаешь, Наполеон имел при себе особого офицера, самого-самого тупого, чтобы тот прочитывал все входящие донесения. Если донесение не было достаточно ясным даже для этого кретина, дальше оно не шло. Лоринг Маканелли будет у нас таким офицером. Когда у тебя получится такое объяснение того, что ты делаешь, которое он сможет понять и изложить мне, на этом мы остановимся. А в чем дело? Что-то ты совсем помрачнел.

— Кейт, я хочу работать над теорией, хочу совершенствовать аналитические модели. То, чем мы занимаемся, представляется мне предельно важным. Но я терпеть не могу такого рода дела, когда наша работа упрощается до той точки, где она скорее сбивает с толку, чем дает информацию, после чего скармливается полудуркам.

— А знаешь, как говорят: Бог, должно быть, особенно любит полудурков, раз он так много их понаделал. Ну как, возьмешься?

— Я уже сказал — сделаю, что смогу.

— Когда у тебя дойдет примерно до половины, я стану твоим первым полудурком. — Кейт откинулась на спинку кресла. — Итак, это улаживает заботы номер один и номер два. Не уверена, есть ли у меня право спрашивать тебя насчет третьей заботы.

— Но ты уже собралась. — Когда Кейт Лонакер назначили его начальницей, Алекса это сперва несколько расстроило. Кейт была на два года его младше, и еще до конца их первого краткого совещания он понял, что с техническими талантами у нее слабовато. Теперь же он мало-помалу осознавал, что она имела взамен. У Кейт было куда больше выдержки, чем у него, плюс неизъяснимое очарование, которое сглаживало любые ее острые высказывания.

И был еще один талант. Как ей это удавалось — заставлять тебя чувствовать, будто ты ей до смерти нравишься, ни единого слова об этом не говоря? Теперь Кейт просто сидела и улыбалась Алексу так, словно он был самой интересной персоной в Солнечной системе. И она могла это с кем угодно проделать.

— Короче, если собралась спрашивать, спрашивай.

— Ладно, спрошу. — Кейт взглянула на часы. — Но я уже проголодалась. Можем мы одновременно есть и разговаривать?

— Можем. — «Она, часом, не увиливает?» — спросил себя Алекс. — Так что у тебя за третья забота?

— Я наблюдала за твоим лицом, когда твоя матушка сказала, что ты не должен забывать еще об одном деле, и что она распорядится, как только ты будешь готов. — Сочувственный взор голубых глаз Кейт опять сосредоточился на лице Алекса. — Как я уже сказала, это вообще-то не мое дело. Но мне бы не хотелось думать, что люди, которые мне нравится, должны когда-либо выглядеть так, как в тот момент выглядел ты. Что это за «другое дело», и почему ты сказал, что постоянно о нем думаешь?

2.

ТРОЯНСКАЯ ТОЧКА Л-4, ГОД 2097, ДЕНЬ НЕВОДА МИНУС ОДИН

Алекс Лигон и Кейт Лонакер проводили свое совещание на одном из «низкооплачиваемых» уровней ганимедских недр, где расположено большинство государственных учреждений.

Проведите линию, которая соединит Алекса и Кейт с Солнцем. Это будет прямая линия, очень длинная, а также линия переменной длины, поскольку Кейт и Алекс крутятся вместе с Ганимедом, Ганимед вертится вокруг Юпитера, а сам Юпитер обращается вокруг Солнца. Однако для двух важных точек все это не имеет значения. Итак, расстояние от Алекса и Кейт до Солнца составляет семьсот семьдесят миллионов километров плюс-минус тридцать миллионов. Используя эту линию Солнце-Юпитер как основание, нарисуйте два равносторонних треугольника в той же плоскости, что и орбита Юпитера. Вершина одного из этих треугольников, следующая за Юпитером по его орбите, известна как юпитерианская точка Л-4. Вершина, идущая впереди Юпитера, является юпитерианской точкой Л-5.

Оба этих местоположения гравитационно стабильны. Объект, помещенный в одну из этих точек, может там оставаться, кружа по орбите вместе с Юпитером. Природа давным-давно это обнаружила и поместила там группу, известную как «троянские астероиды». Математик Лагранж еще в восемнадцатом столетии доказал существование подобных стабильных точек. Гораздо позже люди нашли способ туда добраться.

А Милли Ву прибыла на юпитерианскую станцию Л-4 совсем уж недавно. Она отправилась туда на корабле, делающем экономичные 0,2 земного «жэ» и провела в полете две недели — время достаточно долгое, чтобы испытать все возможные тревоги по поводу адекватности своих талантов, и в то же время недостаточно долгое, чтобы узнать все, что, по мнению самой Милли, ей требовалось знать о проекте «Аргус». Теперь, через шесть суток после прибытия, Милли сидела на своем первом отчетном собрании и прикидывала, когда же наконец ее желудок приспособится к окружающей среде с микрогравитацией.

Хорошие новости заключались в том, что от нее пока что никаких действий и не ожидали.

— Просто сиди подальше и держись потише, — посоветовала Милли ее наставница Ханна Краусс. — Разумеется, ответь на прямой вопрос, если Людоед к тебе с таковым обратится. Но я сомневаюсь, что он обратится. ДБ склонен больше говорить, чем слушать.

«Людоед». Лет двадцати четырех, Ханна была всего года на два старше Милли. Живая и привлекательная, она обладала дикой копной темных кудряшек, стройной фигуркой и необычайно подвижным лицом, которое могло за предельно короткий срок принять уйму разных выражений. Когда Ханна сказала «Людоед», вся ее наружность вдруг странным образом стала изображать угрозу и злонамеренность. Милли еще на Ганимеде наслушалась о Джеке Бестоне всяких гадостей. Но неужели он и впрямь мог быть таким Людоедом, каким его малевали?

Милли посмотрела внимательно и решила, что очень даже мог. В данный момент ДБ, Джек Бестон, стоял прямо перед группой. Высокий, рыжеволосый и тощий как жердь. Впрочем, не столь уж скверная внешность. Милли всегда нравились тощие парни. Но выражение его лица разом аннулировало всякую возможную привлекательность. Людоед злобно сверкал глазами на всех и вся еще раньше, чем кто-то успевал хоть слово сказать. Это заставило Милли задуматься о том, какого черта она пробивалась через все эти ужасающие тесты по криптоанализу и распознаванию образов, пройти которые требовалось, чтобы сюда попасть. Неужели она так страстно желала стать частью проекта «Аргус»?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});