Четвертый тост - Александр Бушков

– Не твое дело. – Скляр проворно сунул орден во внутренний карман куртки. – Забыли. Понятно?

– У меня к тебе ма-ахонькая просьбочка, – сказал Костя вовсе уж недружелюбно. – Ты ко мне больше с просьбами не лезь. Усек, усатый? Тебе делаешь одолжение, как человеку, а ты потом цедишь через губу, словно лишнюю шестерку нашел. Да у меня в Питере такие, как ты, за моими блядями «тампаксы» выметают…

Он добросовестно выполнял инструкции Каюма: поссориться со Скляром по любому удобному поводу, зацепиться за все, что только возможно, вынести конфликт на люди (имелся в виду, конечно, здешний сплоченный коллектив). Увы, повода никак не подворачивалось – зато теперь какой роскошный появился…

– Что-о?

Ты глазами-то не сверкай, не сверкай, – сказал Костя, всем своим тоном выражая презрение к собеседнику. Благо по легенде он, ясное дело, представления не имел, кто такой Скляр и сколько на нем жмуриков. – У меня в Питере, говорю, такие, как ты, сосали да причмокивали…

Краем глаза он зорко следил за верхними конечностями Скляра и легко перехватил правую, едва она рванулась к физиономии. Чуть вывернув кисть приемчиком, которого Скляр определенно не знал, с тем же хамским напором прошипел:

– Костями не махай, чмо, а то поломаю, как сухую макаронину. Сидишь тут, чухонкам попки гладишь, пока путевые ребята для тебя рискуют…

Он видел, что Скляра проняло всерьез. Как многие, прошедшие и Крым, и Рым, Скляр никак не мог похвастать крепкими нервами и заводился с полоборота. Костя с удовольствием наблюдал, как «пан сотник» на глазах бледнеет от ярости.

– Это ты-то рискуешь? – сквозь зубы, все же пытаясь держать себя в руках, шепотом сказал Скляр. – Чем рискуешь, бандюга? Триппер поймать? Попался б ты мне в Абхазии, собственные яйца сжевал бы без соли и перца…

– Ну, я б тебя в Питере тоже не чаем с какавой поил бы… Ты мне зубы не заговаривай своей Абхазией, скажи лучше, как вышло, что аккурат после твоего порученьица меня заграбастала здешняя Чека, и откуда они обо мне столько знали? У нас тут все схвачено. Пока работали сами, не было ни хлопот, ни печалей, а как только с тобой связались…

Он давно уже взял на полтона ниже, чтобы не перегнуть палку и не доводить до драки в общественном месте, – к ним и так уже опасливо приглядывались чистенькие, чинные прохожие, а на углу к тому же маячил полицай.

– Тебя же отпустили?

– Ну, отпустили. А откуда они обо мне столько знают?

– Уймись, дурак, – сказал Скляр, чьи мысли, похоже, двигались в том же направлении. Он тоже покосился на прохожих и полицая. – Мне, наоборот, нужно было, чтобы ты принес эту штуку, – он легонько похлопал себя по карману, – без всяких инцидентов…

– Темнишь ты что-то, хохляндия, – сказал Костя с таким видом, словно уже остыл и помаленьку отрабатывал назад. – Тоже мне, важное дело – орденок. В Питере и не такими на каждом углу торгуют…

– А за «хохляндию»…

– А за «бандюгу»? Ты что, дядя, прокурор? Ты ко мне статью прикладывал? Или доказательства имеешь?

– Ладно, замяли, – отмахнулся Скляр.

– Замяли-то замяли, но с Джинном я своими соображениями нынче и поделюсь.

– Это какими, интересно?

– Да всякими, – сказал Костя многозначительно.

– Полная твоя воля, не смею препятствовать.

«Порядок, – подумал Костя. – Как писали в старинных романах, граф и маркиз расстались врагами, пылая благородным гневом…»

Скляр хотел еще что-то сказать, но в кармане у него залился пронзительными трелями мобильник, и он, досадливо отмахнувшись, отвернулся, отошел подальше, на ходу прикладывая телефон к уху.

Костя проводил его острым, быстрым взглядом. «Пан» Скляр вряд ли подозревал, что не так уж и далеко, по ту сторону границы, работала хитрая аппаратура, державшая под круглосуточным надзором в числе других и этот самый мобильничек. Электромагнитные поля не признают границ и суверенитетов, не делая исключения и для этой малость шизанувшейся на своем суверенитете и национальном самосознании кукольной республики. Километрах в пятидесяти отсюда уже писали разговор, а может, и вычислили к этому времени Склярова собеседника, звони он хоть из Антарктиды. За здешнюю компанию взялись всерьез, а это сулило компании массу сюрпризов…

Насвистывая, он вернулся к машинам, мимоходом подмигнул очаровательной белокурой активистке, запрыгнул в «ровер». Каюм рванул с места в хорошем стиле боевика – с визгом покрышек. Полицай в белых ремнях бдительно погрозил ему пальчиком.

– Везет операм, – сказал Костя. – Машинку ему подобрали нехилую, золотишком увешали. А мы, грешные, как пешком улицы полировали, так и полируем…

– Положение обязывает, – щурясь, сказал Каюм. – Я мало того, что авторитет, еще и лицо, так сказать, идейно приближенное. Молодой, растущий кадр, ваххабит казанский. А вы двое – бандюки, через границу оружие прете, пехота…

– Вот я и говорю…

На очень короткое время, в несущейся машине, эти трое могли быть самими собой – оперативником ФСБ, коего долго и старательно вводили в окружение Джинна, и его охраной, его прикрытием из широко известного в узких кругах отряда «Вымпел». Надо отметить, что бывают ситуации и потруднее: когда спецназовцы не знают, кого именно они прикрывают, – под наблюдение взяты несколько объектов, и точка, можно гадать до скончания века, кого именно нужно беречь, а с кем, поступи вдруг приказ, сделать все наоборот. Иногда вплоть до конкретного распоряжения начальства так и не угадаешь, кто есть кто. Здесь, слава богу, без всяких недомолвок – трое в одном флаконе, что твои мушкетеры…

– Как там было?

– Интересные дела, – сказал Костя. – Этот полковничек – если он и вправду полковничек, а не, скажем, унтер…

– Вправду.

Ну? Так вот, он мне старательно выложил мою же собственную легенду. Краткая биография братка Утюга. К сотрудничеству склонял, к противоестественным сношениям типа стукачества. Они, мол, хозяева гостеприимные, борьбе чеченского народа за полную незалежность вполне сочувствуют, но для порядка желали бы знать, чем борцы дышат и что у них за закрытыми дверями происходит…

– Вообще-то вполне естественное побуждение любой спецуры.

– А кто спорит? – пожал плечами Костя. – Но откуда он так быстро вытащил мою «подлинную харю», то бишь Утюга? Есть у них агентурка на Руси, кто ж спорит, но не смогли бы так быстро прокачать данные, влезть в систему… И потом. Какое тут запугивание, какая перевербовка? Если он профессионал – а на то смахивает, – должен же был понимать, что крутой мэн из криминала не потечет в момент, едва ему расскажут, кто он такой есть и какую кличку носит. А он…

– Слушай, Костик из будущего, – сказал Каюм. – Вот тебе очень простая инструкция. Отныне и впредь не забивай себе голову этим инцидентом. Абсолютно не забивай. Понятно?

– Понятно, – сказал Костя дисциплинированно.

Разумеется, ни черта тут не понятно. Кроме одного: судя по реакции Каюма и этой самой «очень простой инструкции», носившей силу приказа, насильственное приглашение в гости было то ли заранее предсказано, то ли вообще спланировано в рамках операции. Давно служим, привыкли видеть за недомолвками и странностями игру…

– Но Джинну-то жаловаться? – спросил он серьезно.

– Обязательно, – сказал Каюм, ни секунды не раздумывая. – Рвани рубаху на пузе, бездоказательно и эмоционально напади на Скляра. В том ключе, что не было у нас здесь допрежь проколов, пока со Скляром не спутались… И вот что запомни накрепко. Сейчас это Джинну не выкладывай, но непременно прибереги на потом: пока они тебя выдерживали в камере, не только все вещички из карманов вытряхнули, но и куртку зачем-то отобрали, вернули только перед уходом. Понял?

– В точности.

– А что там за поручение, кстати?

– А это тоже интересно, – сказал Костя. – К ювелиру я носил некую штучку в пакетике, похожую на ощупь на шейные «Заслуги» с мечами, как оно впоследствии и оказалось. Вот только номер на этих «Заслугах» в точности такой, как у Степы Шагина. Сорок второй.

– Не ошибся?

– Ни фига подобного. Я Степин номер наизусть помню. Не так уж и много шейных «Заслуг» у нашей теплой компании.

– Это интересно, – задумчиво проронил Каюм. – Весьма. Что ювелир мог делать с регалией?

– Если подумать, то ничего другого, кроме как перебить номер. То-то он передо мной тряс оборотной стороной, где как раз номерок и помещается…

– От нас утечки быть не может, – подал сзади голос Сергей.

– Кто спорит? – пожал плечами Каюм. – Вы у нас ребята железные, за все двадцать лет не было ни утечек, ни гнили. Вот только загвоздочка в том, что любой наградной документ проходит через полсотни посторонних рук. Впрочем, это еще не факт, что именно шагинский номерок они и имели в виду, тут может оказаться чистое совпадение. Хотя я и не люблю таких поганых совпадений… Ладно. Сейчас едем в кабак, Джинн встречает какого-то деятеля из свободной прессы, гусь западный, импортный. Костя, там ты перед Джинном немного и потанцуешь, только не перегибай палку. А вечерком, друзья мои, наконец-то разрешено устроить «библиотечный день».