Рейтинговые книги
Читем онлайн Узник Неба - Карлос Сафон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 49

Луисито вытянул шею и постарался поймать взгляд Освальдо, сидевшего на противоположной стороне улицы. Я заметил, как тот кивнул, и Луисито расслабился.

— Сеньор принес письмо и хотел, чтобы его переписали набело, хорошим почерком, поскольку с его руками…

— И в том письме говорилось…

— Я почти не помню содержание, ведь мы каждый день составляем множество писем…

— Напрягитесь, Луисито. Ради наследия Сервантеса.

— Рискуя перепутать его письмо с заказом другого клиента, осмелюсь все же предположить, что речь шла о крупной сумме денег. Увечный сеньор намеревался получить или вернуть состояние или что-то в этом духе. И еще упоминался какой-то ключ.

— Ключ?

— Верно. Но не уточнялось, какой именно ключ — гаечный, скрипичный или от дверного замка.

Луисито улыбнулся, довольный, что подвернулся повод блеснуть остроумием, да и просто поболтать.

— Больше ничего не помните?

Луисито облизнул губы и впал в задумчивость.

— Он сказал, что, по его мнению, город сильно изменился.

— Изменился в каком смысле?

— Не знаю. Изменился. На улицах больше нет трупов.

— Трупы на улицах? Он так и сказал?

— Если память меня не подводит…

7

Я поблагодарил Луисито за информацию и прибавил шаг, втайне надеясь, что мне повезет добраться до букинистической лавки раньше, чем отец вернется из похода и обнаружит мое отсутствие. Табличка «Закрыто» все еще висела на двери. Я открыл магазин, снял табличку и чинно встал за прилавок, нисколько не сомневаясь, что ни один покупатель даже не приближался к витрине нашей лавочки за те сорок пять минут, что я бегал по городу.

Работы у меня не оказалось, и от праздности я принялся раздумывать, как теперь поступить с романом «Граф Монте-Кристо» и каким образом завести о нем речь с Фермином, когда тот явится в лавку. Мне не хотелось волновать его понапрасну, если дело того не заслуживало, но визит незнакомца и мои бесплодные попытки выяснить, что он замышлял, не давали мне покоя. В иной ситуации я выложил бы другу правду как на духу, без всяких уверток. Однако в данном случае интуиция подсказывала, что следует действовать чрезвычайно деликатно. В последнее время Фермин заметно приуныл, неизменно пребывая в скверном расположении духа. Я же, в свою очередь, изо всех сил пытался поднять ему настроение неуклюжими шутками, хотя мне ни разу не удалось развеселить его.

— Фермин, не оставляйте столько пыли на книгах, иначе скоро начнут говорить, что вместо «розовой» беллетристики я предлагаю «черную», — говорил ему я, намекая на романы в жанре «нуар». Так стали называть детективную литературу о преступлении и наказании, которая в некачественных переводах просачивалась к нам по капле из-за границы.

У Фермина мои жалкие потуги сострить не вызывали даже сострадательной улыбки, и в ответ он не упускал случая произнести очередную апологию скорби и мерзости бытия.

— В будущем все романы окрасятся в черный цвет. Поскольку от второй половины нынешнего кровожадного века так и несет ложью и преступлением, если использовать это слово в качестве эвфемизма. И дух фальши, несомненно, станет главным лейтмотивом конца столетия, — заявлял он.

«Ну, начинается, — думал обычно я. — Апокалипсис в пророчестве Св. Фермина Ромеро де Торреса».

— Напрасно вы так, Фермин. Вам следует чаще бывать на солнце. Вы увидите мир другими глазами, так как витамин D укрепляет веру в будущее.

— Так и выходит, что какая-нибудь тоскливая книжонка стихов одного из выкормышей Франко подается как шедевр мировой литературы, хотя ее не сбудут с рук ни в одном книжном магазине дальше Мостолеса,[9] — продолжал он.

В минуты, когда Фермин предавался пессимизму, лучше было не давать ему новой пищи для размышлений.

— А знаете, Даниель, порой мне кажется, что Дарвин ошибся. На самом деле человек произошел от свиньи, так как в восьми из десяти гоминидов[10] сидит свиная колбаса, дожидаясь своего звездного часа, — философствовал он.

— Фермин, мне нравится больше, когда вы проповедуете гуманизм и склонны во всем искать положительную сторону. Как тогда, помните, когда вы сказали, что у человека в глубине души нет зла, им просто владеет страх.

— Наверное, я был не в себе. Ужасная глупость.

Весельчак Фермин, о котором я вспоминал с удовольствием, внезапно исчез, а его место занял человек, истерзанный бедами и заботами, которыми он не желал ни с кем делиться. Порой, когда Фермин думал, что его никто не видит, он буквально съеживался на глазах, словно его душу и сердце точила неизбывная тоска. Фермин исхудал так, что от него остались только кожа да кости, и его болезненный вид начал внушать серьезные опасения. Я пытался потолковать с ним, но он категорически отрицал, что тому есть какая-то причина, и вываливал целый ворох немыслимых объяснений.

— Не о чем и говорить, Даниель. Просто все дело в том, что всякий раз, когда «Барса» продувает в чемпионате страны, у меня падает давление. Кусочек ламанчского сыра,[11] и я снова здоров как бык.

— Точно? Вы ведь в жизни не ходили на футбол.

— Это вам так кажется. Мы с Кубалой[12] практически выросли вместе.

— Но я же вижу, что вы превратились в мощи. Вы либо больны, либо совершенно о себе не заботитесь.

В ответ он продемонстрировал мне бицепсы величиной с крупный булыжник и широко улыбнулся, как будто торговал вразнос зубным порошком.

— Вы только пощупайте. Закаленная сталь, тверже меча Сида.[13]

Отец связывал неважный вид Фермина с его переживаниями из-за свадьбы и всего того, что это событие влечет за собой, включая братание с клиром и поиски ресторана или закусочной, чтобы устроить банкет. Однако я подозревал, что причина его уныния и скверного самочувствия имеет более глубокие корни. Поэтому теперь меня одолевали сомнения, как поступить: рассказать ли Фермину сразу об утреннем происшествии и передать подарок незнакомца или дождаться более благоприятного момента? Как раз когда я размышлял на эту тему, Фермин появился в дверях со столь постной миной, с какой не стыдно было бы поприсутствовать и на панихиде. Заметив меня, он выдавил улыбку и вскинул руку, словно салютуя мне шпагой.

— Рад вас видеть, Фермин. Я думал, вы уже не придете.

— Я шел мимо лавочки часовщика, и дон Федерико позабавил меня нелепой сплетней. Будто бы сеньор Семпере был замечен сегодня утром на улице Пуэртаферриса, вид он имел интригующий, а его курс и конечный пункт остались неизвестны. Дон Федерико и эта дура Мерседитас интересовались у меня, не завел ли сеньор Семпере подружку, что теперь стало модно среди здешних торговцев, и не из шансонеток ли девица, так как в интрижке с певичкой находят особый шик.

— А вы? Что вы ответили?

— Я ответил, что ваш достопочтенный отец, будучи примерным вдовцом, возвратился в состояние первородной невинности. Сей факт, бесспорно, представляет огромный интерес для научного сообщества, а ваш батюшка заслуживает того, чтобы в архиепископстве начали собирать документы для его ускоренной канонизации. Личную жизнь сеньора Семпере не обсуждаю ни с родными, ни с чужими, потому как она никого не касается, кроме него самого. А тем, кто попытается подъехать ко мне с базарными разговорами, я надаю оплеух — и дело с концом.

— Вы человек старой закалки, Фермин.

— Ваш отец — вот кто человек старой закалки, Даниель. Правда, между нами, если быть откровенным, ему не повредило бы гульнуть разочек-другой. Торговля у нас идет ни шатко ни валко. Так, спрашивается, зачем ему целыми днями сидеть в четырех стенах в подсобке в обнимку с египетской «Книгой мертвых»?

— Это бухгалтерская книга, — поправил я.

— Не важно. Если честно, я уже давно считаю, что нам стоит завалиться в «Эль Молино» и покутить на всю катушку. И хотя в таких вещах наш бравый шеф холоднее мороженой рыбы и пресен, как капустная паэлья, полагаю, встряска с дерзкой горячей девицей проймет его до печенок.

— Кто бы говорил? И смех и грех! Если уж говорить начистоту, то меня беспокоите именно вы, — возмутился я. — Последнее время вы стали похожи на дохлую муху в паутине.

— А вы ведь прибегли к очень точному сравнению, Даниель. Хоть у мухи и не имеется болтливой милашки вопреки фривольным правилам бестолкового общества, жить в котором нам выпал жребий, но ваш покорный слуга, как и несчастное членистоногое, наделен беспримерным инстинктом выживания, неуемной прожорливостью и львиным любострастием, которого не убудет даже в условиях высочайшей радиации.

— С вами спорить невозможно, Фермин.

— Друг мой, что касается меня, я настроен на диалектический лад и готов задать перцу при малейшем подозрении на неискренность или на желание обвести меня вокруг пальца, но ваш отец — цветок хрупкий и нежный, и полагаю, что настало время взять дело в свои руки, пока он окончательно не превратился в ископаемое.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 49
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Узник Неба - Карлос Сафон бесплатно.

Оставить комментарий