Судьбе вопреки. Часть первая. «Неудобная мишень…» - Юрий Москаленко

Мы шли штурмовать Грозный…

Отступление

На момент моего отъезда в Кизляр обстановка была следующая:

Когда я ехал в бригаду в октябре 1993 г., я в округе выпросил себе назначение на должность начальника узла связи (капитан). Там еще была должность командира роты связи (капитан). Я рассказал своему другу Сан Санычу, с которым вместе учились в училище, вместе были в Германии в одном городке. Он тоже ехал в бригаду и по идее, должен был пойти на роту связи. Но пока я ехал поездом, он прилетел самолетом, и заявив, что в Германии был начальником стационарного узла, занял эту должность. Мне ничего не оставалось, как согласиться на роту. Это проклятая должность мне еще долго икалась, даже когда с нее ушел.

Итак, краткая справка по штату отдельной роты связи. По штату 6 офицеров: командир, замполит, 4 командира взвода. В наличии – один, командир роты. По штату 11 прапорщиков: старшина, техник, командир взвода обеспечения и начальники аппаратных. В наличии – техник (Лось), старшина (Юсуп) и командир взвода обеспечения (Шариф).

Понедельник – командирский день. Командиры батальонов и рот присутствуют на всех мероприятиях с личным составом с подъема до отбоя, включая прием пищи солдатами.

Территория, закрепленная за ротой для уборки, находилась как раз перед штабом бригады, окна зам. комбрига и НШ выходили на неё. И главная задача была – уборка территории. Какая связь, какая техника! Все на уборку территории!

Казарму с помощью округа сделали образцовой. Лучше бы мы этого не делали! Все начальники, какие есть, считали своим долгом привести проверяющих в нашу казарму и похвастать: «А вот так у нас солдаты живут!»

Причем ни один из них, включая родных комбрига и начальника штаба, для этого ничего не сделал.

Караул был с гауптвахтой, поэтому начкар – только офицер. То бишь я. 5–6 караулов в месяц – ништяк!

Суббота – ПХД. Развод, ПХД, в 15.00 совещание – подводим итоги. В 16.30 – инструктаж наряда лично командирами батальонов и рот. В 18.00 – развод нового суточного наряда с участием

командиров батальонов и рот.

Воскресенье – ответственный замполит. Если нет – командир. Мы с Юсупом договаривались, кто когда отвествует. Я вроде пока без жены, но жить в казарме тоже ну его на хрен.

Хотели Лося припахать – не успели. Он устроился к комбригу штатным рыбаком – раколовом. Так что обязанности техника тоже плавно рухнули на мои плечи. Пытался поговорить с начальником штаба. Тогда это был подполковник Андрей Матчин.

– Товарищ подполковник, мне надо с водителями технику обслуживать. Многие солдаты плохо себе представляют, что у машины под капотом находится. А техника роты – нет.

– Да, я знаю. Мне комбриг сказал его за раками отправить. Он вечером стол накрывает – мэр и военком приедут.

– А мне что делать?

– Иди сам к технике, занимайся.

– А Лося вернуть на должность техника?

– Это приказ комбрига. Я против него не пойду. Хочешь – можешь сам сходить.

Ага, нашел дурака за четыре сольдо. Комбриг и так, как увидит меня «Что-то у вас техника не совсем в порядке». Открыл рот – а он мне «Ты командир роты, в роте ты за все отвечаешь. За технику в том числе».

Пока меня дрючили на всех разводах и совещаниях, строевых смотрах и ПХД, караулах и проверках, как командира отдельной роты, Сан Саныч тихо сидел на узле связи, занимаясь своими делами. Он мог уехать к жене под Ростов на неделю и никто его не искал. Главное – решить вопрос с начальником связи. А Вадим Анатольевич был добрый человек. А вот со мной такой фокус не проходил. «Ты же все время на глазах у комбрига, начальника штаба и всего штаба заодно». Рассказывать в подробностях, как дрючат командира отдельной роты, чья казарма находится возле штаба бригады с одной стороны, а боксы с техникой – с другой стороны, я не буду. Это долго и малоинформативно. Зато когда встал вопрос о выдвижении кандидатуры на должность начальника связи бригады вместо уходящего на пенсию майора Черняева, тут же оказалось, что я не достоин этой должности, потому что…см. выше. Зато начальник узла связи Сан Саныч вполне достоин занять эту должность. Я охренел от такой засады!

Зато он заявил «Я никого не подсиживал, ножки у кресла не подпиливал! Мне предложили – я согласился».

Но тут в Махачкале освободилась должность начальника связи Дагвоенкомата. В подчинении – стационарный узел связи и

пяток женщин-военнослужащих. Майорская категория, между прочим! Я сказал – если недостоин на бригаду стать, пойду в военкомат Дагестана. Вадим Черняев вроде как с пониманием отнесся к тому, чтобы я ушел туда и обещал помочь. И тут я уехал на войну.

Оперативная обстановка

Чеченская компания начиналась по плану ГШ «айн колонне марширет с ост, цвай колонне марширет с вест», ну и на всякий случай с севера идет Рохлин. Основными ударными силами считались восточная и западная группировки. И те, и другие получили по сусалам, и, умывшись кровью, откатились назад. Командир владикавказской дивизии полковник Кандалин (наш бывший комбриг) вообще отказался входить в Чечню с дивизией. На переправе с той стороны его встретили его бывшие подчиненные по Афгану и дали понять, что будет бойня. Он отказался выполнять приказ и был отстранен от должности. В 1995 году во Владикавказе его убили. Убийство не раскрыто до сих пор.

В это время военнослужащие начали ярко делиться на две категории – люди мирного времени и люди войны. В мирное время солдаты и офицеры, которые постоянно имеют проблемы с начальством, с дисциплиной и т. д. являются постоянной головной болью для всех командиров. Но как только они попадают на войну, они становятся теми, кем и являются по сути – отличными, храбрыми, инициативными солдатами и офицерами. А отличники боевой подготовки, успешно подметающие плац и красящие траву, становятся похожими на студень и представляют реальную угрозу не только для себя, но и для окружающих. Вот эти люди войны в конечном итоге и обеспечили выполнение боевых задач своих частей. На корпус Рохлина никаких особых надежд не возлагалось. Но когда корпус Рохлина без потерь прошел половину Чечни (небоевые потери были, старые машины и БТРы подрывали сами идущие в тех. замыкании), он сразу стал представлять огромный интерес для вождей в Моздоке и Рохлин был назначен командующим ОГВ «Север», а по факту самым старшим начальником среди воинских частей.

Для решения чеченского вопроса были стянуты все более-менее боеспособные части со всей России. Я точно знаю об участии: Сухопутные войска со всех военных округов, Воздушно-десантные войска, Спецназ ГРУ, Морская пехота, Внутренние войска МВД, сводные отряды ОМОНа и СОБРа МВД со всей России. Каждый был со своей системой связи и ключевыми документами, связи взаимодействия не было в принципе. Если все военные имели радиостанции одинакового диапазона и могли хотя бы теоретически связаться между собой, то СОБР и ОМОН таких раций не имели совсем! У них были свои уоки-токи и всё! Дальнейшие события показали, насколько все-таки нужна нормальная связь.

Связь бывает трёх видов:

1. Была, но только что пропала

2. Ещё нет, но сейчас будет

3. Связь есть, но она не работает.

С разгона в Грозный мы все-таки влетать не стали, пристроились к колонне батальона связи и стали ждать команды на выдвижение. Она пришла где-то в обед и мы тронулись. Дорога, как дорога, ничего особенного. Пока не въехали на окраину Грозного. Слева комплекс завода, не помню какого, справа пустырь. И тут по нашей колонне слева начинает работать пулемет! Что должен делать танк, который идет головным? Я предполагал, что он должен давить пулемет огнем и освободить проезд, чтобы не превращать колонну в кучу мишеней. Командир танка думал по-другому. Он встал среди дороги (объехать его нельзя) и начал водить пушкой, высматривая цель. Я в это время открыл дверь кабины со своей стороны, и схватив Пуха за шкварник, вытащил его из кабины со свой стороны. Малой открыл окно в кунге слева и из автомата начал садить в сторону пулемета. Попал или нет – мы не знаем, но пулемет замолчал. Прыгнули в машину и поехали дальше. Пух:

– Товарищ капитан, ЗиЛа впереди подбили – колесо спускает!

Через минуту:

– Товарищ капитан, нас тоже подбили – колесо спускает!

– Пух, ехай, как хочешь! Колесу хана – и хрен с ним! Если станем – нам сразу п…ц!

Пух ехал на перекошенном ГаЗ-66 на второй передаче, и мы дружно молились, чтобы мотор не заглох. До консервного завода, где развернули штаб 8АК, мы ехали около 5-7км. Приехали, стали, я Пуха сразу отправил на промысел по добыче колеса, а лучше двух – с запаской в армии, как всегда, тоже проблемы.