О ты, последняя любовь... (сборник) - Федор Тютчев

СТРАННИК

Угоден Зевсу бедный странник,Над ним святой его покров!..Домашних очагов изгнанник,Он гостем стал благих богов!..

Сей дивный мир, их рук созданье,С разнообразием своим,Лежит развитый перед нимВ утеху, пользу, назиданье…

Чрез веси, грады и поля,Светлея, стелется дорога, —Ему отверста вся земля,Он видит все и славит Бога!

1830

АЛЬПЫ

Сквозь лазурный сумрак ночиАльпы снежные глядят;Помертвелые их очиЛьдистым ужасом разят.Властью некой обаянны,До восшествия ЗариДремлют, грозны и туманны,Словно падшие цари!..

Но Восток лишь заалеет,Чарам гибельным конец —Первый в небе просветлеетБрата старшего венец.И с главы большого братаНа меньших бежит струя,И блестит в венцах из златаВся воскресшая семья!..

1830

«Сей день, я помню, для меня…»

Сей день, я помню, для меняБыл утром жизненного дня:Стояла молча предо мною,Вздымалась грудь ее волною,Алели щеки, как заря,Все жарче рдея и горя!И вдруг, как солнце молодое,Любви признанье золотоеИсторглось из груди ея…И новый мир увидел я!..

1830

ЦИЦЕРОН

Оратор римский говорилСредь бурь гражданских и тревоги:«Я поздно встал – и на дорогеЗастигнут ночью Рима был!»Так!., но, прощаясь с римской славой,С Капитолийской высотыВо всем величье видел тыЗакат звезды ее кровавой!..

Блажен, кто посетил сей мирВ его минуты роковые![4]Его призвали всеблагиеКак собеседника на пир.Он их высоких зрелищ зритель,Он в их совет допущен был —И заживо, как небожитель,Из чаши их бессмертье пил!

Август – сентябрь 1830

«Через ливонские я проезжал поля…»

Через ливонские я проезжал поля,Вокруг меня все было так уныло…Бесцветный грунт небес, песчаная земля —Все на душу раздумье наводило.

Я вспомнил о былом печальной сей земли —Кровавую и мрачную ту пору,Когда сыны ее, простертые в пыли,Лобзали рыцарскую шпору.

И, глядя на тебя, пустынная река,И на тебя, прибрежная дуброва,«Вы, – мыслил я, – пришли издалека,Вы, сверстники сего былого!»

Так! вам одним лишь удалосьДойти до нас с брегов другого света.О, если б про него хоть на один вопросМог допроситься я ответа!..

Но твой, природа, мир о днях былых молчитС улыбкою двусмысленной и тайной, —Так отрок, чар ночных свидетель бывслучайный,Про них и днем молчание хранит.

Начало октября 1830По дороге из Петербурга в Мюнхен

«Песок сыпучий по колени…»

Песок сыпучий по колени…Мы едем – поздно – меркнет день,И сосен, по дороге, тениУже в одну слилися тень.Черней и чаще бор глубокий —Какие грустные места!Ночь хмурая, как зверь стоокий,Глядит из каждого куста!

Начало октября 1830По дороге из Петербурга в Мюнхен

ОСЕННИЙ ВЕЧЕР

Есть в светлости осенних вечеровУмильная, таинственная прелесть:Зловещий блеск и пестрота дерев,Багряных листьев томный, легкий шелест,Туманная и тихая лазурьНад грустно-сиротеющей землею,И, как предчувствие сходящих бурь,Порывистый, холодный ветр порою,Ущерб, изнеможенье – и на всемТа кроткая улыбка увяданья,Что в существе разумном мы зовемБожественной стыдливостью страданья.

Сентябрь – октябрь 1830

MAL’ARIA[5]

Люблю сей Божий гнев! Люблю сие, незримоВо всем разлитое, таинственное Зло —В цветах, в источнике прозрачном, как стекло,И в радужных лучах, и в самом небе Рима.Все та ж высокая, безоблачная твердь,Все так же грудь твоя легко и сладко дышит,Все тот же теплый ветр верхи дерев колышет,Все тот же запах роз, и это все естьСмерть!..

Как ведать, может быть, и есть в природезвуки,Благоухания, цвета и голоса,Предвестники для нас последнего часаИ усладите ли последней нашей муки.И ими-то Судеб посланник роковой,Когда сынов Земли из жизни вызывает,Как тканью легкою свой образ прикрывает,Да утаит от них приход ужасный свой!

1830

ЛИСТЬЯ

Пусть сосны и елиВсю зиму торчат,В снега и метелиЗакутавшись, спят.Их тощая зелень,Как иглы ежа,Хоть ввек не желтеет,Но ввек не свежа.

Мы ж, легкое племя,Цветем и блестимИ краткое времяНа сучьях гостим.Все красное летоМы были в красе,Играли с лучами,Купались в росе!..

Но птички отпели,Цветы отцвели,Лучи побледнели,Зефиры ушли.Так что же нам даромВисеть и желтеть?Не лучше ль за нимиИ нам улететь!

О буйные ветры,Скорее, скорей!Скорей нас сорвитеС докучных ветвей!Сорвите, умчите,Мы ждать не хотим,Летите, летите!Мы с вами летим!..

Сентябрь – октябрь 1830

ВЕСЕННИЕ ВОДЫ

Еще в полях белеет снег,А воды уж весной шумят —Бегут и будят сонный брег,Бегут и блещут и гласят…

Они гласят во все концы:«Весна идет, весна идет!Мы молодой весны гонцы,Она нас выслала вперед!»

Весна идет, весна идет!И тихих, теплых, майских днейРумяный, светлый хороводТолпится весело за ней.

Не позднее 1830

SILENTIUM![6]

Молчи, скрывайся и таиИ чувства и мечты свои —Пускай в душевной глубинеВстают и заходят онеБезмолвно, как звезды в ночи, —Любуйся ими – и молчи.

Как сердцу высказать себя?Другому как понять тебя?Поймет ли он, чем ты живешь?Мысль изреченная есть ложь.Взрывая, возмутишь ключи, —Питайся ими – и молчи.

Лишь жить в себе самом умей —Есть целый мир в душе твоейТаинственно-волшебных дум;Их оглушит наружный шум,Дневные разгонят лучи, —Внимай их пенью – и молчи!..

Не позднее 1830

«Как над горячею золой…»

Как над горячею золой[7]Дымится свиток и сгорает,И огнь, сокрытый и глухой,Слова и строки пожирает,

Так грустно тлится жизнь мояИ с каждым днем уходит дымом;Так постепенно гасну яВ однообразье нестерпимом!..

О небо, если бы хоть разСей пламень развился по воле,И, не томясь, не мучась доле,Я просиял бы – и погас!

Не позднее 1830

«За нашим веком мы идем…»

За нашим веком мы идем, —Как шла Креуза[8] за Энеем:Пройдем немного – ослабеем,Убавим шагу – отстаем.

Не позднее 12 декабря 1830

ВЕСЕННЕЕ УСПОКОЕНИЕ (Из Уланда)

О, не кладите меняВ землю сыруюСкроите, заройте меняВ траву густую!

Пускай дыханье ветеркаШевелит травою,Свирель поет издалека,Светло и тихо облакаПлывут надо мною!..

Не позднее первых месяцев 1832

«На древе человечества высоком…»

На древе человечества высокомТы лучшим был его листом[9],Воспитанный его чистейшим соком,Развит чистейшим солнечным лучом!

С его великою душоюСозвучней всех на нем ты трепетал!Пророчески беседовал с грозоюИль весело с зефирами играл!

Не поздний вихрь, не бурный ливень летнийТебя сорвал с родимого сучка:Был многих краше, многих долголетней,И сам собою пал, как из венка!

После 22 марта 1832

Рассказывая дочери Анне о ее матери и своей первой жене, Тютчев называет прожитые с ней годы прекрасными:

«Первые годы твоей жизни, дочь моя, которые ты едва помнишь, были для меня самыми прекрасными, самыми полными годами страстей… Мы были так счастливы! Нам казалось, что они не кончатся никогда, – так богаты, так полны были эти дни».

На самом деле, обстановка в его первой семье была отнюдь не безоблачной. Прелестная госпожа Тютчева отчаянно ревновала своего некрасивого мужа, ведь он постоянно был кем-то очарован, к тому же хронически не хватало денег даже на самое скромное существование, а главное, «Теодор» все чаще и чаще впадал в меланхолию… И тем не менее жизнь и вправду была почти сносной. До января 1833 года. 15 января этого года Федор Тютчев написал странные стихи и назвал их «Probleme»