Танцовщица для небесного бога (СИ) - Ната Лакомка

лотосов выбрался на берег. С одежды текла вода, один туфель он потерял и выглядел жалко.

— Даже цветов нарвать не можешь, — вздохнула Анджали. — Кому нужен такой неумеха? Иди, не хочу тебя видеть. Апсары должны смотреть только на красивое, а ты сейчас противен моим глазам.

Коилхарна поплелся к городу, не смея ослушаться, Ревати вздохнула с облегчением:

— Он меня пугает, — сказала она тихо, чтобы слышали лишь подруги. — Когда он смотрит на Анджали, у него взгляд становится, как у помешанного.

— Эй, постой! — вдруг снова окликнула Анджали Коилхарну, а когда тот остановился и приблизился, сказала строго, усиленно сводя брови к переносью: — Ты напугал мою подругу. За это заслуживаешь наказания. Я запрещаю тебе приближаться ко мне десять дней, — она выставила руки, растопырив пальцы, чтобы гандхарв лучше понял и прочувствовал всю её суровость. — И если увижу тебя рядом, то никогда больше не скажу тебе ни единого слова.

Несчастный поклонник сложил руки ладонями, моля о снисхождении, но вызвал этим лишь новый смех.

— Ты слишком жестока, — попеняла Анджали Хема. — Смотри, он умирает, а тебе и дела нет.

— Пусть умирает, — ответила Анджали, делая вил, что ее больше занимают лилии, чем страдания поклонника. — Невелика потеря. Какой толк от него?

— Да, музыке он не обучен, цветы рвать тоже не получается, да и в страстных беседах не мастер, — кивнула Хема.

— Жалкое существо, — поддакнула Анджали.

До гандхарва дошло, что над ним попросту издеваются, и он выпалил:

— От меня есть толк! Теперь я ученик на вимане господина Шакры.

Анджали посмотрела на него смеющимися глазами:

— Таких пустоголовых и неуклюжих, как ты, пускают на царскую виману?

Гандхарв вспыхнул от оскорбления, но ответил с достоинством:

— Я могу посещать виману Шакры в любое время даже без наставника. У меня есть ключ и разрешение.

— Лжешь! — поддела его Анджали.

— Нет, это правда, — убеждал Коилхарна.

— Тогда покажи мне виману господина Шакры? — произнесла Анджали невинно.

Коилхарна побледнел так же мгновенно, как краснел до этого, а Хема и Ревати дружно вскрикнули.

— Что, испугался? Боишься, уличу тебя во лжи? — спросила Анджали, посмеиваясь.

Гандхарв прикусил нижнюю губу и уставился куда-то в сторону.

— Так бы и сказал, что соврал, — Анджали зевнула, прикрыв рот ладонью.

— Нет, не соврал! — внезапно решился Коилхарна. — Приходи ночью к павлиньему саду, я покажу тебе виману.

— Конечно же, она не придет! — возмутилась Ревати. — Нам запрещается бродить ночью вне школы.

Хема промолчала, глядя на Анджали во все глаза.

— Боишься? — обрадовался Коилхарна.

— Нет, — резко ответила Анджали, и на лице ее появилась улыбка, не предвещавшая ничего хорошего. — Я приду. Только и ты приди, не испугайся.

Вызов был брошен, и гандхарву ничего не оставалось, как его принять.

— В полночь, когда часы на площади зазвенят, — сказал он. — Когда придешь — свистни.

— Вот еще! Стану я свистеть. Я хлопну в ладоши. Три раза.

На том и порешили, и Коилхарна, мокрый после вынужденного купанья, уходил, оглядываясь через каждые два шага. Анджали кивала ему, с необыкновенно благостным видом.

— Ты ведь это не всерьез, — сказала Ревати, собирая цветы. — Ты ведь не пойдешь ночью в павлиний парк.

— Пойду, — легко ответила Анджали.

Хема шумно задышала, но проситься с подругой не осмелилась.

— Если тебя поймают, то изгонят на землю, — голос Ревати пресекся от страха перед подобной судьбой. — Одумайся!

— Не поймают, — беззаботно шевеля пальцами ног, Анджали опрокинулась на спину, как будто разговор шел о вечернем чае и сладостях.

— Наша Анджали ничего не боится, — Хема смотрела на подругу с завистью и благоговением. — Расскажешь потом, что увидишь?

Ревати горестно застонала, удрученная неразумностью подруг. Но спорить было не в ее правилах. Девушки оделись, собрали лилии и пошли к хижинам учениц.

В назначенный час Анджали была в павлиньем парке. Она тайком улыбалась, вспоминая, как подруги провожали ее. Ревати лила слезы, Хема дрожала от страха и возбуждения. Уходя из тростниковой хижины, Анджали казалась себе отважной героиней. Она закуталась в черную ткань, как героиня спектакля, идущая на тайную встречу с возлюбленным, и миновала ворота школы незамеченной. Улицы города были пустынны, в домах горели лампы, зажигая окна разноцветными огнями — красными, синими, желтыми — под цвет занавесей. Из дворца Читрасены доносилась музыка и пение. Там праздновали полнолуние. Впрочем, там праздновали каждый день — благо, что повод для веселья можно было и не искать.

Оказавшись в зарослях безлюдного парка, Анджали порастратила храбрости, но отступать не собиралась. Она сама не знала, почему ее так властно тянет к виманам богов. Они были для нее не просто притягательны, ей казалось жизненно важным побывать там. Словно они скрывали некую тайну, которую непременно нужно было разгадать.

Когда водяные часы на площади огласили Тринаку мелодичным звоном, Анджали несколько раз глубоко вздохнула, успокаивая пустившееся в пляску сердце, и трижды хлопнула в ладоши.

Сначала было тихо, и девушка успела почувствовать досаду и облегчение, оттого, что глупец Коилхарна обманул и не пришел. Но вдруг кусты смородины зашелестели, и физиономия гандхарва показалась среди листвы.

— Долго мне ждать? — презрительно выпятила нижнюю губу Анджали. — Веди, если обещал!

— Я уже давно здесь, — сказал он, боязливо оглядываясь. — Пойдем?

Анджали сделала небрежный жест рукой, предлагая ему указывать дорогу.

Они прошли парк и свернули к бывшему дворцу господина Шакры, который теперь пустовал, так как царь богов со своим двором переселился в Амравати, но не дошли до дворца, а свернули в ашоковую рощу.

Здесь среди кокосовых пальм стояла огромная вимана. Луна освещала ее сбоку, серебристый свет лился по гладкой, как шелк, стене. Вимана напоминала затаившегося светло-серого слона — такая же огромная и грозная.

Но тут Анджали заметила, что лианы оплели подножье летающей колесницы, и загорелась праведным гневом:

— Обманщик! Эта вимана давно не летает!

— Но внутри она точно такая же, — начал торопливо оправдываться гандхарв. — Мы учимся управлять остальными виманами именно на этой.

— Не верю. Опять обманешь.

— Нет-нет! Точно такая же!

— Ладно, веди, — милостиво разрешила девушка. — Хотя ты все равно отъявленный лгун, и больше я не поверю ни единому твоему слову.

Обойдя с подлунной стороны, гандхарв и апсара остановились возле входа на летающую колесницу.

— Как она открывается? — спросила Анджали шепотом и огладила двери виманы. Дверь была гладкая, из светлого металла, подогнанная в проем так, что не было зазора даже на толщину волоска. И ни ручки, ни замочной скважины.

— Вот ключ, — важно ответил Коилхарна и достал тонкую пластинку из металла.

Он приложил пластинку к ящику слева от двери, на ящике зажегся красный огонек — и двери бесшумно отъехали в сторону.

Анджали открыла рот от такого чуда.

Внутри было темно, но Коилхарна шагнул вперед без колебаний. Он хлопнул в ладоши, и вдруг загорелся свет. Яркий, но не бьющий в глаза так болезненно, как солнечный. Анджали завертела головой, отыскивая волшебные светильники, но обнаружила только круглые стеклянные сосуды, выглядывавшие из потолка.

— Майя… — прошептала она. — Колдовство…

— Нет, это не колдовство, — важно поправил ее Коилхарна. — Свет загорается от громкого звука.

Анджали тут же пожелала это проверить.

Они некоторое время стояли тихо, свет мигнул и погас, но стоило хлопнуть или заговорить — вспыхивал снова.

— У богов много таких чудес, — рассказывал Коилхарна. — Боги знают все. Это огромная честь — служить им.

Он проводил девушку в круглую комнату, где стояли четыре стула — каждый на одной ножке, а перед ними были удивительные стеклянные пластины, крохотные и большие камешки, впаянные в металл вокруг пластин. Анджали смотрела во все глаза и не понимала.

— Сядь вот здесь, — Коилхарна подвел ее к одному из стульев.

Девушка осторожно опустилась на мягкое сиденье, но стул оказался очень устойчивым. Более того, ножка позволяла поворачивать сиденье вправо и влево. Осмелев, Анджали несколько раз крутанулась на чудесном стуле.

Коилхарна нажал на один из камней, и все вокруг Анджали засветилось разноцветными огнями. Стеклянные пластины посветлели, и на них стали видны — как настоящие — дворцы богов, парки и водохранилища Тринаки, весь город предстал перед Анджали. Она тыкала пальцем, угадывая знакомые площади и пруды, и восторгалась этим шумно и искренне, позабыв про высокомерие, а Коилхарна улыбался во весь рот.

Но вдруг сладостная музыка достигла их слуха. Целый оркестр играл где-то неподалеку. Приглушенный рокот барабанов и звон ситар выводил нежную