Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я тут привыкла, — сказала она. — С тех пор как одна осталась, тут и живу. Дровец в печку подкинешь, и просто тоби як в раю...
В комнате трижды мигнул и сам по себе погас свет. Где-то на краю села татакнул несколько раз и виновато умолк движок. На село сошла тишина.
Еще тише стало в избе тетки Василисы. Ваняте казалось, тишина эта пришла из комнаты, где висел в красном углу портрет Шевченко и лебедь на комоде долгие годы томился в одиночестве.
— Для тебя ту комнату берегу, — укладываясь, сказала тетка Василиса. — Ты, Груша, не переживай. Буде и в тебе счастье. Точно тебе предсказую.
Ванята уснул и вскоре проснулся. В комнате, как палые, жухлые листья в сумрачном лесу, шелестели голоса. Перебегая с одного на другое, тетка Василиса рассказывала о деревенской жизни, о муже, который сложил где-то неподалеку от этих мест свою чубатую партизанскую голову.
— Схоронили его дружки-приятели, а мени шапку его партизанску привезли, — голосом сдавленным и тихим сказала тетка Василиса. — Привезли шапку ту на вечный спомин души... — Тетка Василиса всхлипнула и еще тише добавила: — Ванята твой вырастет, ему подарю. Нехай носит...
Женщины смолкли. Ванята полежал еще немного с закрытыми глазами и снова уснул. Уснул и тут же, будто откуда-то издали увидел горницу с портретом Шевченко в углу и комодом, где плавал в стеклянном шарике безмятежный лебедь с расплющенным клювом.
В горнице этой были Ванята и тетка Василиса. Она стояла спиной к двери, открывала маленьким ключиком на черном шнурке тяжелый скрипучий ящик комода. Открыла, достала с самого заветного местечка что-то мягкое, завернутое в белую чистую холстину и обернулась к Ваняте.
Ванята увидел шапку с дымчатым жестким верхом и красной матерчатой звездой посредине. Тетка Василиса расправила шапку изнутри ладонями и сказала:
«Бери, Ванята. В этой шапке муж бил злодея фашиста. Носи ее и будь достоин...»
Тетка Василиса надела на Ванятину голову обнову. Шапка была чуть-чуть велика ему, хранила далекое, едва ощутимое людское тепло и терпкий, неистребимый запах походных костров.
Тихо было в избе под старой камышовой крышей. Из комнаты в комнату ходили добрые и злые сны, Ворочалась на лежанке тетка Василиса, озабоченно свела к переносице брови мать. Не снимая шапки с матерчатой звездой, как боец на коротком привале, спал и видел свои первые сны в новой деревне Ванята Пузырев...
Глава пятая
ПРАВНУК ДЕДА ЕГОРА
В чужом доме даже часы тикают иначе. Эти часы и разбудили Ваняту. Длинный ящик из темного дерева висел напротив кровати. В середине сверкал на солнце медный неторопливый маятник. Часы ударили десять раз. Били они громко и бесцеремонно, будто сообщали, что на этом дело не закончится и если они захотят, то могут ударить вообще сколько им вздумается.
Когда часы смолкли, тишина в комнате стала еще тише. В избе никого не было. Только Ванята и хитрые часы с черными растопыренными стрелками.
В незнакомой избе не сразу все найдешь. Пока Ванята разыскал в сенцах медный рукомойник с мусорным ведром внизу, пока умывался и раздумывал о своей жизни, часы успели прогреметь еще раз.
Ванята вышел на крыльцо, У порога грелась на солнцепеке квочка с желтыми пушистыми цыплятами, за деревянным заборчиком зеленел огород, и там, согнувшись, полола грядки тетка Василиса,
Была она уже старая, но все еще работала в поле, числилась кухаркой в тракторной бригаде, Вчера тетка Василиса отпросилась у трактористов на денек-другой — приветить гостей, дать им оглядеться в чужом доме.
Тетка Василиса услышала скрип двери, бросила в сторону тяпку, приседая и охая, помчалась к Ванятке.
— Ах ты ж Ваняточка! Ах ты ж боже ж мий! Та ты вже проснувся? Та що ж ты не скажешь! Та ходим же скорей в хату.
Тетка Василиса на ходу обняла Ваняту и потащила его в дом.
Минута, вторая — и Ванята уже за столом. Перед ним на тарелках — картошка, соленые огурцы с темными мокрыми веточками укропа, кусок жареного мяса с мозговой костью.
Ванята ест картошку, косит глазом на мясо и слушает тетку Василису. Тетка завелась, и теперь ее не остановишь и не задержишь, пока не выговорится и не иссякнет.
— Ты ж, Ваняточка, ешь! Та чого ж ты на то мясо дывышься? Ах боже ж мий! А мать уже на ферму пишла. Та там така работяща, та там така гарна! Ах ты ж боже ж мий!
Ванята съел, что полагалось, и снова пошел во двор. Он хотел помочь тетке Василисе на огороде, но она замахала руками, заявила, что Ванята пока еще гость, и пускай он лучше идет в село и там найдет себе друзей-приятелей.
— К той хате иди, — показала она на большой, из красного кирпича дом. — Бачишь, хлопчик там стоит? Батька его на ферме работает. С твоей матерью, значит... Та чого ж ты стоишь? Ах ты ж боже ж мий! Та йды ж ты, я тоби говорю!
Тетка Василиса столкнула Ваняту с крыльца, проводила его взглядом до самой дороги и снова пошла в огород к брошенным грядкам.
Хлопчик, о котором говорила тетка Василиса, растопырив ноги, стоял возле калитки. Он щелкал семечки, картинно сплевывал крупную серую шелуху и смотрел на приближавшегося Ваняту. Мальчишка был в длинных брюках и белой, застегнутой на все пуговицы, рубашке. Через щеку его тянулась пухлая марлевая повязка»
Ванята в жизни ни с кем не знакомился. В селе, где он родился, все давно знали друг друга и росли рядышком, как тополя при столбовой дороге. Из всей этой церемонии Ванята четко представлял себе лишь одно — не следует идти первому на сближение. Он прошагал мимо мальчишки с повязкой, бросив лишь на минуту равнодушный, полный достоинства взгляд в его сторону.
Все получилось, как по нотам. Мальчишка, у которого, вероятно, тоже были свои взгляды и принципы, не утерпел. Он удивленно вытянул шею и крикнул вслед Ваняте:
— Эй, ты, иди сюда!
Ванята остановился. Мальчишка подождал минуту и сделал два небольших осторожных шажка. Ванята подумал и тоже сделал навстречу мальчишке два шага. Ровно два — и не больше. Так они и шли друг к другу, как идут к трудной и опасной черте опытные хитроумные дипломаты.
Последние два шага сделал мальчишка с повязкой.
— Ты чего это? — недовольно спросил он. — Идешь и...
— А ты чего? — в тон мальчишке спросил Ванята.
— «Чего, чего»! Зачевокала чевокалка! Тебя спрашивают, ты и отвечай... — Мальчишка повертел пальцами пуговку на рубашке и теперь уже более дружелюбно спросил: — Тебя как зовут?
— Ну, Ванята!
— Так бы и сказал... А меня Сашка Трунов. Дружить будем?
Ванята услышал знакомую фамилию и оторопело посмотрел на мальчишку. Неужто сын того самого Трунова, о котором говорили вчера доярки? Нет, скорее всего, иной. В прежнем селе, где жил Ванята, Пузыревых было душ сто, не меньше. Так, наверно, и здесь.
— Ты что — язык проглотил? — спросил Сашка. — Дружить, говорю, будем?
Ванята пожал плечами.
— Как хочешь...
Сашка облизал кончиком языка губы, будто окончательно решал: стоит предлагать Ваняте дружбу или можно пока что погодить.
— Ладно, — сказал он. — Пошли в избу. Там поговорим...
Сашка поддернул штаны и, не оборачиваясь, пошел в избу. У порога он задержался и строго предупредил:
— Ты смотри — только со мной дружи. С другими не водись! Понял?
— Почему это?
— Так... Тут такой народ! Ваньку Сотника знаешь?
— Какого еще Сотника? — спросил Ванята.
— Ну того... на станцию за вами ездил. — Сашка огорченно покрутил головой, вспомнил что-то и добавил: — С ним в первую очередь не дружи. Кашалот!
Сашка привел Ваняту в большую чистую горницу. На стенке возле блестящей кровати отливал синими и красными цветами большой ковер и прямо на нем висел портрет очень угрюмого бородатого деда. Сашка усадил гостя на диван, а сам между тем содрал со своей щеки марлевую повязку, скомкал ее и без сожаления бросил на подоконник.
— А как же зуб?
Вместо ответа Сашка сложил пальцы в горстку, надул щеки и прощелкал ногтями по тугой и звонкой, будто на барабане, коже.
— Телят фермских пасть посылали, — сказал он. — Я им что — пастух? Правда?
Ванята чувствовал себя как-то неуютно в этом большом незнакомом доме. Со стенки, не сводя с него злых, колючих глаз, смотрел бородатый дед. Казалось, сейчас он раздвинет рот, поднатужится и крикнет на всю избу:
«А ну, мети отселя, прохиндей!»
— Кто это? — стараясь не смотреть на бородача, вполголоса спросил Ванята.
— Это дед Егор, — важно и даже с каким-то удовольствием сказал Сашка. — Не слышал про него?
Ванята смутился. Ему не хотелось показать перед новым знакомым свою серость и темноту, Может, это и в самом деле был какой-нибудь известный и ценный дед!
— Это мой прадед, — строго и назидательно объяснил Сашка. — Личный портрет его в музее висит. Это копия с оригинала. Ясно тебе?
- Осторожно, день рождения! - Мария Бершадская - Детская проза
- Новые рассказы про Франца - Кристине Нестлингер - Детская проза
- Мышонок Пик - Бианки Виталий Валентинович - Детская проза
- Кап, иди сюда! - Юрий Хазанов - Детская проза
- Кеша и хитрый бог - Николай Печерский - Детская проза
- Жаркое лето - Николай Печерский - Детская проза
- Школьная любовь (сборник) - Светлана Лубенец - Детская проза
- Дед Мороз существует - Милена Миллинткевич - Прочая детская литература / Детская проза / Прочее
- Деревенская жизнь Туки Тукина - Анатолий Ткаченко - Детская проза
- Пять баксов для доктора Брауна. Книга первая - М. Маллоу - Детская проза