Шантаж - Джон Гришэм

— Да я и так делаю все возможное, — тоном оправдания промямлил Лэйк.

— Знаю, но надо удвоить усилия. Игра стоит свеч. И никаких сюрпризов, договорились?

— Разумеется, — охотно откликнулся Лэйк, так и не сообразив, что имелось в виду под словом «сюрпризы». Это было похоже на отцовское наставление сыну перед дальней дорогой. Отец должен был предупредить сына о всяческих опасностях, не имея в виду ничего конкретного.

После этого напутствия Тедди направил кресло к рабочему столу. Нажал кнопку, и на стене появился огромный экран. Минут двадцать они просматривали новые рекламные ролики предвыборной кампании Лэйка, а затем тепло распрощались. Машина Лэйка мчалась по городу с огромной скоростью, сопровождаемая двумя фургонами спереди и одним сзади. Вскоре кортеж свернул к аэропорту, откуда Лэйк и его команда должны были вылететь в северные штаты для продолжения успешной президентской гонки.

А Лэйку в этот момент хотелось вернуться в свой симпатичный домик в Джорджтауне, провести там спокойную ночь, немного почитать, принять теплый душ и вообще оставить всю эту чертову сцену за пределами своего жилища. Как надоело, что за ним повсюду ходят помощники и телохранители, что он не имеет возможности укрыться от посторонних глаз! Только сейчас Лэйк оценил все прелести частной жизни, когда можно совершенно спокойно ходить по улицам, иногда посещать арабскую пекарню на Мэйн-стрит, где пекут совершенно изумительные лепешки, или наведываться в книжный магазин на Висконсин-авеню, где он так любил рыться в книгах, или по крайней мере посидеть в небольшом уютном кафе, куда кофе доставляли прямо из Восточной Африки.

Будет ли у него когда-нибудь возможность повторить все это? Вернется ли он когда-нибудь к привычной жизни нормального человека, у которого могут быть слабости? Сможет ли он когда-нибудь снова делать все то, что ему нравится, а не то, чего требует от него сумасшедшая жизнь политика, рванувшегося к вершинам власти? Трудно сказать. Ясно одно — эти золотые деньки ушли, и, вероятно, безвозвратно.

* * *

Когда Аарон Лэйк был уже высоко в воздухе, в кабинет Мэйнарда бесшумно вошел Дэвилл и с порога сообщил шефу, что Лэйк улетел, не предприняв попытки проверить свой почтовый ящик. С некоторых пор Тедди каждый день выслушивал доклады своих подчиненных о поведении Лэйка и постоянно ловил себя на мысли, что понятия не имеет, как его протеже поведет себя в следующий момент.

Те пять писем, которые перехватили Клокнер и его группа, были проанализированы самым тщательным образом. Не оставалось сомнений в том, что в недрах тюрьмы «Трамбл» появилась самая настоящая группа мошенников. Первые два письма были написаны Финном Ярбером от имени Перси, а остальные три — Хэтли Бичем от имени Рикки. Все адресаты проживали в разных штатах и никак не были связаны между собой. Причем четверо из них использовали для переписки вымышленные имена, а пятый был настолько глуп и неосмотрителен, что подписался настоящим именем.

Что же до содержания писем, то они были практически одинаковыми. Перси и Рикки представлялись в них несчастными молодыми людьми, которые волею судьбы оказались пациентами реабилитационного наркологического центра, где весьма успешно проходили курс лечения от наркозависимости и всеми силами старались вернуться к нормальной жизни. Самое удивительное для Тедди Мэйнарда заключалось в том, что во всех письмах не было даже намека на деньги. Только в одном из них Рикки просил у Питера из Спокана, штат Вашингтон, одолжить ему тысячу долларов, чтобы покрыть некоторые мелкие расходы. При этом он добавлял, что богатый дядюшка наотрез отказался поддерживать его материально.

Тедди Мэйнард прочитал эти письма несколько раз, но так и не понял, в чем суть мошенничества. Если бы речь шла о крупных суммах, то все стало бы на свои места. Но этого не было, если, конечно, не считать мизерной суммы в тысячу долларов. Одно из двух: либо собратья не рискуют связывать себя с большими деньгами и довольствуются малым, либо это подготовка к более серьезному вымогательству. Стало быть, нужно подождать их дальнейших действий и посмотреть, чем все кончится.

Помимо этого, было немало и других вопросов, но Тедди решил подождать, пока появятся новые факты. А в том, что это рано или поздно случится, он нисколько не сомневался. Надо следить за почтой, и вскоре все прояснится.

* * *

Пока Спайсер стоял у двери и наблюдал за происходящим в библиотеке, Бич и Ярбер закончили работу над письмом Элу Кониерсу. В окончательном виде оно выглядело так:

«Дорогой Эл!

Спасибо за твое последнее письмо. Я безумно рад любой весточке от тебя. Иногда у меня создается впечатление, что я живу в клетке и месяцами не вижу белого света. А твои письма помогают мне держать дверь во внешний мир открытой. Умоляю, пиши мне как можно чаще!

Прошу прощения за то, что обременял тебя подробностями своей личной жизни. Я уважаю твою частную жизнь и надеюсь, что задавал не слишком много вопросов. Ты производишь впечатление человека, который предпочитает уединенную размеренную жизнь, не лишенную, однако, своих прелестей и минутных слабостей. Вчера вечером я смотрел старый фильм с Богартом и снова вспомнил тебя. Я даже ощутил во рту тонкий вкус китайских блюд. Правда, нас тут кормят не так плохо, но это ничто по сравнению с чудесами китайских кулинаров. Кстати, у меня есть блестящая идея. Через пару месяцев, когда я в конце концов выберусь на свободу, мы могли бы купить билеты на какой-нибудь туристический теплоход, например „Касабланку“ или „Королеву Африки“, и отправиться в романтическое путешествие. В нашем распоряжении будут уютная каюта, бутылка безалкогольного вина, вкусная еда и тихие приятные вечера на диване. Боже мой, я просто схожу с ума, когда представляю себе свободную жизнь и возможность снова заняться каким-нибудь интересным делом!

Прости, Эл, если я тороплю события, но это все от вынужденного безделья и страшной тоски по нормальной жизни. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду, и не станешь осуждать меня.

Недавно я снова получил известие, что меня готовы принять в Балтиморе, но при этом мне сказали, что обязательно нужно устроиться на работу. Помню, ты говорил, что имеешь какие-то деловые интересы в этом городе. Не мог бы ты помочь мне найти что-нибудь подходящее? Возможно, тебе покажется, что я прошу слишком многого, ведь мы почти не знакомы. Но поверь, у меня просто нет другого выхода. Был бы до гроба благодарен тебе за такую помощь.

Пожалуйста, Эл, не забывай меня и пиши как можно чаще. Твои письма, а вместе с ними и надежда на скорое освобождение и свободную жизнь в Балтиморе придают мне силы и помогают выдержать эти последние месяцы. Без тебя моя жизнь была бы тоскливой и совершенно невыносимой.

Спасибо, мой дорогой друг.

С любовью, Рикки».

Что же до письма Квинсу Гарбу, то оно было совершенно иным как по форме, так и по содержанию. Бич и Ярбер работали над ним несколько дней и в конце концов выработали окончательный вариант:

«Дорогой Квинс!

Твой папаша владеет банком, поэтому не надо морочить нам голову и пытаться убедить, что ты нашел только десять тысяч долларов. У меня есть все основания считать, что ты нагло лжешь. И это, мой дорогой, выводит меня из себя. Если хочешь знать, я с трудом удерживаюсь от соблазна плюнуть на все и отправить все письма твоим отцу и жене.

Так вот, меня устроит сумма в двадцать пять тысяч — ни центом меньше. Причем деньги должны быть отправлены по прежнему адресу и без проволочек. И не надо больше писать о самоубийстве. Мне плевать, что ты с собой сделаешь. Во-первых, мы с тобой никогда не встретимся, а во-вторых, ты трус и вряд ли пойдешь на это.

С нетерпением жду твоих денег, Квинс, и не вздумай тянуть резину!

Искренне любящий тебя Рикки».

А Клокнера в это время беспокоила одна мысль: Тревор может поехать в тюрьму «Трамбл» рано утром, взять там письма своих сообщников, а потом опустить их где-нибудь по дороге еще до возвращения в офис. И тогда всю группу ждет самый настоящий провал, поскольку перехватить письма на почте практически невозможно. Стало быть, надо сделать все возможное, чтобы корреспонденцию оставили в офисе на целую ночь и агенты могли снять копии. К счастью, Тревор Карсон не был ранней пташкой и начинал жить в нормальном темпе только после двух часов дня, когда просыпался после своих привычных двух кружек пива.

Однако сегодня Тревор решил сделать исключение, и когда он сообщил секретарше, что в одиннадцать часов собирается поехать в «Трамбл», все агенты в доме напротив мгновенно пришли в движение. Не долго думая Клокнер вызвал к себе одну из сотрудниц средних лет, и та тут же позвонила в юридическую контору мистера Карсона, потребовав у секретарши немедленно соединить ее с адвокатом. При этом она представилась как миссис Белтроун и заявила, что устала от неверного, хотя и очень богатого мужа и хочет как можно скорее оформить с ним развод. Секретарша попросила ее подождать у телефона и заглянула в кабинет Тревора. Тот спешно собирал со стола бумаги и складывал в дипломат. Миниатюрная видеокамера, встроенная в потолок его кабинета, дала возможность людям Клокнера увидеть его лицо, перекошенное гримасой недовольства, — все его планы рушились из-за какой-то надоедливой клиентки.