Роковое сходство - Патриция Гэфни

Анна прижала стиснутые руки к груди и опустила на них подбородок, ожидая продолжения.

– Кто-то колотил в дверь. Я еле поднялся: у меня было такое чувство, будто меня за ночь несколько раз 'протащили под килем' <Старинная жестокая казнь на море>. Оказалось, что это домохозяйка. Она начала меня бранить – что-то насчет того, что горничная уже трижды приносила завтрак – и вдруг замолчала, а потом завопила благим матом. Я обернулся и увидел Мэри: лицо у нее было белое, как простыня, а вот вся постель вокруг ее головы стала красной от крови. Горло у нее было перерезано. Рядом с ней на подушке лежала моя окровавленная бритва.

Броуди увидел, как Анна зажимает руками рот. Золотисто-карие глаза смотрели на него в ужасе поверх раскрытых пальцев. Он судорожно перевел дух, чтобы закончить свою историю.

– Винной бутылки в комнате не оказалось. В наших полупустых стаканах обнаружили остатки дешевого рома. Никто не поверил моему рассказу про мальчика да и самого мальчика так и не нашли. У Мэри не было врагов на этом свете. Оставалось только арестовать меня.

Анна уронила руки.

– А ребенок? – проговорила она с трудом. Стало быть, О’Данн не преминул сообщить ей и об этом тоже.

– Я не знаю, кто был его отцом. Мэри была уже на четвертом месяце. Я в то время находился на другом конце света.

В полной сумятице чувств, охвативших Анну в эту минуту, самым необъяснимым было неимоверное облегчение при мысли о том, что Броуди не потерял ребенка.

– Я провел в тюрьме четыре месяца и все это время спрашивал себя: почему? Из комнаты ничего не украли… черт побери, там вообще нечего было красть! Все любили Мэри, у нее была добрая душа. Я подумал, что тот, кто это сделал, метил в меня, а не в нее. Но зачем? Я не раз вступал в драку с мужчинами, особенно когда был моложе, но и тогда не смог бы назвать ни одного из них своим заклятым врагом. Они были просто пьяны, или озлоблены, или и то и другое вместе. У меня до сих пор нет никакого ответа.

Он снова взглянул на Анну, но на ее окаменевшем лице ничего нельзя было прочесть, кроме глубокой печали. Броуди опять прикрыл лицо локтем и заговорил куда-то в воздух, ни к кому не обращаясь:

– Рассказ окончен. Похоже, мне теперь не мешало бы поспать. А часика через два пусть горничная принесет чего-нибудь поесть.

Анна встала, захватила со стола таз с водой и направилась к двери. На полпути она остановилась:

– Мистер Броуди, зачем вы мне рассказали?

Услыхав такой вопрос, Броуди отнял руку от лица, но продолжал упорно смотреть в потолок.

– Чтобы вы мне поверили. – Он сглотнул. – А вы поверили?

Ответ дался ей легко.

– Да. Еще до того, как вы мне все рассказали, я знала, что вы никогда никого не убивали.

Он крепко зажмурился, потом тяжело повернулся на постели к ней лицом, помогая себе локтем.

– Вы не можете… Энни, вы даже не представляете как много это значит для меня.

У Анны остался еще один вопрос: «Вы были влюблены в нее?» Но эти слова у нее не выговаривались, а потом она испугалась, что все-таки спросит, и он ответит. Какое-то время прошло в молчании. Наконец ей чудом удалось преодолеть притяжение его взгляда и выбраться из комнаты.

* * *

– Эйдин, ну долго еще?

– Я почти закончил.

– То же самое вы говорили пять минут назад.

– Вы меня все время отрываете, я не могу сосредоточиться.

Это заставило ее умолкнуть. Анна исподтишка бросила взгляд на Броуди, спрашивая себя, как ему удается сохранять спокойствие. По крайней мере внешнее. Его судьба зависела от телеграммы, которую Эйдин расшифровывал с такой невыносимой медлительностью. Когда же он наконец закончит? Насколько ей помнилось, составление тайного послания, которое они сами отправили два дня назад, заняло чуть ли не вдвое меньше времени. Анна даже помогала его зашифровывать, читая вслух буквы, которые полагалось заменить, с листа, врученного Эйдину мистером Дитцем перед отплытием из Англии.

Она подошла к окну гостиной и выглянула наружу, стараясь взять себя в руки. Глупо было волноваться о содержании телеграммы из Лондона. После того что Броуди обнаружил в Неаполе, разумно было предположить, что мистер Дитц будет настаивать на исполнении им своей роли и дальше, то есть в Ливерпуле. Ведь кто-то из служащих компании Журдена был изменником и вором, возможно, даже убийцей, а мистер Броуди по-прежнему оставался ключевой фигурой, способной разоблачить таинственного злодея. Отослать его в бристольскую тюрьму прямо сейчас, когда его миссия выполнена только наполовину, было бы нелепо и безрассудно… об этом просто не могло быть и речи! Все эти рассуждения подсказывала ей логика, но сердце не слушалось голоса разума: охваченная глубоким и необъяснимым предчувствием близкого несчастья, Анна едва сдерживала дрожь.

Она поймала себя на том, что опять начинает ходить из угла в угол, и, сделав над собой усилие, села на диванчик под окном. Если не остановиться вовремя, так можно и дорожку протоптать в роскошном розовом ковре. Броуди все еще сидел, уткнувшись по обыкновению носом в книгу. На этот раз он углубился в «Происхождение видов» Чарлза Дарвина.

Никогда в жизни ей не приходилось встречать человека, способного поглощать книги в таком количестве, как мистер Броуди. Как-то раз Анна спросила его об этом: он ответил, что был разлучен с чтением на четырнадцать лет и теперь наверстывает упущенное. Но разве можно читать в такую минуту, как эта? Неужели он не понимает, как много значит для него эта телеграмма?

– Я закончил.

– Слава богу!

Сцепив руки за спиной, Анна поднялась и подошла к столу, за которым сидел Эйдин.

– Читайте!

Она оглянулась на Броуди, продолжавшего сидеть на диване. Он закрыл книгу, но так и не встал.

О’Данн откашлялся, сохраняя на лице профессионально непроницаемое выражение.

– «Подтверждаю получение телеграммы Э. О.Д. третьего июня…»

– Что такое Э.О.Д.? – перебила его Анна.

– Это я.

– Ах да. Извините. «Вот дура!» – добавила она мысленно.

– «Подтверждаю получение телеграммы Э. О.Д третьего июня. Дело У.з. (это „Утренняя звезда“), – пояснил он, не дожидаясь вопроса, – взято на рассмотрение. Больше ничего не предпринимайте. Просьба насчет Дж.Б. отклонена. Немедленно возвращайтесь в Бристоль. Подтвердите получение. Подпись: Р.Д.».

О’Данн сложил телеграмму вчетверо, тщательно подравнивая пальцами уголки, чтобы сходились в точности. Молчание затянулось. Наконец он поднял голову. Анна стояла между ним и Броуди. Она так и не двинулась с места, ее как будто парализовало. Адвокат поднялся на ноги, захватил свой костыль и обошел вокруг стола, направляясь к Броуди.

– Мне очень жаль, Джон, – сказал он. – Не знаю, что еще я мог сделать, как еще можно было их убедить. Если бы я мог что-то придумать…