Последнее желание гейши - Ольга Володарская

– Он рассказал общеизвестное. Под строжайшим секретом сообщил, что покойная Афродита была шантажисткой…

– Его она тоже?

– Тоже. Совсем недавно.

– Странно… – Голушко накрутил на палец ус. – Не ее, вроде, уровень.

– В последние два месяца Афродита изменила себе. Теперь не только политики привлекали ее внимание. Шантажировала всех, кого не попадя… Брала столько, сколько предложат. Раньше меньше, чем за полста тонн фотки с пленками не отдавала, а Кречетову, можно сказать, подарила – сплавила за десять кусков…

– Торопилась заработать. Брала то, что дают.

– Лучше меньше, да чаще, так говорил бессмертный вождь пролетариата Ульянов-Ленин!

– Он говорил не совсем так, поэтому в случае Афродиты будет уместнее употребить другое изречение, уже народное: «С миру по нитке – голому рубашка».

– Квартиру продала, машину тоже. По мелочевке сшибала. Куда ей столько бабок?

– Еще днем мы с тобой решили, что она собиралась линять из города, но теперь я склоняюсь к тому, что Афродита думала свалить из страны…

– Даже так?

– Все деньги были перечислены на валютный счет сбербанка, и кое-кто мне шепнул, что она планировала перевести их за границу.

– Получается, что Катаеву убили, чтобы не дать ей покинуть страну?

– Это может оказаться совпадением, но…

– Но?

– Но Конь вчера поделился со мной одной информацией, которая дала мне основания полагать, что это именно так.

– Как ты любишь, Митька, складывать простые слова в сложные предложения! – фыркнул Леха. – Говори по-человечьи, что за информация! И побыстрее!

– Подожди минутку. – Митрофан встал из-за стола, заглянул в кастрюлю, понюхал щи и спросил: – Ты вроде есть хотел?

– И сейчас хочу.

– Давай супчика погрею?

– Давай. – Леха вытянул свои худые ноги и положил их на свободный табурет. – И сальца порежь, я люблю его с хлебушком ржаным… – Он исподлобья глянул на Голушко. – Только не говори, что в вашем доме нет сала.

– Нет, сколько раз повторять…

– Не верю!

Митрофан распахнул холодильник.

– На, убедись сам!

Леха внимательно осмотрел полки, увидел пакет с «Рокфором» и возликовал:

– Ну что я говорил! Вот оно сало!

– Это сыр, – Митрофан вытащил пакет и потряс им перед носом Смирнова. – Сыр с плесенью…

– Во дают, Голушки, зажрались до того, что сыр у них плесневеет!

– Его специально начиняют особым видом плесени, чтобы придать пикантность, темнота! – Митрофан, прищурившись, посмотрел на кусок, взвесил его на руке. – Странно, только вчера купил, а сегодня уже половина осталась… Опять, что ли, отец им бездомных собак кормил? – Он отрезал себе кусок, сунул в рот, медленно прожевал, ощутил послевкусие, причмокнул от удовольствия. – Тебе не предлагаю, все равно не оценишь. А вот оливками угостить могу.

– Не надо, я их не очень… Мне б сальца.

– Не-ту! – выкрикнул Митрофан по слогам, затем повторил по буквам. – Н-е-т-у!

– Морозилку открой, – скомандовал Смирнов.

– Зачем?

– Сало именно там прячут.

– Смотри! – Голушко рванул на себя дверцу морозильной камеры. – Видишь что?

– Вижу. Шпик. – Леха осуждающе покачал головой, затем протянул руку к холодильнику, снял с верхней полки литровую банку, в которую был помещен шмат посыпанного красным перцем шпика. – Зажал, да?

– Я не понимаю, откуда это взялось, – ошарашенно пробормотал Митрофан. – Наверное, папа купил… Он иногда ест.

– Ну конечно, – полным неверия голосом проговорил Леха. – Именно так я и подумал… – Затем ткнул пальцем в пышущую паром кастрюлю. – Суп уже погрелся, выключай.

Митрофан снял кастрюлю с огня, разлил щи по тарелкам, нарезал хлеб, сало, сыр, поставил все это на стол.

– А водочки? – продолжал наглеть Леха. – Я б пропустил стопарь…

– Я не пью, ты же знаешь…

– Тебя послушать, так ты и сала не ешь. А в холодильнике есть и то, и другое.

Дабы не ввязываться в очередной спор, Голушко снял с полки отцовскую бутылку водки, в которой оставалось как раз граммов сто, налил в стопку, пододвинул к Лехе.

– Пей.

– А ты?

– Я кваску.

– Ну тогда давай, – Смирнов поднял рюмку. – За успешное завершение дела!

Когда водка исчезла в Лехиной глотке, Митрофан спросил:

– Ты узнал, почему итальянский ресторан носит название канадского города?

– Узнал, – ответил тот с набитым салом ртом. – Кречетов уверен в том, что Монреаль находится в Италии… По-моему он путает его с Миланом.

– Понятно.

– А мне пока непонятно, что тебе такого интригующего рассказал Конь…

– Ах да, совсем забыл! – Голушко шумно хлебнул щей из глубокой деревянной ложки. – Короче, в 2001 году Моцарт обратился к Коню с просьбой пристроить двух своих девочек за границей, желательно в Германии. Найти им работу по контракту.

– Речь идет об Афродите и Кики?

– Совершенно верно. – Митрофан вгрызся в кусок хлеба. – Пристроить двух красоток-гермафродитов было легче легкого. На таких дам в порноиндустрии спрос очень высокий… Отвезти девочек к работодателям Конь мог уже через три недели, но Моцарт просил подождать месяцок, а потом отправить их туда не самолетом через Москву, а поездом через Брест…

– Зачем?

– Как решил Конь (и в этом я с ним согласен), Моцарт собирался поручить своим девочкам перевозку через границу какой-то контрабанды…

– В аэропортах таможенный досмотр строже…

– Вот именно.

– Но в поездах тоже шерстят хорошо! Все вещи просматривают!

– Вещи, да, но кое-что можно спрятать на теле… Или внутри него.

– В заднице, что ли?

– Необязательно… – Митрофан показал глазами на смирновский пах. – Можно и там.

– Да, я слышал об этом! Наркоту прячут в презерватив, его засовывают в естественное женское отверстие и везут… – Он вдруг встрепенулся. – А у этих девочек над сейфом еще и шторка есть! Даже если бы их раздели для досмотра, то решили бы, что они обычные трансвеститы… Ни один таможенник не догадался бы штору приподнять!

– Все правильно, единственное, в чем ты ошибся, так это в продукте, которым Моцарт собирался начинять презерватив.

– Не наркота?

– Нет, конечно. Во-первых, это не его бизнес, во-вторых, партия слишком мала, чтобы такой матерый волчище из-за нее подставлялся.

– Что тогда?

– Пока не знаю, но надеюсь завтра выяснить.

– Ладно, давай дальше. – Похоже, Леху охватил охотничий азарт. – Кики убили, Моцарта посадили, Афродита уехала одна. Повезла ли она что-нибудь?

– Думаю, да, так как она добиралась до Германии окружным путем через Польшу, как было велено, – Голушко отложил недоеденный кусок хлеба и начал покусывать кончик уса. – Так она поняла, как можно хорошо заработать. Идея, поданная Моцартом, ей понравилась. Перевозка контрабанды в своей э…

– Норке?

– … сулила хорошие деньги.

– Почему же она не занялась этим серьезно?

– Мы этого не знаем. За границу она ездила трижды! Пока неизвестно: поездом или самолетом, но факт остается фактом!

Смирнов замер с занесенной над тарелкой ложкой, обдумывая услышанное. Результатом его размышлений стал вопрос:

– И что же она такое собиралась вывезти из страны, что ее убрали?

– Я думаю, компромат на какую-то важную особу…

– Туда, – Леха потыкал ложкой в свою ширинку, – кассета не поместится. Даже аудио. Дискета тоже.

– А фотопленка да!

– Знаешь, что я тебе скажу, Митя? – вздохнул Смирнов. – Наворотил ты такой хрени…

– Да почему? Афродита была шантажисткой, значит, имела аппаратуру, навык…

– Ну и что?

– Клиенты у нее были о-го-го! Политики, бизнесмены, священнослужители! И не только городские… Из столицы приезжали! Из заграницы даже!

– Это, конечно, меняет дело… – Смирнов наклонился к Митрофану и, понизив голос до шепота, сказал: – Теперь я понял… Она собрала компромат на Папу Римского, и Ватикан приказал ее убрать.

– Все ржешь, – упрекнул его Голушко. – А, между тем, версия моя не лишена смысла…

– Афродиту убил кто-то из ее подружек. Узнал, что она собирается линять из страны, и кокнул, потому что смертельно ненавидел… – Смирнов взял тарелку в руки и вылил остатки супа прямо в рот. – Либо Афродита знала, что ее хотят убить, и поэтому надумала бежать за границу… Все просто, Митя! И не надо придумывать версии позаковыристее! Мы и так топчемся на месте…

– Завтра будут готовы результат графологической экспертизы, это может что-то дать.

– Тогда подождем до завтра…

В этот момент в кармане Смирнова запиликал мобильник (мелодия играла знакомая, кажется, это была песня бабок-ежек из мультика «Летучий корабль»).

– Ведьма моя звонит, – не глядя на дисплей, сказал Леха. – Я персонально для Люськи эту мелодию поставил…

– Не будешь отвечать?

– Зачем? Я знаю, что она скажет… – Он поджал губы, сузил глаза и стал удивительно похож на свою супругу. – К нам мама в коем веке пришла, а ты шляешься черт-те где…