Дикое правосудие - Крэйг Томас

– Прошло много времени с тех пор, когда вы стояли у руля – верно, Ван? Ни вы, ни Билли уже не контролировали ситуацию. Боссом вашего семейного дела был Пит, вы согласны?

Грейнджер не ответил. Его блестящие бледно-голубые глаза беспокойно посматривали по сторонам, словно он хотел найти предлог для изменения темы разговора или просто затянуть молчание. Лок задыхался от жары и напряжения, коконом обволакивавшего их. Лучи беспощадного солнца пустыни плясали на закрытых шторах, монотонные сигналы монитора сердечной деятельности чертили линию жизни Ван Грейнджера, как эхолот, вычерчивающий карту морского дна.

– Что случилось, Ван? – более теплым тоном спросил Лок, стараясь уменьшить напряжение. Взгляд старика сразу же остановился на нем, но стал более спокойным, расфокусированным. – Когда все пошло вкривь и вкось?

Очередная пауза. Сигналы монитора рождали ощущение потраченного впустую времени, заставляли Лока изнывать от беспокойства.

– Давно, – старик обращался к потолку, словно Лок был священником той конфессии, в которой он еще не успел разувериться. – Тургенев каким-то образом узнал о Вьетнаме… Впрочем, парень служил в КГБ, не так ли? Он знал о таких вещах или же задался целью узнать о них. Он, обратился с предложением… к Билли. Билли чуть не вышвырнул его из кабинета. Я… – голос дрогнул. – Мне пришлось просветить Билли насчет некоторых вещей.

Руки снова принялись за простыню. Теперь они яростными, методичными движениями разглаживали ее.

– Билли нравилось быть мультимиллионером, – последний довод Грейнджера прозвучал как оправдание.

– Героин вывозился контрабандой через Сибирь, так?

– Да. Мы двинулись вперед. Мы хотели обосноваться в Сибири, открыть ее для остального мира. Нам требовались средства на расширение производства, а банки оказались не в состоянии предоставить нам долгосрочные кредиты. Героин служил чем-то вроде ссуды, не более чем разумным вложением капитала. Тянь и другие имели развитую сеть сбыта еще с давних времен. Мы снова задействовали ее, – помедлив, Грейнджер презрительно добавил: – ЦРУ использовало героин как вид валюты. Мы всего лишь сделали то же самое, Джонни-бой!

В его жарком шепоте не было мольбы, он просто сообщал непреложный факт. Так уж устроен мир, мой мальчик, и тебе лучше привыкнуть к этому. Может быть, он и Билли объяснял свою точку зрения в такой же манере?

– Я понимаю, – мягко произнес Лок.

В глазах Грейнджера вспыхнуло пламя.

– Нет, Джонни-бой, ничего ты не понимаешь. Ты думаешь, будто мир устроен по-другому. Но это не так.

– Почему возникла необходимость в смерти Билли?

Грейнджер сглотнул слюну с отвратительным клокочущим звуком.

– Тургенев решил забрать все, не больше и не меньше. Он подготовил план, согласно которому он должен был представлять нашу компанию здесь, в Фениксе. Вроде бы на прошлой неделе… – Казалось, старика страшила нечеткость его воспоминаний, а не сами события.

– Да, на прошлой неделе, – подтвердил Лок, борясь с тошнотой.

– Билли пытался обуздать его, ввести в дело новых крупных инвесторов, заинтересовать банки в перенесении срока выплаты задолженности на более поздний срок… Тургенев держал нас за горло. Он знал, что нам придется позволить его проклятой подставной корпорации выкупить наши активы с потрохами… иначе нас спустят в канализацию и упрячут за решетку со сроками по тысяче лет на каждого!

Руки Грейнджера снова начали душить что-то невидимое на простыне, голова слегка приподнялась с подушек, шейные мышцы выступили, как веревки, глаза невидяще смотрели прямо перед собой.

– Выходит, вы с самого начала знали, что ему придется убить Бет и Билли? – жестко спросил Лок.

– Клянусь Богом, нет! – старик повернул голову и взглянул на Лока, пораженный тем, что собеседник мог так истолковать его слова. – Я почти ничего не знал. Почти ничего… Билли объяснил мне все на прошлой неделе. Я занимался только делами Фонда, – это прозвучало так похоже на просьбу о моральной сделке, что Лока передернуло от отвращения. – Только тогда я обнаружил, что Тургенев и другие – русская мафия в Америке – хотят захватить контроль и полностью вытеснить нас с рынка. Клянусь тебе, Джон, я не знал!

То, что началось как выражение протеста, мало-помалу превратилось в признание собственной слабости и презрение к себе. Грейнджер откинулся на подушки и уперся взглядом в потолок, где полосы света из-за штор напоминали белые прутья клетки, заключавшей в себе темноту.

– Наше сраное правительство, наши банки, крупные корпорации – никто не понимает, что русская мафия уже здесь, организованная и многочисленная. Они проснутся, когда будет уже слишком поздно что-либо предпринимать.

– Тем не менее, вы знали, что Тургенев убил их, – настаивал Лок. Его напряженное дыхание почти заглушало сигналы монитора, зачастившие после слов.

Грейнджер покачал головой.

– Я не знал, я… не верил этому. Возможно, я недооценил… Но тогда я не знал, я даже и подумать не мог!

– Зато потом…

– Никто не хотел смерти Бет, Джон.

– Этого хотел Тургенев.

– Ее убили… вместе с моим сыном.

– По приказу Тургенева. Вы об этом знаете, Ван.

– Знаю, – прошептал старик после бесконечно долгого молчания.

Обессилев, Лок откинулся на спинку стула. Старик казался спокойным и опустошенным, настроенным скорее умереть, чем выздороветь. Лок больше ничего не мог здесь узнать и не мог, да и не имел желания, что-то делать для Грейнджера. В комнате было невыносимо жарко, словно отказала система воздушного кондиционирования. Все закончилось… Или только началось? Пожалуй, так. Неужели ему хотелось услышать от Грейнджера возмущенные опровержения и улететь в Вашингтон несолоно хлебавши? Стать тем, кем он был до… прошлой недели? Лок покачал головой. Нет, он не хотел этого. Но вместе с тем, он не ожидал такой опустошенности, полного вакуума внутри себя.

Грейнджер удивил его. По-прежнему глядя на узкие полосы солнечного света на потолке, старик прошептал:

– Береги себя, Джон. Будь осторожен.

В его голосе звучало сочувствие и даже какая-то гордость. Может быть, каким-то невероятным образом они в его представлении оказались связанными одной клятвой?

Лок встал. Приняв все остальное, он не мог допустить и намека на мост через разделявшую их пропасть. Он повернулся и пошел прочь, продолжая слышать за спиной бормотание старика: «Береги себя, Джон. Будь осторожен… и удачи тебе».

Лок вышел за дверь. Встревоженное выражение на лице медсестры почти сразу же сменилось дежурным оптимизмом.

– Вы не слишком утомили его? – осведомилась она.

– Что?.. А, нет-нет. Благодарю вас. Простите, но мне пора идти.

– Он не должен использовать вас для своих деловых поручений, мистер Лок. Врачи прописали ему полный покой…

Лок сердито повернулся к ней.

– Думаю, ему сейчас спокойнее, чем когда-либо в жизни. Можете не сомневаться!

Он отвернулся и пошел по коридору, не обращая внимания на кудахтанье женщины, оскорбленной в лучших профессиональных чувствах. Лифт доставил его в фойе госпиталя. Спортивная сумка колотилась о его бедро при ходьбе, словно неумело повешенная винтовка. Стеклянные двери с легким вздохом разошлись в стороны, выпустив его навстречу жаре и солнечному свету.

Полуослепленный, он стоял на мраморных ступенях и нащупывал темные очки в нагрудном кармане. Постепенно его глаза привыкли к свету. Он не видел полицейских автомобилей, никто поблизости не обращал на него внимания. Когда он надевал очки, что-то тихо прожужжало возле его уха, словно рассерженная пчела, но прежде чем он успел отмахнуться от назойливого насекомого, стеклянная дверь за его спиной разлетелась вдребезги.

Он услышал чей-то тихий, сдавленный крик. В следующее мгновение адреналин хлынул в его кровь, и он упал, покатившись по ступеням. Выстрелы из винтовки с глушителем. Снова звон разбитого стекла. Потом Лок увидел мраморную крошку, выбитую третьим выстрелом из ступени рядом с его головой. Пуля отрикошетила и унеслась прочь.

Невдалеке взвыла полицейская сирена…

* * *

Петр Леонидович Тургенев удовлетворенно кивал, просматривая лист бумаги, извлеченный из его личного факса. Установление контроля над «Грейнджер Текнолоджиз» через его подставную корпорацию в Америке сталкивалось с весьма слабым сопротивлением. «Грейнджер–Тургенев», пусть и не на бумаге, в действительности превратилась в совершенно автономную компанию, подставную корпорацию, выкупающую долю Грейнджеров. Он положил листок факса на свой ореховый письменный стол и подошел к панорамному окну кабинета. Несмотря на поздний час, повсюду в рабочих офисах его секретари, секретарши и ассистенты продолжали следить за соблюдением его деловых интересов: за курсом акций, исполнением контрактов, валютными операциями.