Рунная магия - Джоанн Харрис

Но, как сказал Локи, так было куда безопаснее. Немногие световые подписи, которые Мэдди чувствовала, были очень тусклые и очень старые, это означало, что Одноглазому будет непросто отыскать их след, даже если руны, которые они оставили, не смогут полностью этот след спрятать.

Локи, однако, не полагался на случай. Он методично заметал их подписи незначительными чарами и маскировочными рунами, и Мэдди поразилась бы его вниманию к деталям, если бы не знала, что оно полностью своекорыстно. Их путешествие — из опасных. Впервые в жизни Обманщика волновала безопасность других — а именно Одина, который, если сумеет последовать за ними, может очутиться меж опасных шестерен пророчества, которое Локи искренне (и эгоистично) надеялся никогда не увидеть исполненным.

— В конце концов, он может оказаться полезен, — сказал Шепчущий Мэдди, когда Локи отправился вперед на разведку. — Я могу провести тебя через Подземный мир. Но затем начнется Земля мертвых, где, несмотря на все мои знания, я бессилен. Локи же, напротив, имеет с ней связь.

— Какую связь? — спросила Мэдди.

— Семейную, — ответил Шепчущий.

Мэдди вытаращила глаза.

— Семейную?

— Ну да, — подтвердил Шепчущий. — А ты не знала? Возвращение блудного папочки.

Могло быть и хуже, думал Локи. Дорога тяжелая, но безопасная. Скоро они достигнут похожих на соты галерей Подземного мира, где он сможет найти еду и одежду (ему изрядно надоели юбки Полоумной Нэн Фей) и откуда они смогут начать свой спуск незамеченными и непотревоженными. После этого риск — по крайней мере, риск погони — немного сократится. В конце концов, кому придет в голову, что они добровольно полезут в самую пасть Хаоса? Насчет остальных опасностей, которые им могут встретиться, Локи не был уверен, но до сих пор удача не подводила его, так что он был склонен и дальше доверять ей.

Он скорее чувствовал, чем слышал Шепчущего за спиной. Не столько слова, сколько мысли, которые атаковали его разум и подрывали сосредоточенность. Надо быть осторожным, думал Локи. Даже в огненной яме сила воли Шепчущего иногда была непереносима. Теперь же, на близком расстоянии, от нее болела голова, и сознание того, что оракул может в любой момент заглянуть в его мозг, ничуть не облегчало мук Локи.

«С чего ты взял, что мне интересны твои мысли? — съязвил Шепчущий. — Кстати, не представляю, как ты жил в этой змеиной норе».

Локи покачал ноющей головой. Что толку вступать в перебранку с артефактом? Оскорбления лишь заставят мерзавца смеяться, а Хаос все ближе, и понадобятся все чары, чтобы ему противостоять.

«Заткнись, Мимир», — прошипел Локи сквозь зубы.

«Четыре сотни лет в твоей идиотской яме, и после этого ты думаешь, что я буду заботиться о твоем удобстве? Тебе за многое придется заплатить, Песья Звезда. Благодари богов, что у нас общие интересы. И даже не думай меня перехитрить».

Локи и не собирался, по крайней мере пока не узнает, с чем имеет дело. Долгое знакомство с Шепчущим сделало его осторожным, и внезапное желание оракула отправиться в Хель крайне беспокоило Локи. Мэдди верила, что тот помогает богам, но Локи был гораздо менее доверчив и знал, что Шепчущий не привык оказывать услуги.

Ему что-то нужно… «Что именно, старина?»

«О чем ты беспокоишься? Мы заключили сделку».

Локи знал, что надо кончать с этим. Чем больше он говорит, чем больше слушает Шепчущего, тем крепче власть оракула над ним. На мгновение Локи почти удалось отключить его, и, несмотря на все свои силы, Шепчущий не мог проникнуть в его потаенные мысли. Прекрасно. И все же…

«Зачем помогать асам? Что ты замыслил?»

Шепчущий рассмеялся в его голове.

«Может, спросить у тебя то же самое? С каких это пор тебе есть дело до спасения миров? Тебя интересует только спасение собственной шкуры. Если бы у меня сейчас был выбор, ты был бы прикован к скале в Нижнем мире, и вороны клевали бы твои кишки».

Локи небрежно пожал плечами.

«Собака лает, ветер носит…»

«Как бы до Черной крепости не донес».

«Пусть сначала поймают», — возразил Локи.

«Поймают, не беспокойся», — уверил Шепчущий.

Дальше они шли в молчании.

Между тем в Подземном мире проснулся Одноглазый. Пребывание в кутузке сделало его уязвимым, и, хотя он умел быстро лечиться, на то, чтобы восстановить чары, требовалось время. В результате он проснулся уже после полудня и обнаружил, что Мэдди и Локи исчезли.

Никто, похоже, не знал, куда они делись, и уж точно не гоблины. В отсутствие своего Капитана они, по-видимому, потеряли всякий страх, имевшийся когда-то, и толпами дезертировали из холма Красной Лошади, волоча всю добычу, которую могли унести.

Один отловил и допросил множество беглецов, но толку от того, что они рассказали, было мало. Слухи разносились, как на крыльях. Орден развернулся на холме, Безымянный взошел, Мировой Ясень пал, Сурт-Разрушитель вышел из Хаоса и собирается уничтожить мир.

Были и другие, более правдоподобные слухи: Капитан умер (Один счел это принятием желаемого за действительное), Подземный мир подвергся нашествию, теперь все сокровища, еда и эль принадлежат любому, кто их возьмет, — чистая правда, как обнаружил Один в погребах с едой. Впрочем, почти все гоблины, которых он там увидел, так перепились, что ничего не соображали.

Напротив, в Надземном мире царила зловещая тишина. Землеройные машины ржавели у открытого Ока, люди лишь изредка появлялись в полях. Как в воскресенье, только церковные колокола молчали, и даже фермеры, у которых хватало работы, словно забросили все дела. Наблюдая за миром через руну Беркана, Один удивлялся сверхъестественному покою. Над холмом летели дикие гуси, и грозовые облака недобро собирались над долиной Стронд.

Что-то происходит, он ясно это чувствовал. Дрожью проходит сквозь Подземный мир, гремит костями, задувает в дверные проемы. Говорит, и не одним, а семью голосами. Один не нуждался в ясновидении или пророческом даре, чтобы знать, откуда дует этот ветер.

Спящие.

Что ж, думал он, это было неизбежно. После того как Скади проснулась, пробуждение остальных стало лишь вопросом времени. Без Шепчущего Один не мог точно сказать, что ваны знают или что замышляют. У них ли Шепчущий? Это ваны в ответе за исчезновение Мэдди? И где Локи? Он еще жив? А если жив, то какую игру затеял?

Нечестную, конечно, — об этом можно было и не говорить; но в одном Один был до сих пор уверен: ваны ни за что не вступят в союз с Обманщиком. Если Скади убедила их, что Локи и Один снова вместе, то ему придется обращаться к ним с крайней осторожностью.

А ему придется к ним обратиться, если он хочет получить ответы на свои вопросы.

Бросив взгляд на Око Лошади, Один обнаружил, что ему прислали вызов — белоголовую ворону с посланием. Она села на вершину холма, подняла голову и заговорила.

— Кар.

Одноглазый любил этих птиц и знал их язык, поскольку сам часто превращался в ворону. Он подошел поближе и через руну Беркана удостоверился, что это действительно обычная ворона, а не кто-нибудь из ванов в птичьем обличье.

— Ваны, — сказала она. — Переговоры. Честные.

Одноглазый кивнул.

— Где? — спросил он.

— В пасторском доме.

— Когда?

— Сегодня вечером.

Один задумчиво бросил вороне пригоршню крошек. Хлопая крыльями, та опустилась и принялась клевать еду. «Честные». Но пасторский дом казался странным местом для встреч. Уж не думают ли они о союзе с людьми? В современном мире, Одноглазый знал, нельзя доверять даже старым друзьям.

К черту, к черту! Он слишком стар для дипломатии. Плечо еще болело от арбалетной стрелы Джеда Смита. Он волновался за Мэдди и не доверял ванам, все еще болезненно ослабленный силой Слова.

Слово. Да, он много лет знал о его существовании, но ни разу не испытывал его действия на себе. Теперь же, пережив это, боялся его еще больше. Один-единственный экзаменатор выжал из него все силы. Один-единственный человек — даже не магистр — едва не лишил его рассудка.

«Вообрази теперь армию, вооруженную Словом». Теперь, когда Одноглазый видел, на что способно Слово, ему больше не казалось, что в Книге Апокалипсиса полно натяжек. Орден силен и волей, и количеством, в то время как он и его род немногочислен и в ссоре. Но что он может? Что кто-либо из них может против Безымянного? В одиночку ему по силам вырвать передышку в несколько лет — десять, двадцать, если повезет, — прежде чем Орден окончательно поймает его. Но на что они смеют надеяться вместе, кроме поражения, даже если он сумеет вновь завоевать дружбу ванов?

«Вероятно, экзаменатор был прав, — думал Один. — Мое время вышло». Однако эта мысль не наполнила его отчаянием, как должна была. Наоборот, он ощутил что-то странное, его дух словно прояснился, и в тот же миг он узнал это чувство. Оно было знакомо ему по дням перед Рагнарёком, когда миры конфликтовали и силы Хаоса ждали своего часа. Это была радость игрока, который бросает на стол последнюю монету, это было знание, что все поставлено на единственную карту.