Тайная семья босса (СИ) - Лорен Лена

Но, вспомнив Юлю, я впал в состояние эйфории от влюбленности. Своего рода остаточный эффект от эмоционального всплеска, ведь я испытывал нечто подобное давным-давно, но эти ощущения смогли перенести меня в прошлое, словно все было вчера. Благодаря ним я вспомнил, что с ней мне не нужен был свет. Рядом с ней я сам излучал столько света, что мог забыть о темноте навсегда.

С Бобби мне было светло, но с Юлей мне не нужен был свет. В этом и есть их самое главное различие, которому я уже не могу не придавать значения.

— Но что... что ты вспомнил? — из состояния задумчивости меня возвращает слезный голос Бобби.

Глубоко вздохнув, я фокусирую взгляд на ней, и отмечаю, что все не так уж плохо. Бобби смогла преодолеть себя. Слезы почти высохли.

— Девушку, в которую был влюблен.

Бобби задумчиво хмыкает.

— Был?

Как бы я ни хотел умолчать или немного исказить истину, но я твердо решил быть откровенным с Бобби. Несмотря на боль, обиды, пускай даже у нас не получится сохранить теплые взаимоотношения, но я не могу позволить себе умолчать. Как показывает практика, ни к чему хорошему это не приводит. Да и я вовсе не тот человек, по которому можно убиваться. Бобби сильная, и она не раз доказывала мне это.

— Все, что связано с той девушкой, для меня не имеет понятия "было". Это есть во мне... до сих пор, — неосознанно прикладываю кулак к солнечному сплетению.

Бобби продолжительное время рассматривает мое лицо, ищет какой-то подвох, но затем она понимающе кивает, приподнимается с дивана и вешает ремешок сумочки на плечо.

— Я все поняла. И я, наверное, пойду, — нетвердой походкой она направляется к выходу.

— Куда ты пойдешь? — бросаю ей вслед.

— Не знаю, куда-нибудь. Здесь меня уже ничто не держит.

Гадство.

Она не знает города, не понимает языка. Куда она доберется, если вообще доберется...

— Когда у тебя самолет?

— Не помню, — сухо отвечает, шмыгнув носом.

— Я бы мог тебя отвезти.

Бобби фыркает.

— Извини, но сейчас я не хочу тебя видеть. К тому же ты выпил!

Пока Бобби не наделала глупостей, я порываюсь к прихожей, выдвигаю ящик и нахожу в нем запасные ключи от квартиры, которые в итоге вручаю ей. 

— Оставайся здесь, я сам уйду. Когда захочешь уйти, просто забери ключи с собой или выброси, а лучше позвони мне. Я подвезу тебя до аэропорта.

Перебирая ключи в своих руках, она смотрит на свои ноги.

— А ты куда отправишься? К ней? К девушке, в которую влюблен? — с досадой спрашивает.

Из груди моей вырывается случайный смешок.

— Даже если я сильно захочу, то не смогу прийти к ней. У нее своя жизнь, и меня в ней нет.

Бобби поднимает на меня прищуренный взгляд. Он осуждающий, словно я на ее глазах посмел утопить уйму новорожденных котят.

— Кажется, я начинаю понимать. Ту девушку зовут Юля? Это она, — даже не спрашивает, каким-то образом она догадалась. — Просто раньше я не придавала особого значения, ведь ты часто разговариваешь во сне.

— О чем ты? — не нахожу словам логики.

Внезапно она начинает хихикать. Ходит кругами и что-то бормочет невнятное, ни на секунду не переставая посмеиваться.  

— Сначала мне казались твои слова полнейшим бредом, но потом я начала прислушиваться к тому, что ты говоришь во сне. Ты называл ее имя во сне. Юля! Юля! Юля! — раздраженно выплевывает она, размахивая руками. — Я не понимала что это, но теперь кажется поняла. Ты был влюблен в Юлю? В свою сотрудницу? Или есть какая-то другая Юля?

Прошибает насквозь от ее имени на повторе. Каждая клеточка моего разума просто разрывается благим матом.

— Когда это было? — на мой взгляд выходит слишком грубо и требовательно.

Бобби недоуменно моргает, вытянув лицо, рот раскрывает и закрывает, будто у нее появились проблемы с дыханием.

— Да не помню я. Мне кажется, это было сколько я тебя знаю.

Разрывает от чувства утраты. Я вновь ощущаю, будто потерял что-то стоящее, то, что могло быть важнее собственной памяти.

Упущенный шанс... Упущенный момент... Упущенная возможность...

— Но почему ты раньше не рассказывала мне об этом? — вскипаю я, борясь с желание разгромить все вокруг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— А что бы изменилось? — произносит еле слышно, виновато.

Ей этого не понять... Никогда не понять меня.

Возможно, это дало бы мне какой-то толчок, сдвиг с мертвой точки...

Не просто так же люди разговаривают во сне, значит им что-то снится, а я был уверен, что после аварии потерял не только память, но и способность видеть сны. А оказывается, не так-то все просто. Разум всячески давал мне подсказки...

Злость берет от безысходности.

— Ничего... Ничего бы не изменилось, — отвечаю на русском, скорее, не Бобби, а сам себе.

Забираю ключи из ключницы и, не попрощавшись с Бобби, ухожу из квартиры с концами.

Однако стоит не забывать, что конец — это начало чего-то нового...

24. Семья в сборе

Ночь я провел в давно уже непривычной для себя обстановке — в своей машине, стоявшей на подземной парковке.

Затекшие конечности, судорога и запах бензина окунули меня в минувшие дни, когда ночлег в машине был для меня повседневным ритуалом. Тогда мне не хотелось приходить домой и видеть там пьяную мать. Запах бензина для меня был куда более приемлемым, нежели тошнотворный запах перегара и звон пустых бутылок, разбросанных по всей квартире.

Те времена уже давно прошли, но сама обстановка и нежелание возвращаться к себе домой невольно вернули меня на пятнадцать лет назад. В тот период, когда мать доживала остаток своих дней, находясь в пьяном угаре.

Конечно, неправильно приравнивать случай с Бобби к матери, но оба этих случая объединяет одно — мое желание освободить их и вместе с тем полное отсутствие  понимания с их стороны. Они обе не понимали, что я хотел как лучше.

Но я все-таки надеюсь, что осознание к Бобби рано или поздно придет. Я надеюсь, что она примет мое решение с достоинством, а пока, увы, этого не произошло. И моя разгромленная квартира наглядный тому пример.

Да, Бобби не смогла справиться со своими эмоциями и посчитала нужным выплеснуть весь негатив по отношению ко мне на все, что попадалось ей под руку. Она порезала все мои вещи, разбила зеркала, дорвалась до бара. Даже бедному "Морковычу" досталось. Она расчленила его на куски и выпотрошила наизнанку. А я все это время стоял на лестничной клетке и слушал то, как Бобби сходит с ума, рыдая от бессилия. Впервые я столкнулся с таким количеством агрессии в свою сторону и ни от кого-то, а именно от Бобби.

У меня не было ни малейшего желания как-то предотвратить это, успокоить или просто выпроводить ее. Я дал ей возможность выплеснуть всю свою боль и оставить ее в стенах моей квартиры. А потом она ушла с гордо поднятой головой и я понял, что весь этот погром пошел ей на пользу.

Естественно, я не стал возвращаться в квартиру. Устроился в машине и мне удалось даже вздремнуть. Как ни странно я не испытывал ни угрызения совести, ни жалости, ни каких-либо других побочных чувств, связанных с расставанием с Бобби. Мне ни жалко, мне ни стыдно, мне никак. Вообще. Ноль эмоций. Тотальное опустошение. Словно вакханалия, устроенная у меня дома, нужна была не Бобби, а мне.

Вне всяких сомнений я прозрел и уже по-другому смотрю на девушку, которую любил. Думал, что любил...

Потянувшись, я разминаю свои кости, завожу двигатель и отъезжаю от дома. Постепенно ко мне приходит небывалая легкость, которую я ощущаю во всем. Как будто скинул со своих плеч груз неподъемный.

Приехав к салону за минуту до открытия, я вхожу в здание через служебный вход. Отмечаю, что никого из сотрудников еще нет на своих рабочих местах, кроме охраны.

Расслабились без начальства.

Еще неделю назад я провел бы экстренное собрание на тему дисциплины и систематических опозданий, обязательно лишил бы кого-нибудь премии в качестве профилактики, но сегодня мне так плевать на все. В этом даже есть свои плюсы, ведь никто из подчиненных не стал свидетелем моего далеко непрезентабельного внешнего вида.